Учитель

Молли со всей решительностью, на какую только была способна при общении с дерзким ураганом по имени Карен Фром, отнекивалась и отмахивалась от её натиска под приглушённый хохот идущих рядом одноклассниц, а когда четвёрка, наконец, поднялась к себе на этаж, поспешила ретироваться в свою комнату. Остальные, порядком устав от утомительного вечера, проведённого в тусклом мрачном подвале, последовали её примеру.

Комната Кристины находилось дальше всех. Продвигаясь к ней и поминутно прижимая руку к губам, измученным зевотой, девушка не спеша шла, минуя редкие стрельчатые окна и ни на что не обращала внимания. Внезапно, краем глаза она приметила что-то несвойственное сумрачному пейзажу этого времени суток, а потому поспешила приблизиться к окну, из которого лился тусклый лунный свет. Сомнений не было – та же фигура в чёрном, что два дня назад спешила скрыться в проёме аварийного хода, приближалась к той части школьной ограды, где высился небольшой одноэтажный хозблок. Кристина жадно прильнула к окну, пытаясь увидеть, что будет дальше. Беглянка рисковала, ведь несмотря на то, что окна комнат не выходили на эту часть двора, её могла заметить одна из дежуривших на этаже надзирательниц. Она взволнованно оглядывалась по сторонам, ещё глубже кутаясь в капюшон и не сбавляла решительного шага. Подойдя ближе к строению, она обошла его и опустилась на корточки возле ограды. Кристина прижалась лбом к окну. Ей хотелось разглядеть то, что делала таинственная незнакомка, но в темноте, в которой колыхались лишь смутные тени, увидеть что-либо было почти невозможно. Прошло не более минуты, прежде чем беглянка вновь выпрямилась. То, что случилось затем, Кристина осознала не сразу, ведь в следующее мгновение девушка в чёрном прошла сквозь ограду и оказалась на другой стороне. Кристина беззвучно ахнула. Пришлось до боли напрячь глаза, и только после этого она сумела разглядеть в руках, обтянутых чёрной тканью перчатки, железный прут. Каким-то образом незнакомка вынула его, чтобы пройти на ту сторону и теперь также аккуратно вставляла на место.

Кристина не успела опомниться. Она не сразу осознала, что стоит с открытым ртом и норовит выдавить вспотевшими ладонями и лбом кусок витража из оконной конструкции. Она с некоторым усилием заставила себя отпрянуть, борясь с желанием понять, кто и куда торопился в столь поздний час, рискуя честью и репутацией. Закончив свою работу, незнакомка поспешила куда-то по тропинке, по которой девочки выходили в город или возвращались от железнодорожной станции. Кристина в полнейшем смятении опустила голову, но тут же подняла её, заслышав хоть и тихий, но довольно резкий голос:

– Вы из какой комнаты, любезная фройляйн?

Луческу обернулась. Она увидела пожилую даму в сером платье с такой же красной повязкой на руке. Дама смотрела на девушку крайне недружелюбно и во мраке тёмного коридора казалась ведьмой, явившейся, чтобы наказать непослушного ребёнка.

– Я из комнаты двадцать эс, фрау Штиглиц, – покорно проговорила она. – Задержалась у печатного станка. Мы готовим газету к выпуску.

– Если вы закончили, то почему не возвращаетесь? Вы что, правил не знаете? Находиться в коридоре в эти часы без веских причин запрещено.

– Я знаю, просто, – Кристина снова мельком глянула в окно, но не нашла в себе смелости рассказать старой деве о том, что видела. Она продолжила, – мне показалось, что кто-то идёт, но присмотревшись я поняла, что это всего лишь тень от дерева.

– Отправляйтесь к себе, фройляйн, – сухо проговорила дама. – И чтобы больше такого не повторялось.

– Слушаюсь, госпожа Штиглиц.

Кристина присела в спешном реверансе, после чего почти бегом кинулась к себе. Девочки уже спали. Пришлось на ощупь продвигаться к своему шкафу, чтобы отыскать пижаму и переодеться. Шуметь не хотелось, но как часто бывает, когда желаешь сохранить тишину, обязательно что-нибудь громыхнёт. Вот и теперь переодевшись и намереваясь забраться под одеяло, Кристина потянулась к столику, чтобы отключить будильник, но промахнулась и столкнула его на пол. Под полусонные ворчания Марты и возню Ханны, она нащупала этот самый будильник и в ту же секунду осознала, что стекло разбилось, а минутная стрелка, отколовшись, скрылась где-то в подкроватных недрах. Кристина шёпотом выругалась. Теперь кроме необходимости скидываться на газету, придётся ещё и будильник новый покупать.

