Первый практикум. Напиток бессмертия

Сивилла ткнула чуть подрагивающим когтем в карту. На карте был изображён какой-то мужик. Богданов силился понять, как этот мужик может быть связан с путешествиями, а дама продолжала драматичным свистящим шёпотом:

– Путешествие совсем скоро и очень далеко. И компания будет трудная. Вам следует остерегаться змей и тигров. Также смертельную опасность может нести вода.

– Отпуск у меня не раньше июня, так что путешествия в ближайшем будущем не предвидятся, ни по воде, ни по джунглям с тиграми, – хмыкнул Виктор.

Потеряв интерес к предсказательнице, он начал рассовывать пирамидки по карманам. Продавщица покопошилась под стойкой и вытащила кожаный шнурок, на нём сверкнул дешёвый латунный кулон в виде пёрышка.

– Возьмите, пожалуйста. Для Вашего путешествия. Бесплатно, – с нажимом повторила продавщица.

Виктор, начавший было отнекиваться, как любой любитель халявы, кулон взял. Домой он дошёл с чувством выполненного долга.

Чудеса в кабинете

Следующим утром Виктор тащил очень-очень большой рюкзак. Было просто зверски тяжело, колени дрожали, по лицу тёк пот. Богданов чувствовал себя крохотным пони, впряжённым в слишком большую телегу. Встал он ни свет, ни заря и зевал через шаг, но всё равно был полон энтузиазма.

На автобусной остановке учитель столкнулся с милицейским патрулём, стражи порядка сразу же обратили на учителя пристальное внимание. Немудрено – шесть утра, парень в чёрном кафтане ждёт автобус, на спине грандиозный баул, из баула на проводке висит неведомая штука и подмигивает красным. Канонический обезьян с гранатой. И Богданов к тому же, понимая, как всё это выглядит, изо всех сил делал невинное лицо, чем только усугублял ситуацию.

Не выдержав, милиционеры подозрительно попросили Богданова открыть рюкзак. Ну, тот и открыл. А в рюкзаке ворох капельниц, несколько пачек батареек, портативный компьютер, лазерные указки, провода какие-то… В общем, чуть не повязали на пятнадцать суток, для профилактики. Виктор насилу отбился. «Профессор фигов», – шипел ему вслед милиционер, сверля взглядом поспешно удаляющуюся Викторову спину.

Вывалившись из автобуса на площади Труда, учитель решил прибегнуть к новомодному способу проснуться и купил большой стакан кофе. Прихлёбывая, Виктор побежал к школе. Вокруг спешили ранние работяги, солнце было по-осеннему добрым, и вообще мир играл яркими красками.

Кофе действительно оказал эффект. На подходе к школе Виктор почувствовал, что просыпается, а тело наливается подрагивающей силой. На ступенях крыльца, прямо посередине, сидела огромная бродячая собака. Она, не двигаясь, смотрела на Виктора и, очевидно, никуда не собиралась. Вообще, Виктор собак не боялся, но он с уважением относился ко всему, что входило в его весовую категорию и имело априорную юридическую неподсудность. Огромные псы определённо попадали под оба условия. Виктор остановился в нерешительности.

–Шу! Пшла! – рявкнул учитель.

Богданов хотел избежать схватки и надеялся, что резкие звуки прогонят собаку. Но той, очевидно, было всё равно.

– Ай-ай-ай, – завопил Виктор, размахивая руками и бренча рюкзаком.

– Придурок… – отчётливо проговорила собака.

Затем псина презрительно цыкнула языком, состроила надменную морду, расправила крылья и круто взмыла в воздух, теряясь в густой листве сада. Виктор онемел, потом с подозрением посмотрел на свой стакан и на всякий случай выбросил недопитый кофе в ближайшую урну.

Оглядываясь на кроны, где исчезла собака, он прошёл в школу и поспешил в свой кабинет. До урока было ещё очень далеко, но времени требовалось много. Дверь триста первого кабинета Виктор закрыл на ключ изнутри. До третьего урока из закрытого класса слышался грохот, щёлканье, скрипы и восклицания. Ученики и учителя с опаской оглядывались на дверь, решая, не взбесился ли новенький учитель, не догрызает ли он там кого-нибудь. Или того хуже – не вырвется ли, чтобы нападать на учеников, как вервольф в разгар полнолуния. Некоторые подходили и прикладывали ухо к двери и, пожимая плечами, уходили ни с чем. Количество рабочих версий того, что происходит за дверью, росло экспоненциально.

Когда приблизилось время звонка на третий урок, все были глубоко заинтригованы. Рядом с классом собралась одиннадцатая параллель почти в полном составе, а также несколько ребят из младших параллелей. Дверь не была приветливо распахнута, как бывало обычно, окна в коридоре у кабинета были наглухо заклеены фольгой, свет в коридоре потушен.

Как только прозвенел звонок, дверь загадочно распахнулась с протяжным атмосферным скрипом, явив таинственную темноту в кабинете. Учитель исчез за ней с самым заговорщическим видом. По стенам кабинета скользил какой-то призрачный зеленоватый свет, и что-то журчало. Ребята в нерешительности болтались у двери, сгрудившись, как терьеры у норы, в которой они вместо лисы заподозрили медведя. После секундного замешательства Саша Кривов раздражённо цокнул языком и, растолкав одноклассников, решительно ступил в кабинет.

