Откровения на пути в обитель

Между тем установлено, что поверхность тела человека как электромагнитная структура НЕОДНОРОДНА. Встречаются участки, называемые на Западе акупунктурными (от лат. «акус» – игла, «пунктура» – укол) зонами, где резко повышается электропроводность и падает кожное сопротивление («энергетические колодцы»). В этих зонах совершенно иной уровень энергетического обмена со всеми его компонентами (АТФ, НАДФ и др.), а также по-особому протекает метаболизм нейромедиаторов (ацетилхолин, серотонин, гистамин и др.). При внешнем воздействии на эти зоны иглами, теплом полынной сигары, прижиганием полынными конусами, электричеством или простым надавливанием меняется состояние не только этой зоны, но и отдалённых участков кожи, а также функции внутренних органов. Эти зоны расположены не хаотично, а по особым линиям, которые на Западе получили название «меридианы» или «каналы». Эти каналы взаимодействуют между собой, влияя на телесные и душевные функции человека. Однако эти взаимодействия настолько тонки и многогранны, что осознанно управлять ими можно, только перенимая опыт «из рук – в руки» очень длительное время, а часто – всю жизнь. Чему можно было выучиться за год нашим командированным докторам-энтузиастам?

Есть ли повод для уныния? Беру на себя смелость утверждать, что НЕТ! Если вспомнить библейскую историю, то восточные народы являются потомками Хама – сына Ноя, проклятого отцом за свой безстыдный поступок. Внешним знаком проклятия Господь сделал цветную кожу (чёрную, жёлтую, красную). Проклятие лишило потомков Хама благодати, и они были вынуждены выживать иными (не Божиими!) способами. Отсюда и особое трудолюбие, усердие, наблюдательность цветных народов.

На помощь им пришёл инфернальный мир (падших ангелов), «подаривший» им «секреты» природы и человеческого тела (но не Духа!). При этом КАЖДОЕ такое действие не может быть осуществлено без участия этого мира. Безконтактные техники в восточных единоборствах, в восточном массаже, хиллерской хирургии связаны именно с этим. Мистические свойства лечебных трав и восточных лекарств тоже существуют благодаря этим «доброжелателям». Только вот взамен болезни, беззащитной уязвимости или умственной ограниченности они бесцеремонно забирают душу человека.

Отсюда следует логичный вывод. Данная нам Господом энергетическая структура существует вовсе не для того, чтобы в неё вмешиваться. Она всего лишь одна из систем в сложнейшем механизме, созданном Богом под именем Человек. Кстати, установлено, что состояние акупунктурных зон и меридианов меняется в зависимости от духовного состояния человека. Духовное совершенствование, молитва, аскетика гармонизируют меридианы без всяких игл и прижиганий.

Окончание шестого курса, госэкзамены, вручение дипломов, государственное распределение прошли незаметно, в штатном режиме. Большинство студентов из нашей терапевтической 642-й группы договорились о прохождении интернатуры на Куйбышевской железной дороге. Это был неплохой вариант, поскольку «покупатели» приезжали со всех концов СССР, и каждый из нас вполне мог попасть в самую дальнюю даль, а Куйбышевская железная дорога всё-таки имела совершенно определённые границы.

Перед интернатурой мне посчастливилось купить на заработанные на дежурствах деньги путёвку в замечательный круиз по Волге на четырёхпалубном теплоходе «Валериан Куйбышев» по маршруту Куйбышев – Москва – Куйбышев – Астрахань – Куйбышев. Комфортабельный теплоход нового типа, каюта первого класса с душем и кондиционером, питанием в ресторане – это впечатляло. Однако чувство одиночества, комплекс неполноценности, неспособность обзавестись приятными знакомствами изрядно «ОТРАВИЛИ» мне радость путешествия… и не позволили пасть жертвой какой-нибудь любовной интрижки. Жалкое старание «соответствовать», «быть как все» увенчалось каким-то успехом лишь к концу круиза, когда мы просто и по-пуритански сдружились с моими спутниками и спутницами.

