Транзиция

Ни пятнышка. У меня очень бледные руки с прекрасным маникюром, на каждой красуется по два кольца из серебра или белого золота.

Так, с внешним видом разобрались, и ладно. Грустно улыбаюсь на прощанье красавчику-продавцу и шагаю к двери, попутно проверяя, на месте ли бумажник, документы и бронзовая таблетница. Согласно моему британскому паспорту меня зовут Маркуанд Ис. Тут все в порядке. Бумажник набит крупными белыми банкнотами и несколькими ценными на вид кусками пластика со встроенными серебристыми чипами.

Вперед, на улицу. И снова нет дирижаблей! Dommage!?[21 - Какая жалость! (фр.)]

Впрочем, над относительно низкими зданиями неспешно проплывает огромный самолет, держа курс на запад. Взмахом трости я подзываю кеб – рычащий горбатый драндулет (похоже, электрический) – и прошу женщину-шофера отвезти меня в аэропорт.

– В какой именно? – В зеркале видно, как она хмурится.

Ого, да тут у нас Большой Лондон, Londres grande! Прелестно.

– А куда сядет вон тот самолет? – указываю я тростью.

Женщина, прищурившись, высовывает голову в водительское окно.

– Видать, в ‘Итроу.

– Значит, мне туда.

– «Туда» стоит денег.

– Не сомневаюсь. Едем же, ну!

Мы отъезжаем.

– Плайт, Йесусдоттир, Кряйк, Хайцлофт-Байдекерн, Обликк, Малверхилл, – бормочу я.

Похоже, это стало чем-то вроде мантры. Женщина-водитель косится на меня в зеркало.

– Плайт, Йесусдоттир, Кряйк, Хайцлофт-Байдекерн, Обликк, Малверхилл, – повторяю с ухмылкой.

– Ой, да ну вас.

Я устраиваюсь поудобнее и гляжу в окно на довольно тихое дорожное движение и весьма кричащую архитектуру. С тех пор, как я переместился – точнее, с тех пор, как убил лорда Хармайла, – мое сердце билось учащенно. Теперь же пульс потихоньку замедляется, что дает мне возможность спокойно поразмышлять.

Конечно, я задумываюсь о беднягах, которые расхлебывают последствия моих действий, особенно таких драматичных и неприглядных, как убийство. Интересно, каково им приходится? Считается, что они не подозревают о случившемся, пока я их не покидаю, хотя не факт, что на деле все именно так. Разве они могут не знать о том, что? я заставляю их делать? Разве они не остаются со мной, когда я захватываю их тела, не наблюдают – испуганные и обозленные, – как я выполняю очередной приказ?

Или они правда ничего не понимают, а когда дело сделано, внезапно приходят в себя возле умирающего человека, с окровавленными руками и в окружении изумленных свидетелей? Как вообще можно выпутаться из такой ситуации? В ужасе отпрянуть? Воскликнуть: «Это не я!»? Вряд ли поможет. Беднягам лучше всего удариться в бега. А может, даже упасть замертво в тот миг, когда я их покидаю.

Я спрашивал о том, как это происходит, однако «Надзор» – в силу специфики организация весьма консервативная – ревностно оберегает свои тайны. Поэтому даже исследователи, техники и эксперты, чья работа – знать о подобных вещах, не спешат делиться информацией.

Есть люди, которые, несомненно, могут ответить на все мои вопросы и множество других. Мадам д’О., миссис М., доктор Плайт, профессор Лочелле, да и прочие члены Центрального совета. Не удивлюсь, если существует целый отдел в нашей конторе… хм-м… почему-то сейчас мне не хочется называть ее «Надзором». Я нахожусь в одном из миров, где ее называют l’Expеdience?[22 - «Избавление» (от фр. expеdier (https://www.multitran.com/m.exe?a=118&s=exp%C3%A9dient&l1=4&l2=2&init=1) – «отправлять», «сбывать с рук», «избавляться от чего-либо»).].

Что-то я отвлекся. Не удивлюсь, если целая группа специалистов изучает, что происходит, когда кто-то вроде меня захватывает контроль над человеком, уже существовавшим в другой реальности, однако боссы l’Expеdience не включили меня в список тех, кому открыты результаты исследования.

А знать бы хотелось. Я проводил собственные небольшие эксперименты – копался в захваченных чувствах и воспоминаниях, пытаясь нащупать след личности, которую заменяю. Увы, до сих пор такой опосредованный самоанализ лишь убеждал меня, что подобные изыскания глупо было и затевать.

