Хроники Моокрогга. Изнанка Тьмы. Том 1

– Да я ж про то и толкую! Не было дежурных! Только та гадина и два парнишки! Чернявые оба, один постарше с виду, волосья длинные, второй помладше, стриженный по-восточному.

– И ты это отсюда углядел? От ворот? – хмыкнул начальник.

– Оттуда! – снова огрызнулся стражник. – Я как огонь завидел, так сразу по стене и дернул к этому их Кругу бесовскому, а как добежал да присмотрелся, что дежурных нет – так и все, не стал дальше лезть. Стал смотреть, что будет.

– А должен был тревогу поднять, – нахмурился главный. – Мало ли что там? Еще повезло, что та ящерица обратно уползла, а не кинулась город громить, да людей жрать.

Писарь зябко поежился, присыпая пергамент мелким песком. Сдул излишки на пол:

– Подписывать будете, милсдарь Гвет?

– Подпишу, – кивнул начальник караула и потянулся за пером. – Зови смену, Арьм, а сам давай в городскую ратушу к штатным практикам, сообщи и про ящерицу ту, и про мальцов. Пусть Триумвират сам со своей Школой разбирается.

– Да с руки ль мне идти-то, я ж простой стражник, не командир…

– Иди, – черные глаза Гвета смотрели сурово. – Прям с самого утра иди. А я не стану о твоем просчете капитану докладывать.

– Ладно, ладно, схожу, – заворчал стражник, вскинул на плечо копье. – Доложу. Прям вот с утра и пойду.

– Вот и хорошо. Сдавай смену и домой.

– Есть.

– Подождите, пожалуйста, милсдарь Арьм, мне вот тоже пора, а по темноте, да одному… – зачастил писарь, быстро пряча в сумку разложенные на столе канцелярские принадлежности.

– Подожду около лестницы, внизу, оружие казенное сдам. Поторопитесь только, мастер, жрать охота – страсть.

– Я мигом!

Проснулся я рывком, словно что-то толкнуло под сердце. В комнате было по-прежнему темно и пусто, из приоткрытого окна тянуло ветерком, слишком свежим и холодным для Хувнтона. Знакомые очертания предметов размывались дрожащими контурами. Я перекатился на край постели и сел, спрятав лицо в ладонях. Время прошло, а проблемы остались. Что теперь делать? Сказать Дергону, что ничего не вышло? Выкинуть проклятый Бездной артефакт в канаву? Так ведь проблема и не в нем. Пусть директор Южной Школы и затеял какую-то игру, в которой я сам того не желая поучаствовал, но выйти из нее не значит обрести новую жизнь. Я по-прежнему останусь урожденным некромантом Неметона Скальнарго, магом, обладающим способностями, развивать которые мне не согласится помочь даже глава совета Триумвирата. А если откажусь развивать эти способности, то навсегда застряну в шкуре недоучки-темного, едва дотянувшего до пятого уровня силы.

Мне нужно время. Время, чтобы все обдумать и взвесить. Только, боюсь, Дергон мне этого времени не даст, не зря так спешил с докладом в Дьюкрогг. И на его месте я бы тоже не мешкал, шутка ли, наконец заполучить в свои руки столь действенное, да еще и полностью законное оружие. Да, за пять лет мы с директором выработали какую-то тактику общения, позволяющую хранить вежливый нейтралитет, но это всего лишь фикция. Ширма. Морок, поверить в реальность которого может разве что идеалист вроде Сидхара.

Я наощупь вытащил из-под кровати сумку и принялся медленно складывать туда вещи, в беспорядке валяющиеся по комнате. Говорят, ночь темнее всего перед рассветом. Но ждать этого рассвета я не буду. По крайней мере здесь. Как не стал ждать и одиннадцать лет назад, оставив за спиной место, ставшее мне вторым домом. Снова бежишь, северный? От чего на этот раз?

Я повертел в руках раскрытую на середине книгу, потом решительно сгреб в сумку всю стопку. Библиотечные, конечно, но вряд ли за мной отрядят вооруженную погоню по такому мелочному поводу. Смахнул следом снедь, забытую с вечера на столе, натянул куртку и бросил взгляд на сундук у кровати оракула, но отмел мысль о краже как недостойную будущего боевого практика. Ладно, в кармане еще звенят остатки гонорара за ночное бдение у могилы не слишком благонадежного приезжего, на первое время хватит, а дальше можно будет разжиться какой-нибудь работенкой. Удирать придется через окно – еще наткнусь в коридоре на Сидхара. Или Дергона, что неизмеримо хуже.

Ух! А земля оказалась не так близко, как я рассчитывал. Ничего, вроде обошлось без переломов. И куда дальше…

А, Бездна! Ходу, ходу, северный! Подумать и по дороге можно!

