Новелла Х7

Новелла Х7
Ichigo Afterlife

Повествование о приключениях Юного Господина, обладающего способностями управлять временем. Одиночество и поиски ответов приводят его в дом странного ученого, утверждающего, что он создал лекарство, способное исцелить любого. Именно так начинается полная неожиданностей повседневная жизнь главного героя новеллы, где легенды и сказки встречаются с ночными кошмарами.

Новелла Х7

Ichigo Afterlife

Дизайнер обложки Susan Wilkinson

© Ichigo Afterlife, 2024

© Susan Wilkinson, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-5006-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Новелла X6 Красный мак

Эрнест Тадеуш долго не мог оправиться от болезни. Жар, постоянный кашель, сочащаяся кровь из его былых ран на спине, все это придавало ощущение затхлости дому. Я не мог спать, постоянно слыша его хрипы и звуки блевания в конце коридора; еду готовил только я, так как этот урод не мог даже позаботиться о себе. Все мое время было посвящено ожиданию, и эта медленная пытка, когда я ни в коем случае не мог придержать ни секунды, вынуждала меня мириться с настоящим.

Я должен был получить свое лекарство.

В качестве альтернативы Тадеуш разрешил мне использовать ампулы, которые являются частью состава моего эликсира сна. Он сказал, чтобы я не злоупотреблял ими, так как это в какой-то мере психоделическое средство, которое способно разрушить мозг, но я и не собирался просыпать целые сутки, оставляя этот дом без контроля.

Я не брал из шкатулки больше одной ампулы по истечению 24 часов. Вколов препарат, мог поспать пару часов, и мне этого хватало. Однако с изменениями, затронувшими самые неожиданные части и стороны моего существования, этих часов показалось довольно мало.

Вот еще что странно.

Тадеуш ни слова не сказал мне о подвале и о своем питомце.

В один из дней, это был третий день, когда Тадеуш слег со своей чумой, я понял, что не мог продолжать находиться в таком бардаке, где у меня начала развиваться брезгливость в царящей грязи и слоях пыли, а также паранойя проснуться с забитой трахеей огромной крысой. Я решил делать уборку в его доме, пока этот больной на всю голову урод не сможет самостоятельно отмыть свой же дом. Отчасти же делал это со скуки. Мне бывает скучно, это не такая уж и необычная вещь.

Один день я убирал первый этаж, на кухне, в гостиной, в гардеробной, а также маленьком помещении прачечной, в котором стоял еще и большой, нелепый и ржавый водонагреватель. Посмотрев, я понял, что та вещь работала из рук вон плохо.

Также заметил, что электричество работало с перебоями, и решил вечером спуститься в подвал и посмотреть, что мог сделать. В подвальной комнате, в темном углу, одиноко стояла коробка. Я подошел посмотреть, поднял ткань, покрывающую квадратную коробку, снял ее и увидел, что это самая типичная клетка, в которой держат птиц. На холодном земляном полу, на маленьком кусочке шерстяной ткани в одном белье спал ребенок.

Я несколько минут, держа в руках фонарик, стоял и не знал, что делать. Несколько раз без каких-либо мыслей в голове хотел подняться наверх, но все так же оставался на месте. Когда в моей голове начали возникать хоть какие-то мысли, решил остаться и сначала все проверить. Осмотрел ребенка, девочку, не просыпающуюся под ярким светом фонарика, наклонился, сев на колени, и протянул руку через решетку к ее ручке. Не без причины мне стало не по себе, и моя протянутая рука, казалось, была в самой большой опасности в моей жизни. Я словно положил руку в пасть монстра, который в любой миг мог оторвать ее мне по самую ключицу. Сделал вдох и взялся за холодное запястье, нащупывая пульс.

Девочка проснулась от моего прикосновения и вздрогнула. Открыв большие в страхе глаза, она отдалилась от меня и села, не сводя взгляда.

– Кто ты? – Спросил, изучая ее внимательней.

Только проснувшись, девочка выглядела немного растерянной и неуклюжей. Волосы слегка вились от влажного холодного воздуха. Пустые, напоминающие кошачьи, глаза смотрели и как будто не видели меня вовсе. На бледных щеках, наверняка давно не видавших солнца, нечто вроде лиловых синяков. Алые, именно алые, и покусанные губы приоткрыты, как будто она тоже была больна, и от губ вниз по подбородку тянулся след.

Я засмеялся в рукав.

Девочка склонила голову набок и обхватила колени, закрывая от меня свое тело. Хотя, впрочем, это не имело значения, так как до последнего времени она спала.

– Ты умеешь говорить?

Девочка облизала сухие потрескавшиеся губы и ответила самым детским голосом, который я только слышал, и именно поэтому решил, что лет ей не больше двенадцати.

– Немного.

– Ага, понял. – Однозначно, найти собеседника было для нее проблемой. – Извини, что потревожил. Ты спала.

Девочка внимательно слушала меня и сосредоточенно смотрела, будто я говорил какую-то важную информацию, имеющую немалую ценность. Для меня же ее слова несли аналогичное значение. Во-первых, это ребенок, которого Тадеуш скорее всего украл или выкупил. Во-вторых, Тадеуш даже не заботится о своем питомце, и содержит просто в нечеловеческих условиях. Даже от такого как Тадеуш, если честно, не ожидал увидеть подобное.

Я вернулся всем вниманием только к сидящему напротив себя ребенку:

– Я задам тебе четыре вопроса. А ты постарайся на них ответить кратко, понятно и как можно точнее. Как давно ты здесь находишься?

– Какое сегодня число? – Девочка нахмурилась, между ее бровей возникла стрелка.

Меня мурашки пробивали от такого непривычно детского голоса.

– Сегодня двадцать седьмое апреля.

– Ммм, а какой сейчас год?

Ясно все. Большего я и не ожидал.

– Ты всегда находишься здесь?

– Мастер приводит меня сюда очень редко, – девочка покачала головой. – На втором этаже он сделал мне комнату.

– Ты знаешь что-нибудь о нем?

– А где Мастер? – Впервые испуг заметно проявился на ее лице.

Я не хотел, чтобы она впадала в панику:

– Все в порядке, он наверху. Он заболел, и поэтому не мог спускаться к тебе. Он скоро поправится.

Она вытерла слезу со щеки и слабо улыбнулась мне.

Меня что-то тронуло внутри из-за этой улыбки. Она огорчилась, обеспокоилась за судьбу Тадеуша, в том числе за свою собственную, и испытала радость, узнав, что этот урод жив. Как? Увидев первого человека кроме него за несколько лет?

– И последний вопрос. – Я выдержал паузу, завлекая ее внимание. – Что это на твоем лице? Детское молоко?

Я рассмеялся с ее смущения и растерянности. Она попыталась стереть след с уголка своих губ тыльной стороной руки, но почти ничего не стерлось. И подумал о том, чтобы отвести ее наверх в ванную, покормить и уложить в нормальную постель, в конце концов. Я не мог ничем помочь Тадеушу, зная, что это дитя сидело здесь в полном одиночестве.

– Прости, – искренне просил я.

Она кивнула, поверив мне. Ей больше ничего не оставалось.

Я ушел минут на десять за ключом, а вернувшись, застал ее на том же месте, с тем же обнадеженным взглядом, направленным на меня. Отпер замок и со скрипом открыл дверь. Девочка на коленях придвинулась к открытой клетке, я поймал ее и взял на руки. Она оказалась тяжелее, чем я думал, но решил, что это обманутое впечатление было заявлено истинным назначением клетки. Но она и правда выглядела хрупкой как птичка.