И так понятно, что я перенимаю отдельные черты характера у человека, чью личность замещаю. Отсюда, должно быть, и ОКР, и сексуальные предпочтения, и пристрастие, скажем, к чаю, кофе, шоколаду, молоку со специями, крепкому алкоголю, пресной или острой пище, черносливу…

Недавно я поймал себя на мысли, что многие годы наблюдаю за реальностью глазами обычного человека, будь то врач-терапевт, хирург, ландшафтный дизайнер, математик, инженер-конструктор, животновод, судебный юрист, страховой агент, владелец отеля или психиатр. Я уже привык постоянно менять профессии. Однажды я побывал проектировщиком канализационных систем и серийным убийцей по совместительству. (Знаю, что вы на это скажете, поэтому прошу вас быть снисходительнее и считать меня скорее ликвидатором. Согласен даже на наемного киллера, если так вам проще будет понять, что мною руководит сознательный выбор, а не дикие потребности психопата. Впрочем, соглашусь: мои жертвы вряд ли сочли бы этот нюанс существенным.) В тот раз я всеми силами подавлял желание душить проституток, дабы выполнить миссию, которая заключалась в том, чтобы выследить и похитить (ха! Видите? Даже не убить!) определенного человека.

В то же время, я ни разу не побывал женщиной – немного подозрительное и досадное упущение. Очевидно, некие границы все же существуют.

Любопытно, используются ли тела, которые я посещаю, повторно? Я еще никогда не вселялся в одно и то же тело дважды – впрочем, я вообще редко возвращался в одну и ту же реальность.

До моего вторжения эти люди ведут полноценную жизнь. У них есть прошлое, карьеры, многочисленные связи – как личные, так и деловые. Все как у всех. Меня не раз приветствовали «мои» жены и девушки, «мои» дети и «мои» лучшие друзья, ни на секунду не смущаясь и ничем не намекая, что я веду себя странно или сам на себя не похож. Оказываясь в новом теле, я будто бы сразу понимаю, как держаться, и вживаюсь в чужую шкуру естественнее самого талантливого актера. А покопавшись в своей/чужой памяти, не нахожу там ни намека на прежние контакты с «Надзором» – или как его называют в конкретной реальности – и никакой подготовки к моему внедрению.

Я достаю из кармана пиджака маленькую бронзовую коробочку. Внимательно ее оглядываю. Думаю, в следующий раз я приму одну из лежащих внутри таблеток на высоте в десять километров над Атлантическим океаном, или над Альпами, или глядя в иллюминатор на Сахару. А может, подожду, пока самолет приземлится.

В любом случае, истинный принцип действия этих белых таблеточек – настолько маленьких, что три или четыре таких запросто уместятся на ногте мизинца, – мне неизвестен. Кто их производит и где? Кто их изобрел, впервые испробовал, протестировал?

Я вдавливаю кнопку на коробочке, и мне в ладонь выпадает самая обычная таблетка сахарозаменителя, какую человек, соблюдающий диету, добавил бы себе в чай или кофе (а после этого, как частенько бывает, уплел бы за обе щеки булочку с кремом). Эта таблетка почти такая же, как другие, особые – только без крошечного синего пятнышка по центру, едва заметного невооруженным глазом. Я приоткрываю коробочку и возвращаю подсластитель на место.

Сама таблетница изготовлена с отменным мастерством. Если использовать ее привычным образом, она исправно выдает вам подсластитель, пока он не заканчивается; лишь по-особому взяв ее и надавив в нужном месте, вы получаете доступ к скрытому отделению, где таится настоящее сокровище. В этом случае из коробочки выпадает крохотная таблетка, позволяющая вам транзитировать – переноситься в другую личность и реальность.

Вопросы, сплошные вопросы… Я знаю, что должен думать: однажды я поднимусь до уровня мадам д’Ортолан и ей подобных и тогда получу ответы. Если разберусь со всеми, кто упомянут в выданном мне списке, – весьма вероятно, пойду на повышение. Это я тоже должен держать в уме. Правда, такая плотная череда устранений потребует полной отдачи, а вот успех отнюдь не гарантирован.

Так или иначе, к несчастью для мадам д’Ортолан, у меня нет ни малейшего желания убивать людей из списка. Напротив, я сделаю все возможное, чтобы их спасти (в определенном смысле начало положено). И действовать я буду не по приказу, а диаметрально противоположным образом.

Я уже встал на этот путь, ведь лорд Хармайл в списке не числился.

5

Пациент 8262

Не профессия, а песня! У меня и у тех, кто меня ищет. Мы с ними, в общем-то, коллеги. Хотя в прежние времена, если честно, мне не было равных. Мои устранения, особенно в мирах, расположенных на самом ярком конце спектра, отличались безумным изяществом, продуманной, но безудержной поэзией.

К примеру, пламенная кончина арбитражера по имени Йерж Аусхаузер. А может, вам больше по душе мозговыносящий уход мистера Макса Фитчинга, фронтмена «Ган Паппи» – первой по-настоящему всемирной рок-группы, известной в таком количестве реальностей, что собьешься со счета? Или болезненная и, боюсь, затянувшаяся агония Мэрита Шауна – мотокаскадера, политика и бизнесмена?

Для Йержа на его ранчо в Неваде я приготовил особое джакузи, заменив воздух, подающийся в форсунки ванны, водородом. На баллонах с газом, которые я загодя спрятал под деревянным настилом, имелись радиоуправляемые клапаны. Я наблюдал за местом действия с другого конца мира с помощью цифровой камеры, закрепленной на подзорной трубе, компьютера на солнечных батареях и зашифрованного спутникового канала. Приборы я замаскировал в зарослях шалфея на склоне холма в миле от ранчо.

