Неудобные люди

– Все разные. Да, Наташ. И это совершенно не повод дать Спиридоновым просрать своего ребенка. Возятся со старшими, хотя те явно могут всё сами делать. А на Диму не обращают внимания вообще.

– Да, они нехоро… – попробовала заквакать Оля.

– Внимания не обращают, – кивнула Наташа. – Нормальная семья, интеллигентная. Они его хотя бы не бьют и, ну не знаю, не забывают на парковке у пивной. Ты, наверное, просто забыла, какая это редкость.

– Не забыла.

– Чего?

– Не забыла я. Просто… понимаешь, она особенно, она знаешь, что делает…

– Она что-то делает?

– Да нет, я про то, что она вообще делает вид, что сына не существует.

– Я думала, ты уже попривыкла.

– А хорошая такая с виду семья… – ква-ква-ква.

– Оля, дотянись, пожалуйста, до хлеба, он рядом с Настей.

– Да держи ты свой хлеб, господи. Да я всё понимаю, конечно.

… …

– Конечно, понимаю.

… … …

… … …….

– Понимаю, чего тут. Но просто обидно, понимаете, даже как-то ну… ну да.

– А я, знаете. – Оля оторвалась от обеда и мечтательно уперлась взглядом в стену, как в кино смотрят вдаль, думая о Парижах и студенческих любовях. – Знаете, я верю, что всё будет так, как должно быть.

– Оля, – вздохнула Наташа. – Само это место говорит о том, что не всё получается так, как должно бы.

– А всё равно. Я, девочки, верю.

– Настенька, ты еще молодая, эмоциональная, – Наташа отвернулась от Оли, очевидно, поняв, что разговаривать там не с кем. – Просто делай, что от тебя зависит, и всё. А остальное как-нибудь само. Вот. Ты не будешь?

– А?

– Салат, говорю, не будешь? – Наташа уже тянула руки. – Я доем? Нормальный салат.

* * *

– Да, он сейчас на уроке. Зайдет на перемене, – ответила Наташа.

Настя обрадовалась. Точнее, медленно и постепенно стала рада, ощутила эту неспешную волну. Шесть лет не сидела в этом кабинете, теперь было неуютно, игольчато, как в свитере на голое тело.

Сидели вокруг Олиного стола. Позади – диван, несколько книг на журнальном столике, какие-то игрушки на пыльном подоконнике. Кипяток заливал засохшие круги чайной ржавчины и очередной подпрыгивающий от напора пакетик, кружка в Настиных руках немного дрожала. Оля налила всем, поставила чайник и села. Вот сахар, конфеты, где и раньше, бери, не стесняйся, немного сконфуженно она пододвинула Насте пиалу.

Что-то тяжело грохнуло, и через несколько секунд дверь раскрылась. В кабинет робко вошел мальчик лет десяти – кажется, нормальный, – его подталкивало горбящееся черное пальто. Оно тащило за руку второго мальчика, чуть помладше – не нормального, умеренная или тяжелая отсталость, сразу видно. Когда пальто повернулось, Настя поняла, что это женщина, скорее только потому, что вроде не мужчина: лицо опухшее – переспелая слива – без бороды, а во впадинах глаз черная глина – комья туши.

– Я вот, это. Привела. – Она подтолкнула к Насте, сидящей ближе всех, младшего, тот по инерции прошел несколько шагов и остановился. Диспластическое лицо, будто стекающее на левой половине, изогнутый нос. Настя, ошарашенная, встала.

– Извините, пожалуйста, вам не… ко мне, – попыталась выдержать максимально вежливый тон.

– Всё принесла, всё как просили, – женщина твердо решила вручить ребенка Насте, достала из внутренностей пальто смятую бледно-зеленую тетрадь и какие-то документы и протянула. – Возьмите, ну же, – грязная рука с обилием папиллом – картофелина с глазками – трясла бумажками перед Настиным лицом. Комната наполнялась тяжелым, кислым перегаром.

– Татья-я-яна Эдуардовна, – пропела Наташа из своего угла. – Мы с вами на какой день договаривались?

– На ч-четверг, – женщина покачивалась.

– А сегодня что?

– Сегодня… четверг!

– Вы прекрасно знаете, что сегодня пятница. И давайте мы не будем…

– Да что вы, как я не знаю!.. Вот, это он. Как просили. Илья, подойди к женщине! – Она снова подтолкнула младшего к Насте. Мальчик налетел на нее и, покачнувшись, встал. Глаза бессмысленно оглядывали комнату.

– Женщина, аккуратнее!.. С сыном, – Настя присела и взяла мальчика за плечи. – Всё в порядке? – спросила она и потом поняла, что тот не ответит.

– Пришли как смогли! Тут всё. Анализы, направ-направления, всё! Держите. – Переваливаясь, женщина подошла и бросила на стол рядом с Настей бумаги. Оля, вцепившаяся в пиалу как в оберег, вздрогнула.

– Послушайте! Эта женщина здесь больше не работает! Мы с вами на когда договаривались?

В ответ – невнятное бурчание.

– На вчера мы с вами договаривались! Вот пойдемте сейчас и обсудим, на какой день нам переназначить.

Наташа схватила блокнот со своего стола и увела в коридор алкоголическую мамашу с детьми. Приняла удар на себя, мир ее памяти.

– Может, хоть проветрим? Мне кажется, я сейчас сама опьянею от ее перегара. – Настя подошла к окну и дернула скрипучую деревянную раму.

– Видишь, всё как обычно, – сказала Оля. – Должна была вчера привести, а сегодня мы уже что, психиатра нет.

Настя угукнула и села обратно рядом с Олей.

– Ты раньше поспокойнее была. А сейчас будто не алкоголичку с олигофреном увидела, а призрака. Вся бледная сидишь.

– Так я и не дефектолог уже сколько, – тихо ответила Настя. – Отвыкла.

Из-за дверей раздалось приглушенное дребезжание школьного звонка. Перемена. Уже скоро.

– Знаешь, а ведь Дима так ни с кем больше и не сблизился после твоего ухода.