Эмили и волшебное отражение

– Эмили, почему ты такая убитая? Я просто пытаюсь тебе рассказать всё как есть. Ты спросила – я ответил.

– Я не убитая. Просто… теперь всё по-другому. Иногда всё как прежде, а потом ты расскажешь мне что-нибудь о волшебной стране – и я понимаю, что знаю вас очень плохо. На самом деле совсем не знаю. И я себя чувствую дурочкой из-за того, что считала себя твоей сестрой.

Стриж внимательно разглядывал плюшку, проверяя, не осталось ли там ещё шоколадных кусочков.

– Ты и есть моя сестра.

– Но не настоящая!

Стриж пожал плечами:

– По-моему, вполне настоящая. Сколько я себя помню, ты всегда была рядом. И ты обычно относишься ко мне лучше, чем Юла и Лори, хотя мы с ними родные. – Он запихал в рот последний кусок плюшки и с надеждой уставился на Эмили. – Можно ещё одну штучку? – промычал он с набитым ртом. – Ну пожалуйста.

Эмили молча передала ему плюшку. Как бы мама с папой и Юла с Лори ни уверяли, что они её любят, что она им нужна, что она для них самая лучшая, их радость, их солнышко, она всё равно чувствовала себя так, словно её вывернули наизнанку и поставили с ног на голову. А Стриж вёл себя с ней как обычно – всё так же поддразнивал её, всё так же выпрашивал сладости, – и от этого ей было легче.

– Как ты думаешь, я когда-нибудь узнаю, кем были мои настоящие родители? – вдруг спросила она. Потом быстро схватила плюшку и откусила большой кусок, чтобы Стриж не догадался, как сильно она волнуется в ожидании ответа. Всё-таки он её младший брат. И пусть не воображает себя большим и умным.

– Можно попробовать их поискать… – Стриж нахмурился, его тонкие тёмно-рыжие брови сошлись в одну линию. – Но… Тебе это надо? В смысле… – Он пожал плечами. – Они тебя бросили, Эми. Я не знаю, а вдруг… Может быть, они тебе не понравятся.

– Наверняка у них были причины… – Голос Эмили дрогнул. Наверняка у них были серьёзные причины, чтобы бросить своего ребёнка. Или она была просто им не нужна?

Слезинка упала на плюшку в руках Эмили.

Стриж судорожно проглотил кусок плюшки, который успел откусить, и встревоженно уставился на Эмили:

– Хочешь, я позову маму? Она у себя в мастерской. Она говорила, что у неё появилась идея для нового шарфа… – Он вскочил из-за стола и попятился от Эмили, как будто боялся, что слёзы – это заразно.

– Нет. – Эмили шмыгнула носом и покачала головой. – Со мной всё в порядке. Я просто боюсь… а вдруг я такая же, как мои настоящие мама и папа? Они меня бросили, я была им не нужна. А вдруг я, когда вырасту, стану плохим человеком?

Стриж задумчиво сморщил нос:

– Ну не знаю. Сейчас в тебе нет ничего плохого. С чего бы тебе становиться другим человеком?

– Потому что я себя чувствую другой! – крикнула Эмили. – Всё изменилось!

– Нет. – Стриж сердито уставился на неё. – Всё осталось как было, просто теперь ты знаешь. Вот и всё.

Эмили беспомощно смотрела на него. Вот и всё? Да, наверное, он прав. Но почему он считает, что всё так просто? Всё очень непросто.

Стриж принялся возить пальцем по столу, гоняя крошки от плюшек:

– Ты очень вкусно готовишь. И ты всегда знала, что это умение у тебя не от мамы и не от папы.

Да уж. Мамины торты и пироги могли бы по праву считаться самыми жуткими тортами и пирогами всех времён и народов. На школьных «сладких ярмарках» всем четырём детям Пероу приходилось прятать мамины кулинарные изделия, чтобы их никто даже не видел. То есть так было раньше. Пока Эмили не взяла сладкую выпечку на себя. Папа вообще не умел готовить. Вершиной его кулинарного мастерства был сэндвич из двух кусочков хлеба и всего, что папа находил в холодильнике, когда в три часа ночи выползал из своего кабинета после изнурительной битвы со сложной главой.

Эмили вздохнула. Стриж сказал правду. Потом она улыбнулась брату и хитро прищурилась:

– Третью плюшку ты всё равно не получишь. Даже и не пытайся.

Глава 2

Эмили налила в чашку свежезаваренного чая и положила на блюдце плюшку с шоколадом и апельсином. Всё это она отнесла папе, в его крошечный кабинет под лестницей на первом этаже. Хотя, если задуматься, кабинет был не таким уж и крошечным, а даже просторным для такого тесного закутка. Эмили остановилась перед дверью и рассеянно отковыряла от плюшки кусочек шоколада. Наверное, это какие-то чары. Места под лестницей хватало разве что на небольшой бельевой шкаф – и как же туда поместился огромный письменный стол и старинное кресло, обитое красным бархатом? Не говоря уж о пирамидах и башнях из книг, громоздившихся на полу. Эмили сердито тряхнула головой. Почему она не подумала об этом раньше? Она взялась за дверную ручку. Папа работал, но Эмили надеялась, что он всё-таки сделает перерыв и побеседует с ней. Особенно если его задобрить чаем и плюшкой.