Датчик движения сообщил о включении гидромассажной ванны, когда я спал в гостиничном номере в Сьерра-Леоне. Сонно моргая, я заглянул в смартфон и увидел, как к джакузи, размахивая волосатыми ручищами, подходит Йерж Аусхаузер, в кои-то веки один. Я вскочил с кровати, вывел из спящего режима ноутбук, чтобы видеть все четче, и подождал, пока Йерж погрузится во вспененную воду.

На его лице – свирепая гримаса. Очередная дорогостоящая ночка за игорным столом? Обычно в такие дни он приводил с собой девчонку-другую, но этим утром, возможно, утомился. В прохладном воздухе видимость была прекрасная – не мешали теплые восходящие потоки. На моих глазах Йерж сунул в рот темный, удлиненный предмет, затем поднес к его кончику другой, поменьше. Сверкнул огонек. Толстые пальцы Йержа сжали «Гранд корону»?[23 - «Гранд корона» – общее название сигар определенного формата. Это сигары той же длины, что и самый популярный формат «корона» (140–152 мм), однако содержат больше табачных листьев и потому толще.]. Выставив кадык, он откинул голову на подушечку, закрепленную у края ванны, и выдохнул первую порцию дыма в ясно-голубое небо Невады.

Я набрал код доступа к клапану, открывающему приток газа из баллонов с водородом. Через секунду за полпланеты от меня вода в джакузи неистово забурлила. Повалил пар, как при кипении, окутав пеленой сначала Йержа, а затем все вокруг. А уже через миг на том же месте вспыхнул изжелта-белый огненный шар, поглотивший и ванну, и деревянный настил. Даже в ярком утреннем свете полыхнуло знатно.

Удивительное дело: несколько мгновений спустя, когда столб ревущего огня взвился в небо – совсем как шлейф ракетных газов, только обращенный кверху, – из пекла, шатаясь, вывалился Йерж с объятыми пламенем волосами и почерневшей кожей, которая лоскутами свисала с тела. Он скатился с каких-то ступенек и затих, уже без сигары, но в некотором смысле продолжая дымить как паровоз.

Пока настил не загорелся полностью – к тому времени выбежавшие из дома работники Йержа оттащили босса в безопасное место, – дыма было мало: при сгорании кислорода и водорода получается лишь вода. Так что почти все изначальное облако дыма, которое прохладный утренний ветерок уже понемногу рассеивал, унося к серебрившимся вдалеке сьеррам?[24 - Сьерра (от исп. sierra – «горная цепь», букв. «пила») – составная часть названий горных хребтов в Испании и странах бывшей испанской колонизации; в данном случае имеется в виду горный хребет Сьерра-Невада (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%8C%D0%B5%D1%80%D1%80%D0%B0-%D0%9D%D0%B5%D0%B2%D0%B0%D0%B4%D0%B0_(%D0%A1%D0%A8%D0%90)).], произвел самолично Йерж.

Ему диагностировали ожог девяноста пяти процентов поверхности тела и необратимые повреждения легких. На удивление, врачи еще без малого неделю поддерживали в нем жизнь.

Макс Фитчинг был божеством среди смертных – с ангельским голосом и повадками сатира. Я убил его в Джакарте, когда он сидел в оттюнингованном полугусеничном автомобиле без крыши, ожидая тур-менеджера, который пошел за наркотой. (Макс так толком и не научился скрывать свою внешность и путешествовать инкогнито.) Я использовал лазерную установку, созданную в Израиле, чтобы сбивать иранские ракеты, когда те еще летят над Сирией, а лучше – над Ираком. Выстрел произвел из фуры, припаркованной в квартале от машины Макса. Даже на минимальной мощности установка была слишком разрушительной для подобной задачи, и вместо того, чтобы проделать в Максовом лице – по-щегольски бледном, прикрытом темными очками и занавешенном дредами, – аккуратную дырочку, она разнесла его голову на куски. Окна первых трех этажей в ближайших домах разлетелись вдребезги.

Да, это убийство изящным не назовешь. Скорее наоборот. Однако красота заключалась в другом: выстрел не представлял собой обычный импульс; я филигранно настроил его частотную модуляцию, чтобы сигнал передал цифровую информацию с mp3-записи, сжатой до микросекунды. Так что Макса, по сути, погубила mp3-копия песни «Проснул и заснулся» – первого хита «Ган Паппи», который прогремел на весь мир и сделал певца по-настоящему знаменитым.

Мэрит Шаун был политиком-популистом вроде Перона?[25 - Хуан Доминго Перон – военный и государственный деятель, президент Аргентины с 1946 по 1955 и с 1973 по 1974 гг.], и надежные люди предупредили меня, что, если оставить все как есть, он погубит Южную и Центральную Америку, а затем и весь мир. (Как будто меня это волновало! Мое дело – выполнить задачу. О моральной стороне пусть беспокоятся те, кто отдает приказы.)