Глава 13

Старшая школа давала много возможностей, но самым приятным считалось право выходить в город без надзирателя. Ученицы были предоставлены себе после уроков, но лишь при условии выполнения домашнего задания. По выходным желающие могли оставаться с ночёвкой в городе у друзей или родственников – никто не посмел бы проверять. Но решись кто-то из девушек вернуться в школу субботним вечером, делать это следовало чётко до отбоя. Для комендантского часа не существовало выходных дней.

Вот и теперь, отоспавшись за всю неделю вперёд, бодрая и весёлая компания из шести девушек со звонким щебетом на все лады спешила вырваться в город. Для сдачи газеты в типографию достаточно было присутствия лишь пары человек, но этим субботним утром поход по важному делу стал в некотором роде прикрытием для тех, кто чаще всего праздно бродил по улицам и, если повезёт, тратил родительские деньги.

В здании городской типографии толпа школьниц произвела на всех неизгладимое впечатление. На фоне деловых бюргеров, кои заказывали печать буклетов или ксерокопии важных документов и почтенных фрау, которым требовалась внушительная партия приглашений на свадьбу дочери или копия нескольких рецептов из журнала, девушки казались невесть откуда взявшимся ураганом. Они шумно носились по коридору и кабинетам со своей газетёнкой наперевес, пока не нашли, что искали. Кое-где от дуновения этого энергичного и полного жизненных сил ветра юности даже поотрывало со стен рекламные листовки.

Обслуживать клиенток повезло или не повезло молодому парнишке, который устроился на работу совсем недавно и не успел даже окончить практику. Он заикался и несколько раз переспрашивал заказчиц, чего они на самом деле хотят. Запутаться было немудрено, ведь Кристина с Греттой требовали располагать фотографии чуть в стороне от центрального текста, тогда как Карен, мнившая себя экспертом в вопросах дизайна, настаивала на строгой центровке. Молли, которая всё ещё не примирились с отсутствием цвета в рисунках, тоже вносила некоторую сумятицу в процесс. И всё же, спустя чуть менее часа, вопрос был решён. Получив от взволнованного парня обещание сделать всё до конца рабочего дня, девушки отправились проживать свой первый в этом учебном году выходной.

– Прелестный мальчик. Ну просто душка, – лопотала Карен Фром, посмеиваясь над несчастным заикой. – Определённо ты ему понравилась, крошка Молли. Присмотрись, – она по заведённой привычке вгоняла впечатлительную одноклассницу в краску.

Ханна усмехнулась:

– Надо было сказать ему, что он милашка, когда ещё там были. Парню вряд ли кто-нибудь когда-нибудь такое говорил – придало бы ускорение в работе.

– Эх, вы, бессердечные! – наигранно возмутилась Марта. – Хотите, чтобы несчастного удар хватил? Он на ногах-то еле держался, вспотел весь, бедненький, от вашего натиска. Столько женского внимания за один день – это слишком. Поберечь его надо.

– Хотя бы до тех пор, пока заказ не выполнит, – уточнила Кристина. – Осчастливить всегда успеете.

Под общий смех компания направилась к дому Гретты. Девушка жила недалеко от школы и любезно пригласила подруг на чашечку кофе в этот хмурый и довольно ветряный субботний день. Одноклассницы, все кроме соседки по комнате Молли Пэкс, редко бывали у неё, а Кристина так вообще ни разу. Гретта приглашала её и довольно часто, но всякий раз Кристина находила повод отказаться. То ли по причине невозможности пригласить её в ответ, то ли от тайного желания избежать созерцания в непосредственной близости от себя счастливой полной семьи своей одноклассницы, которой у самой девушки никогда не было.

Дом Гретты представлял собой невысокое двухэтажное строение из белого камня с красной черепичной крышей. Уютный садик во дворе, скрытом таким же белокаменным забором, вызывал умиление и создавал тёплое, душевное ощущение гармонии и уюта.

Мать Гретты заметила девочек из окна своей кухни, а потому показалась на пороге ещё до того, как группа приблизилась к крыльцу. Следом за ней из дома выбежал мальчишка лет шести и сломя голову с радостным воплем понёсся в сторону девушек, с ходу запрыгивая на Гретту, которая чуть не повалилась на тротуар от столь жарких объятий.

Маленькая кругленькая фрау Андельштайн всем своим видом являла облик ласковой и нежной мамы, всегда готовой обнять, выслушать и найти нужные слова. Она была домохозяйкой – одной из тех, которые настолько сживались со своей ролью, что не всегда вспоминали о том, что фартук иногда можно снимать с себя и вешать на крючок в кухне. Женщина ничуть не испугалась такого количества гостей и поспешила пригласить всех в дом, где замечательно пахло пирогами, кофе и карамелью.