Глава 2

Во все времена беглецы стремились укрыться в больших городах, дремучих лесах или безлюдных пустынях. Но в единственной пустыне Моокрогга мог скрываться разве что самоубийца, а Хувнтон был самым крупным городом материка. Сейчас безопаснее всего обойти тракт и старыми дорогами пробираться на восток, в Оркрист – там есть вполне реальный шанс скрыться от возможной погони, Верные Степи чхать хотели на любые указы Триумвирата, не выдадут. Вот только зря я что ли когда-то ушел оттуда, зарекшись возвращаться? Остаются дремучие леса Западной Границы, а там уже рукой подать и до Моря. Неплохо бы, кстати, по пути наткнуться на какую-нибудь деревеньку, перспектива загнуться с голоду почему-то не прельщает…

Однако деревеньки все никак не попадались. Пришлось уныло отбиваться от комарья под елкой, доедая почерствелый хлеб и стараясь не думать о том, что больше еды нет. И где ее посреди бездорожья брать – непонятно, охотник из меня как из волка пастух. Я безотчетно дотронулся до болтающегося под рубашкой артефакта. А, чем Бездна не глянет! Хоть отвлекусь.

Призыв никогда не был моей сильной стороной, это вотчина демонологов, но боевой практик должен разбираться в основах любых плетений, даже если не владеет ими в полной мере. И с точки зрения теории с Призывом все было гораздо проще, чем с Ритуалом: прежде чем осчастливить своими приказами какую-нибудь сущность из сопряженного мира, нужно проковырять проход в этот самый мир, на второй ступени – разыскать призываемого, на третьей – заставить явиться в Моокрогг. Согласие самой сущности обычно значения не имеет, что ставит заклинателя в весьма щекотливое положение. Неопытные демонологи сами до трясучки боятся тех, кого вытаскивают в этот мир Призывом, ведь скованные сопутствующими арканами твари могут внезапно освободиться, а то и талантливо прикидываться скованными с самого начала процедуры. А уж в неосмотрительно открытые Врата может заглянуть и кое-кто пострашнее низших демонов или стихийных духов, притом вытолкать непрошеного гостя обратно может быть весьма проблематично, развлечений-то в сопряженных мирах раз-два и обчелся…

Дергон утверждал, что камень в септаграмме заменяет собой все переменные для Призыва, значит можно не вспоминать нужную последовательность жестов и обойтись только словом. Конечно, опытный демонолог материализует призываемую сущность хоть на кончике иглы, наличие высыпанных пеплом или вычерченных жертвенной кровью кругов, квадратов, треугольников и прочих фигур ему совершенно не обязательно. Но мне все же придется поупражняться в художествах – визуальный «якорь» помогает сфокусировать поток энергии. Надеюсь, хоть весь резерв выплескивать не придется.

Я ногой начертил в пыли кривоватую окружность, шагнул в сторону, забрал в кулак чуть теплый артефакт, осторожно направил на него тонкую струйку энергии, и мысленно назвал имя демона. Конечно, ничего не произошло. Слишком мало энергии? Я усилил поток. Потом еще. И еще. Септаграмма стала обжигающе-горячей, кончики лучей засветились оранжевым. Увеличить поток еще на гран. И еще… Подушечки пальцев закололи сотни невидимых иголочек, обжигая кровь, я уже приготовился стать свидетелем столь любимых менестрелями громов, молний и «сотрясений плоти земной», но ошибся. Слабо пахнуло гарью, чуть слышно хлопнуло, к светлеющему небу потянулся узкий огненный луч, распавшийся порталом.

Я разжал руку, отступил на шаг – бывали случаи, когда Призывом цепляло совершенно постороннюю сущность, да и у запланированной могло быть скверное расположение духа, нечего крутиться в зоне поражения.

– Кто нар-рушил… – заворчал было Ашхатор, осмотрелся, потирая трехпалой лапой глаза. – А, это ты.

Ну да, я. Только не надо спрашивать, зачем звал.

– И зачем звал? – зевнул во все клыки Хранитель.

Я нервно хихикнул. Он и правда в совершенстве владеет телепатией или это я так громко думаю?

– Вообще-то, это ты хотел продолжить разговор в более приватной обстановке.

– Справедливо, – согласился демон, свился в широкое кольцо и скрестил передние лапы. – Теперь слушай внимательно, Носящий Печать.

«На заре времени не существовало Сторон, только двуликая ипостась силы, грозная в своей тьме и благородная в своем свете. Вечно Мертвый Адстьярьд и Вечно Живая Леергана дополняли и сменяли друг друга в равновесии, творя то, что потом назовут Моокроггом. Ночь сменялась днем, а день – ночью, шло время, и мир наполнялся жизнью. Избранный самими Вечными правитель долго хранил покой нового мира, но наконец настал его час завещать свое тело Владыке Мертвых и уступить место сыну, наказав не нарушать равновесие Сторон. Однако сын не унаследовал мудрости отца и наказа не выполнил. Равновесие оказалось разрушено, Вечно Мертвый и Вечно Живая сошлись в схватке, перевернувшей и пространство, и время. Адстьярьд победил, Моокрогг погрузился во тьму и холод, а жизнь начала угасать. Правитель, чей дух обретался в чертогах Владыки Мертвых, долго упрашивал Леергану и Адстьярьда забыть о необдуманном поступке своего сына и восстановить согласие Сторон, но они не слышали его. Тогда правитель предложил поделить сотворенный мир поровну. Вечные согласились.

