O(r/d)dinary

От этих слов все еще распаленный Ален послал Джесси полный ненависти и неверия взгляд, в котором явно читалось: выгонит он его, как же, он бы посмотрел на то, как Джесс это сделает.

Алекс же всем своим видом стал излучать удовлетворенность складывающимися обстоятельствами – ведь именно этого он и добивался сегодняшней выходкой.

Что от Джесси не укрылось.

Лидер растянул на губах донельзя доброжелательную улыбку и добавил:

– Выгоню мыть коридоры и лестницы. Вперед и с песней, давайте-давайте.

В общем, в тот вечер незадачливые драчуны получили свое наказание и в поте лица драили полы, стараясь при этом держаться как можно дальше друг от друга. Но когда дело дошло до лестниц… Джесс знал, что делает, давая им эту нелегкую задачу.

Лестницы, которые казались абсолютно обычными, на деле имели свойство изменяться по собственному желанию. Выстраивали новые направления, путались друг с другом, а после исчезали и на их месте появлялись другие, тоже требующие уборки.

С момента ссоры Яна и Алекса прошло несколько часов тяжелой работы, и вот они уже перебрасываются не злобными взглядами, а умирающе-обреченными.

Оба прижимаются к стене и сползают по ней на пол, тяжело выдыхая и глядя на то, как вредная лестница снова перестраивается, покрывая свои ступени пылью.

Алекс метнул швабру в ступеньки, словно копьё, и окончательно признал свое поражение.

Джесси Итен победил со счетом один ноль, и теперь придется думать, чем же ему таким отомстить за свое эксплуатирование.

Ян рядом с ним закрыл глаза и провалился в усталую дрему.

Глядя на него, Алекс вздохнул еще более обреченно.

Осознание, что, придя в Странный клуб, он лично захлопнул капкан на собственной лапе, шумело в ушах со звуком хлопающих крыльев ангела смерти. Да, того самого, что сейчас мирно посапывал рядом, но некоторое время назад чуть не оставил его без глаза.

Как бы Тому не была противна эта мысль, с Аленом у них тоже было один-ноль. И с этим нужно было что-то делать.

Шестеренки в уставшем от физического труда мозге лениво перебирали гранями, пока вдруг не зажгли яркую лампочку-идею.

Алекс покопался в карманах и, изъяв наполовину засохший маркер, толкнул Алена плечом.

– Эй, давай вот что – я не лезу к тебе, а ты ко мне, но при условии, что мы поспорим.

– О чем же? – пробормотал Ян без особого энтузиазма, только чтобы от него скорей отстали. Не будь он таким уставшим, он бы вообще с этим человеко-котом не разговаривал.

– О том, что мы никогда не влюбимся. А если влюбимся, покроем нашу репутацию позором людей, не исполняющих данных самим себе обещаний. Ну что, идет?

Ян на это долго молчал, но все же, когда Алекс начал писать на стене в последствии знаменитую на всю клуб надпись, протянул руку за маркером и тоже вывел в ней свою часть букв.

Потом они нашли Рина и попросили их сфотографировать.

Способность Миуры позволяла запечатлять на фотографиях не только уже прошедшие счастливые моменты, но и будущие. Во втором случае паларойды получались черными и только со временем, когда событие уже произошло в настоящем, обретали краски.

С тех пор конфликтов между Томом и Яном не было, как в общем-то и особой дружбы. Виделись они редко, только то и дело слышали друг о друге новости, да подслушивали после сложных миссий сквозь щели в дверях, жив ли еще его товарищ-соперник.

Их спор заключился из вредности и вспыльчивости, присущей всем не ладящим молодым людям. Но дело было не только в скверных характерах, а в нежелании разбить своей второй половине сердце в случае своей внезапной кончины. Все же, работа, которой они занимались, была слишком опасной, чтобы планировать свое будущее далеко вперед.

В конце концов, на первом черном снимке появилась улыбающаяся Джерри Фэй.

Если вдуматься, после вступления Кот всегда и во всем проигрывал Клубу. Но, в конце концов, он оказался рад проиграть Яну и своей драгоценной любви – Джерри.

«Этого никогда не будет». – Сказали они так, но теперь смотрят друг на друга как дураки, наступившие на одни и те же грабли.

И теперь стало непонятно, почему они дружно враждовали эти два года. Или же враждавали дружа? Кажется, Алекс и Ян никогда не разберутся в этом клубке, но, может быть, оно и к лучшему. Ведь можно навсегда оставаться враждующими соперниками, в трудных ситуациях перевоплощающимися в родственные души.

– Скажи, Том. Любить ведь страшно? – в конце концов спрашивает Ян, не глядя на своего собеседника.

– Скорее, страшно остаться без любви, – серьезно ответил Алекс, тоже глядя куда-то вдаль. – Почувствуешь любовь однажды – и пути назад не будет. Так что свою любовь нужно беречь.

– Думаю, в моём случае лучше уж сразу пресечь всё на корню, – Хмыкнул Ян.

– Ну и дурак, – вернул ему его смешок Кот. – С чего бы это?

– Ликс нельзя оставаться среди нас, – ровным тоном ответил Ален, но Алекс его сразу раскусил – за его простым ответом и ненадежно склеенным безразличием бушевало множество эмоций.

Поэтому, поразмыслив, Том кивнул, но недовольно закусил губу.

Черт его побери этого Алена! С ним правда слишком трудно говорить, а тем более серьезно, без привычных манере Алекса шуток и подколов.

– Может быть, – в конце концов согласился Кот. – Но ты не думал о том, что стоит покинуть ей эти стены, как ее тут же убьют?

– Не говори так, – Ян бросил на него опасный взгляд.

– И не надо на меня так смотреть, – Кот развел руками. – Я реалист. Если клуб сам ее принял, ей грозила опасность. Она уже с нами. А ты уже влюбился. Чем пытаться всё отменить, может, попытаться сделать лучше? Завтра ведь может случиться что угодно.

На этом Том решил закончить разговор. Он и так сегодня слишком много говорил с тем, с кем, возможно, не следовало и о том, что обычно не озвучивается вслух.

Кот уже отошел на порядочное расстояние, когда с оглушительным смехом прокричал Яну:

– Тебе всё равно от любви не сбежать! Она уже опутала тебя паутиной.

И, может быть, он был прав.

Спрятанная фотография даже сквозь плотную ткань прожигала Алену кожу, а сжатые в кулак пальцы грозились до крови впиться в ладони.

Ян сопротивлялся себе сколько мог, но все же потянулся за снимком.

Однако пальцы схватили кое-что гораздо быстрее.

Маленький, уже изрядно потрепанный листок для заметок с криво улыбающимся попкорном и подписью:

Вернулся домой.

***

– Прости, это, кажется, твое.