Мальчишка, чуть не сбивший с ног Гретту, оказался её младшим братом. Михаэль обожал сестру, как и она его, хоть это не мешало девушке поучать паренька, делать ему замечания и закатывать глаза всякий раз, когда он говорил что-нибудь до нелепого смешное. Кристина на секунду всё же поймала себя на мысли, что зря не приходила сюда. Она боялась, что не выдержит всей этой семейной идиллии и сбежит уже после первой смены блюд. Но радушие и открытый ясный взгляд гостеприимной хозяйки дома напрочь лишили её воли к сопротивлению. Госпожа Андельштайн удостаивала вниманием всех, даже острую на язык беспардонную Карен, которая в свойственной ей манере эстета принялась оценивать ремонт в гостиной и рекомендовать знакомого дизайнера. Вскоре девушки, сами того не замечая, уничтожили два пирога с мясом и вишней, неизвестно сколько чашек кофе со сливками и теперь уже без особого энтузиазма уплетали спелые сливы из сада, выставленные в качестве десерта.

– То есть вы всерьёз задумались выпускать школьную газету? – заинтересованно спросила женщина. – И её можно будет взять и полистать, как одну из тех, которые постоянно читает мой муж?

– Мам, – прервала её Гретта, – мы пока просто экспериментируем. Сами не знаем, как получится. Мы заказали небольшой тираж, чтобы иметь возможность поучаствовать в городском конкурсе.

– Вложились в сомнительное предприятие, фрау Андельштайн, – Карен снова нацепила на себя маску недовольства. – И ведь всё, так сказать, на добровольных началах трудимся, всё сами. Школа финансирование на печать в типографии не выделяет – свой станок, видите ли, есть и ладно. А то, что из него выходит не газета, а топорная аппликация, никого не волнует.

– До вчерашнего дня и тебя это не волновало, – промямлила Марта, лениво пережёвывая сливу.

– И что? Тогда я просто была не в курсе. А теперь выражаю своё недовольство. Имею право. Нет, ну, поддержите же меня, – девушка окинула собравшихся требовательным взглядом.

– Жаловаться надо идти к госпоже Готфрид, – остановила её порыв Ханна. – А то мы как подпольный кружок революционеров. Сил сопротивляться нет, зато хоть языками почесать.

– Вот-вот, – поддакнула Марта. Карен отмахнулась и взяла из вазочки сливу.

– Чего вы взъелись? – вступила Кристина. – Сейчас нет смысла предъявлять претензии. Администрация, судя по всему, не осознаёт важности участия в общегородских мероприятиях. Мы ведь уже участвовали и ничего не выиграли.

– Вот именно, – Гретта поправила очки. – А если в этом году мы займём призовое место, то на нас изволят обратить внимание и, я надеюсь, дальше будут проявлять к выпуску газеты больше участия.

– Какие вы молодцы, девочки, – вступила фрау Андельштайн, – думаете о будущем школы, несмотря на то что этот год у вас последний.

Девушки дружно заулыбались.

– Зато нашей ведьме нет никакого дела до будущего школы, – подала голос Марта. – Все волнения сводятся к заботе о престиже. Не дай бог, кто прорвётся из низших кругов. Узнает – поганой метлой выгонит. О чём мы вообще говорим? Какая газета? – она фыркнула, откидываясь на спинку стула.

– Ты про ту девочку? – мама Гретты попыталась вспомнить имя, с задумчивым видом прижимая палец к губам.

– Да, Ванесса. Никто не знает, где она теперь. Ушла и забыли. А то, что она хорошо училась и была лучшей на олимпиадах по химии, мало кого волнует. Главное, что родители неблагонадёжные.

От взгляда Кристины не укрылось, что фрау Андельштайн слегка поникла после этих разговоров, но когда через секунду на её пухлую руку опустилась ладонь дочери, глядевшей на мать с некоторой тревогой, она совладала с собой и вернула лицу добродушную мягкость. Гретта явно не хотела привлекать внимания к этой краткой немой сцене, а потому потупила взгляд почти сразу, как только прочитала вопрос в устремлённых на неё глазах подруги. Кристина так и не поняла, что произошло.

Вскоре обо всём сказанном и сделанном пришлось забыть, ведь с работы явился герр Андельштайн и сразу же завладел всеобщим вниманием. Высокий, тучный и громкий мужчина с короткими светло-русыми волосами и такими же светлыми пышными усами почти с порога принялся рассказывать собравшимся байки со скотопромышленного комбината, на котором он служил главным технологом. Все его истории больше походили на анекдоты из сборника, переложенные на реальность, в которой разделывали мясо, рубили кости и обрабатывали бычьи туши. Михаэль с приходом отца забыл обо всём и, казалось, прирос к нему, устремляясь всякий раз следом, когда тот выходил куда-то по делам.