Когда на прошлой неделе мама с папой открыли ей свою тайну, Эмили была настолько потрясена, что даже не стала задавать вопросов. Ей надо было переварить эту новость. Когда они сказали ей правду, Эмили убежала к себе наверх, чтобы побыть в одиночестве и спокойно подумать. Но их дом, в котором было полно дверей, ведущих в никуда и куда угодно, как-то почувствовал извержение страха и магии, произошедшее во время семейной ссоры, и проявил свою собственную магию. Теперь, когда Эмили об этом задумалась, она поняла, что дом всегда был волшебным, просто она убеждала себя, что у неё слишком буйное воображение. Странные отражения в зеркалах. Окна в её башенке на чердаке, за которыми возникают удивительные сказочные города. Папин кабинет под лестницей. Она должна была раньше сообразить, что дело не только в её фантазиях.

Когда Эмили мчалась по лестнице, та как будто ожила и превратилась в заросли странного леса. Эмили думала, что это родители пытались её остановить, и упрямо бежала вперёд – прямо к одной из потайных волшебных дверей, которая открылась на берег реки в другом мире. В волшебной стране фей.

Феи тут же об этом узнали. За столько лет они не раз видели Эмили сквозь зеркала и волшебные двери, мечтая заполучить себе этого удивительного ребёнка, живущего на границе миров – так близко и всё-таки так далеко. Они сразу узнали, что она оказалась в их мире, и там была музыка, и чарующее сладкозвучное пение, и Эмили сама не заметила, как заснула, и проснулась уже во дворце. В окружении невероятно прекрасных, пугающих, голодных фей: достопочтенных придворных дам короля фей.

Это были нехорошие феи. Древние феи, которые без зазрения совести похищали человеческих детей и держали их при себе, словно домашних питомцев, полных энергии, полных жизни. Для древних фей, срок жизни которых исчисляется сотнями лет, человеческое дитя было подобно бодрящему напитку. Или витаминному драже, подумала Эмили теперь. Достопочтенные дамы пытались её накормить аппетитными с виду ягодами и фруктами, но сёстры спасли её и она не успела приняться за еду.

Вспоминая об этом, Эмили зябко поёжилась. Стриж ей всё объяснил. Там, в волшебной стране, она не состарилась бы ни на день, но из неё выпили бы всю энергию. А потом… Эмили не знала, что могло быть потом. Возможно, она бы просто исчезла, как будто её и не было вовсе.

Эмили готовилась к разговору с папой несколько дней и мысленно составляла список всего, о чём ей хотелось спросить. Стриж, Юла и Лори кое-что ей рассказали, но папа умел объяснять лучше всех: всё-таки он был писателем и умел подбирать правильные слова. Эмили осторожно приоткрыла дверь папиного кабинета. Папа всегда жутко злился, если ему мешали работать. Ну, не всегда… а когда у него не получался какой-то отрывок. Тогда он мог наорать и даже швырнуть в тебя карандаш. Надо быстро войти и сразу поставить на стол чай и плюшку.

За компьютером папы не было. Он сидел в старом кресле в углу и сердитым взглядом гипнотизировал свою записную книжку. Когда в кабинет заглянула Эмили, Пепел всё так же сердито уставился на неё.

– Я принесла тебе чай! – быстро проговорила Эмили. – И я испекла плюшки!

– Что ты снесла? – с подозрением спросил папа. – Только не говори, что ты опять опрокинула телевизор.

– Я ничего не опрокинула. – Эмили попыталась поставить тарелку с плюшкой прямо на записную книжку у папы на коленях. – Я просто хотела поговорить. Хотела кое о чём спросить. Можно?

Пепел задумчиво посмотрел на Эмили, взял у неё чашку с чаем и плюшку, а записную книжку смахнул на пол.

– Я думал, ты придёшь с вопросами раньше, Эми. Я понимаю, что мы должны многое тебе объяснить. Но я не стал торопить события. Я ждал, когда ты созреешь и спросишь сама.

Эмили кивнула ему с благодарностью, и папа подвинулся, чтобы она могла сесть рядом с ним. Она прижалась к нему, вдыхая сухой, едва уловимый запах дыма, который она всегда принимала за папино мыло или одеколон. Но теперь ей пришло в голову, что, наверное, это был его собственный запах.

– Значит, есть какие-то тайны, которые ты никогда мне не откроешь? – с любопытством спросила Эмили.

– Конечно. У каждого есть свои тайны. И эти тайны я не открою ни тебе, ни Юле с Лори, ни Стрижу.

Эмили кивнула. Это звучало разумно. Вся жизнь её семьи состояла из тайн и секретов. Есть тайны, которые нельзя открывать никому.

Папа отпил чай и улыбнулся довольной улыбкой:

– А кое-что остается загадкой и для меня самого. Ты уникальная девочка, Эмили… человеческое дитя, которое выросло среди фей… ты прошла через волшебную дверь и вернулась обратно. Возможно, ты видела что-то такое, о чём не знаю даже я.

Эмили ещё крепче прижалась к папе, поднырнув ему под руку, чтобы ему было удобнее держать чашку с чаем.

– А почему вы живёте здесь? – Эмили вдруг поняла, что со всей силы вцепилась рукой в папин свитер, как будто боялась, что Пепел может исчезнуть, если его не держать. – Почему вы не живёте… там? Почему этот дом так для вас важен?

«И почему вы взяли меня сюда…» – добавила она про себя.

Папа отпил чай и перегнулся через подлокотник кресла, чтобы поставить чашку на пол. Потом крепко обнял Эмили:

– Этот дом как сторожка привратника. Только тут не одни ворота, а много. Каждая из дверей ведёт в другой мир. В наш мир и во все остальные.