И замер. В классе творилась магия. Нереальный свет клубился по стенам и потолку. На партах, сдвинутых к стенам, были расставлены ёмкости, из которых вверх, вопреки всякой логике, текла вода, светящаяся радиоактивным сиянием. Некоторые струи застыли в воздухе, изогнувшись, будто кто-то плеснул светящуюся жидкость и остановил время. На стенах танцевали и вращались в гипнотическом танце световые полосы. Изломанная радуга опоясывала весь кабинет, отражаясь от потолка, стен и пола. В бассейне на учительском столе зелёный луч изгибался плавной линией.

Толпа, не услышав диких криков Кривова, обуздала страх, взалкала зрелищ и ввалился в кабинет, затолкав упирающегося Сашу к самой доске. Раздались удивлённые вздохи и восклицания. Через секунду из толпы раздался тихий голос:

– А может, за остальными сбегать?

Виктор одобрил и вскоре в класс потянулись паломники. Одиннадцатая параллель, пара человек из десятых и несколько учителей. Они совали пальцы в свет, тыкали в водяные струи и решительно не понимали, как учитель всё это соорудил. Зашёл даже Стах Глебович, улыбнулся, потёр подбородок и на ухо предложил Виктору после завершения демонстрации перетащить всю инсталляцию полным комплектом в школьный музей. Когда всё было ощупано и осмотрено, в классе прозвучал робкий вопрос:

– Как это оно так?

– Так, юные студиозисы, дружно сели, чтобы всем было видно! – зычно проговорил Виктор.

– А куда садиться? Стульев нет, – подал голос Кривов.

– На попу садитесь!

Виктор расстроился столь приземлённым желаниям в такой момент. Класс, переглянувшись, уселся на пол.

– Вы своими глазами наблюдали представление некоторых оптических явлений. Увидели работу призм, линз, зеркал. Также вот поведение луча в неоднородной среде.

Учитель указал на ванну на своём столе, в которой лениво изгибался луч.

– Некоторые явления неочевидны, как, например, вот это…

Виктор приставил мощный фонарик к стеклянной ванне с белёсой жидкостью. Жидкость засветилась голубым, а за ней на белом листе появилось жёлто-красное размытое световое пятно.

– Чтоб вы поняли, в ванне вода с молоком, белая. Свет фонарика – белый. Но вы видите голубую жидкость, а свет фонарика стал жёлтым. То же самое происходит в нашей атмосфере, вы видите это каждый день.

Виктор прервался на секунду. Ученики напряжённо слушали.

– Небо кажется голубым, хотя атмосфера вообще-то прозрачная, а солнце выглядит жёлтым, хотя на самом деле свет солнца – белый.

Виктор громко обратился к Кривову:

– Кривов, держи!

Учитель, как фокусник, вынул из-под стола и сунул Саше в руки небольшой огнетушитель. Саша выпучил глаза и посмотрел сначала на огнетушитель, а потом – на учителя в немом удивлении.

– Пользоваться умеешь? – весело спросил учитель.

Кривов неуверенно кивнул.

– Учти, моя жизнь в твоих руках! – Виктор хохотнул и открыл рот, чтобы продолжить пояснения, когда Кривов нервно спросил:

– А может, не будем рисковать?

– Давай, давай, Саша, не дрейфь. Ты творишь историю! В миниатюре. Итак! Сейчас вы своими глазами узрите мощь науки! Кривов, готов?

Богданов ухмыльнулся, как киношный злой гений. Саша сглотнул и кивнул. Напротив учителя на столе стоял аквариум, а в нём – журавлик из какой-то полупрозрачной тонкой бумаги. Виктор отогнул лоскут ткани, прячущий дырку в плотной чёрной занавеске. В комнату ворвался яркий луч солнечного света. Учитель поймал его зеркалом на штативе и отправил его на систему линз, которая собрала луч в тонкую яркую нить, направила, и…

Журавлик вспыхнул красивым факелом, постоял немного в раздумьях и внезапно взлетел. Поднявшись из аквариума, полыхающий журавлик взмыл над учительским столом и угрожающе закружился, повинуясь току воздуха, взбитого дыханием множества учеников. Кривов резко вскинул огнетушитель, струя дыма ударила в мизансцену. Журавлик исчез в белых клубах, аквариум снесло со стола и влепило в классную доску, послышался звон разбитого стекла. Виктор с воплем и кашлем нырнул под стол, первые ряды завизжали. Девочки, пользуясь случаем, прыгали на руки к мальчикам. Мальчики мужественно орали басом и сами норовили залезть кому-нибудь на руки. Виктор вопил из-под стола: «Баста, хватит, майна, стоп!» Наконец, через минуту, общие возможности Кривова и огнетушителя иссякли. Виктор высунул из-под стола тряпку с доски, которая очень символично оказалась белой, и замахал ею над столом.

– Всё! Всё, Саша, ты нас всех спас! Всё!

После секундной паузы, которую Виктор на всякий случай выдержал во избежание рецидива, учитель высунулся из-под стола и огляделся. Кривов с выпученными глазами и всё ещё поднятым огнетушителем стоял в центре, как последний герой на баррикадах. Толпа отхлынула назад, ученики обнимались, из-под парты торчали чьи-то ноги. На подоконниках несколько человек сидели в обнимку с горшками с драценами и хлорофитумами. Словом, передним рядам было страшно, зато задним – интересно. Последние вскочили на парты, чтобы посмотреть на представление с безопасного расстояния. Никто не шевелился.

– М-да. Про конвекцию я как-то забыл, восходящий поток нагретого воздуха поднял лёгкую папиросную бумагу, – смущённо кашлянул учитель. – Спасибо, Саш! Давай огнетушитель сюда, больше пироманить сегодня не будем. И да! Это… Веник бы…

Ученики потихоньку отмерли и снова пододвинулись, хотя смотрели на учителя несколько настороженно.