В минуту неизбежного расставания, которую присутствующие оттягивали до последнего, все уже обнимались с хозяевами, как с самыми близкими родственниками и обещали заглянуть ещё, если время позволит. Отец Гретты предложил подбросить их до школы, но дочь отказалась, ведь честной компании предстояло вернуться в типографию, чтобы оценить результат труда их нового знакомого.

Солнце проглядывало сквозь тяжёлые осенние тучи уже где-то на уровне крыш невысоких домиков, когда девочки, наконец, покинули гостеприимную обитель. Осознав сей факт, они прибавили шаг и менее, чем через полчаса, оказались на месте. К их досаде, в типографии организовалась внушительная очередь и пришлось дожидаться ещё минут сорок, за которые непоседливая Ханна чуть не повалила на пол вешалку, гружёную пальто, а Молли перетаскала половину конфет из вазочки для гостей. В конце концов, под прицелами шести пар глаз парнишка служащий всё же вынес пачку из десяти экземпляров школьной газеты. Когда Гретта с благоговением развернула её, отмахиваясь при этом от желающих поучаствовать в процессе, дабы те ничего не помяли и не порвали, они с Кристиной многозначительно переглянулись и коротко кивнули. Деньги доверили Карен. Та, подскочив к прилавку, протянула юноше пачку купюр. При этом девушка не забыла подмигнуть ему, отчего молодой человек смущённо раскраснелся и чуть не уронил выручку.

Теперь следовало спешить, ведь до отбоя оставался час с небольшим. И всё же Кристина решила рискнуть. Попрощавшись с девочками, коим вверила донести произведения типографского искусства до школы в целости и сохранности, она направилась к зданию почты. Ещё с утра она предусмотрительно затолкала в сумку свитер Теодора, чтобы вернуть его сразу же по возвращении, не предполагая, что дела в городе затянутся так надолго.

Когда она покинула здание почты с зажатой под мышкой посылкой от матери, улицу уже озаряли огни вечерних фонарей. Глянув на время, девушка с волнением осознала, что до начала комендантского часа остаётся каких-то сорок минут. И всё же ещё можно было успеть, а потому Кристина не стала терять времени.

Она довольно быстро миновала железнодорожный переезд. Но оказавшись на парковой тропинке, всё же вынуждена была сбавить шаг, чтобы случайно не споткнуться о торчащие кое-где корни. Пройдя ряды высоких деревьев в обнимку с туго упакованным почтовым отправлением, она, наконец, вышла к развилке. Здесь было светло. Школа с редкими огоньками окон виднелась невдалеке, а в стороне мягкий свет, лившийся из окон некоторых коттеджей, освещал дорогу на несколько десятков метров вперёд. Кристина ощутимо успокоилась после непроглядного сумрака густо засаженного деревьями парка. Теперь можно было спокойно продолжать путь, но всё же девушка чего-то ждала.

Она снова глянула на часы, затем в сторону ряда коттеджей, манящих своим уютом, после чего развернулась и решительно направилась к дому Макинтайера. Кристина осознавала, что приходить к учителю в столь поздний час неприлично, но при этом ей очень хотелось избежать следующим утром расспросов о том, куда она идёт. Невольно промелькнула шальная мысль – что, если он пригласит на чай? Но здравый смысл тут же напомнил про заветный комендантский час, до которого оставалось уже не более двадцати минут.

Кристина подошла к дому. Она хоть и спешила, но всё же не решалась сразу постучать в дверь. Хотелось убедиться в том, что она не зря пришла и хозяин на месте. Девушка тихонько заглянула в ближнее окно, но никаких признаков жизни не обнаружила – только печь большим пятном выделялась на фоне серой стены. Окно крохотного предбанника тоже было тёмным. Кристина помнила, что и где находится в этом маленьком доме, а потому, решив, что раз начала, нужно доводить дело до конца, она двинулась в направлении последнего из окошек. Не дойдя до цели пары шагов, она услышала шум. Звуки явно доносились из дома, что поначалу обрадовало Кристину, но позже девушке пришлось пожалеть о поспешности выводов.

Она положила почтовый свёрток на землю, ухватилась пальцами за подоконник, встала на цыпочки и подтянулась, чтобы заглянуть в окно. Полумрак помещения был уже не таким непроглядным, как темень во всём остальном доме. Несложно было догадаться, что источником света в этой комнате служила та самая лампа со смешным абажуром, стоявшая на столике возле кровати и всё бы ничего, но именно она этим вечером поведала Кристине о том, что кое-кто намеревался скрыть.