Так родились четыре Печати: белая Вода, зеленая Земля, фиолетовый Воздух и черный Огонь; зримые символы-воплощения обеих Сторон. Первые две были созданы Леерганой, остальные принадлежали Адстьярьду. Но ни один из Вечных не хотел отдавать свои Печати сопернику, потому что не было уже доверия между ними. Недоверием Вечных и был сотворен Престол – камень, породивший свое собственное пространство, в чьи пределы попадут лишь те, кто отыщет Дорогу, а где откроется Дорога – знают только Судьба и Случай.

Престол – один из первых камней, владеющих голосом, волей и памятью, какие встречаются во многих мирах. Его связь с Печатями сильна, но несовершенна, и, покидая Престол, Печати уже не могут вернуться назад без посторонней помощи. Потому Вечные и поручили их воле смертных, пришедших из иных миров и поселившихся на просторах Моокрогга; сделали так, чтобы только они могли отыскать в своем мире Печати и вернуть их на Престол. Так появились Носящие Печать. Однако память смертных коротка, а воля хрупка и изменчива, потому понадобилась сила, способная открыть новому Носящему саму суть его долга.

Для этого Адстьярьд и Леергана создали Хранителей. Из воды вышел благородный единорог и назван был Хранителем Живого Истока – Альварисом. Из земли вышла мудрая змея и названа была Хранительницей Земли Жизни – Ралиссой. Из воздуха вышел могучий грифон и назван был Хранителем Вихря Смерти – Раумсдалле. Но никто не подходил на роль Хранителя Печати Огня, первой из четырех равных, ее сила была слишком велика для любого сотворенного существа. Тогда Адстьярьд призвал на помощь Хранителя Пламени Мертвых, высшего демона Ашхатора, и назначил его стражем памяти четвертой Печати. Начался отсчет времени нового мира. Печати передавались от достойных к достойным, тем, кто, несмотря на свое предназначение способен понять всю важность Равновесия и принять его суть. Так продолжается и по сей день…»

Я несколько раз моргнул, возвращая ясность зрению – рассказывал Ашхатор не словами, а телепатически, скорее транслируя образы напрямую в сознание. Смутные и едва уловимые картинки, тающие сразу, стоит лишь увидеть их.

– Получается, что до Первой Войны этот мир был другим? Сплошные райские кущи, о которых так любят заливать своей пастве дайны? Но даже там нашелся какой-то негодяй, которому спокойно не жилось, – я помассировал двумя пальцами переносицу. – Кем был этот правитель?

– Не знаю, – безразлично шевельнул хвостом демон. – В то время я не интересовался вашим миром. Пришел сюда только во время битвы Сторон, которую вы называете Первой Войной. Мир до нее был другим, но его отражение в глазах Вечно Мертвого и Вечно Живой может отличаться от того, что рассказывают ваши дайны.

– Не буду спорить. Тем более, что о временах до Первой Войны ничего доподлинно неизвестно. Как и о самой войне. Да, случилась какая-то катастрофа, энергетический баланс Моокрогга нарушился, колебания длились шестьдесят лет, а потом произошло внезапное сближение нашего мира с миром Хаоса, повсюду стали появляться разрывы этого пространства. Борьба за выживание объединила все расы, даже эльфы с орками перестали грызться. Через шесть лет все внезапно закончилось, сближение прекратилось, а энергетический баланс начал восстанавливаться. Но шестьдесят шесть лет дисбаланса даром не прошли: немыслимое число погибших и необратимые последствия для самого мира. С некоторыми мы не справились до сих пор. Мертвые Земли, например, наследство Первой Войны. Как и орда магических аномалий, терзающих море и сушу.

– Значит, ваша война длилась шестьдесят шесть лет?

– Возможно и нет, но в принятой всеми хронологии стоит именно эта цифра. А как было на самом деле?

– Не могу сказать, – качнул длинной мордой Ашхатор. – Это не тайна, просто мы меряем время иначе. Для меня все закончилось очень быстро.

– Потому что ты был на стороне победителя, – хмыкнул я. – Но почему Вечные вообще допустили такое?

– Все творения Вечных несовершенны, пусть и каждое по-своему. А Моокрогг был одним из первых миров, вышедших из их рук.

– Похоже на эксперимент, который проводил совет Триумвирата лет пятьдесят назад. На несколько необитаемых островов завезли разные виды морфированных животных и наблюдали, как те адаптируются к местным условиям, в том числе и к магическим аномалиям. В конце концов эксперимент свернули, так как часть живности адаптировалась слишком успешно и решила вернуться в родные края, дабы продемонстрировать экспериментаторам свои новые способности. Больше подобных опытов с аномалиями не ставили. Ну, по крайней мере в Школе про это не рассказывают.

Демон хмыкнул, как мне показалось – с интересом.

– Так значит, я должен вернуть Печать на Престол? В мир, о котором ничего не знаю, включая и то, как в него попасть?