ИНТЕРНАТУРА

В сентябре я вышел на место прохождения интернатуры – в неврологическое отделение Дорожной больницы ст. Куйбышев. Началось трепетное постижение неврологии. Обходы совершались «под прикрытием» куратора Галины Михайловны – опытного дипломата с сероватым стандартным подходом к терапии, а также артистичного и импозантного заведующего отделением «Зямы» – Зиновия Наумовича. Обучение проходило под безконечный аккомпанемент писанины: описания новых больных, выписки, пресловутые дневники, эпикризы, листы назначения.

Пришлось проходить самообуч по вхождению в роль «эскулапа». Чем отличается врач-интерн от врача-ординатора для больных, особенно приехавших издалека, «с линии», было вопросом второстепенным.

В качестве отдушины служили поездки на «клинические среды» в областную больницу, ежемесячные заседания городского общества невропатологов и нейрохирургов, а также на цикл психиатрии в областную психбольницу. Облегчало положение то, что интернатуру мы проходили с моим закадычным институтским другом Женей К. Этажом выше интернами-терапевтами были наши одногруппники и ещё один мой друг – Боря Б. Мы сдружились со штатными врачами больницы, принимали участие в праздничных торжествах, с Борей разучивали и пели там песни под гитару. Боря как-то пытался познакомить меня с девушкой на год старше, доктором-терапевтом из Кинеля Галей З., подружкой своей «зазнобы», но она сказала «фи».

Белой завистью мы завидовали врачам хирургического корпуса Дорожной больницы, у которых был собственный больничный диктофонный центр. Вся писанина была заменена проговариванием на диктофон с последующей печатью эпикризов машинистками. Здесь я подружился в рамках исключительно пуританских отношений со стажёром из Башкирии татарочкой Земфирой Эдуардовной С.

Как-то пришла в голову авантюрная бунтарская идея. Я поделился ею с Борисом, и мы направили наши стопы в райком комсомола. Зашли в кабинет заместителя главного комсомольца района и стали требовать предоставить нам комсомольскую путёвку для поездки за границу. Основанием было лишь то, что мы были не самыми плохими комсомольцами: членские взносы исправно платили, на собраниях присутствовали, взысканий не имели. Нам этого казалось вполне достаточно. Активист удивлённо вытаращил на нас глаза, поражаясь столь неслыханной дерзости. Промямлил что-то типа «я сам ни разу там не был, а вы, собственно, кто такие, надо эту честь заработать». В ответ я разорвал комсомольский билет и бросил его в мусорную корзину. Боря оказался сговорчивее. Поучаствовав немного в работе комсомольского оперативного отряда, он съездил по турпутёвке в Алжир.

С чувством стыда вспоминаю неприятный инцидент с моим дорогим другом Борисом. Его жена Аня сидела дома в отпуске по уходу за малышом Ильюшкой. Не знаю почему, но Боря попросил меня «прогулять» её в только что появившиеся тогда видеозалы. Я согласился, приняв это как просьбу. Боря оставался сидеть дома с сыном, а мы сидели в тёмном зале институтской «общаги» и смотрели «крутые» боевики под аккомпанемент перевода «с прищепкой на носу». По-видимому, мне хотелось доставить удовольствие измотанной бытом женщине и… наши руки во время фильма были вместе. Дальше – больше! Летом я приезжал к ним на дачу, и мы вместе ходили на волжский пляж. Затем была поездка вместе с моими друзьями супругами Сашей и Светой и подружкой Ани на Грушинский фестиваль авторской песни. Ночевки в палатке, сон бок о бок. По возвращении домой Аня сунула мне в руку записку с предложением отдохнуть два-три дня на заволжском пляже, якобы вместе с друзьями. Не мог я отказать бедной женщине и всё сделал согласно её инструкции. Вдвоём, взяв палатку, еду и бутылку водки, мы оказались на лесном волжском берегу, на Нижнем пляже. Приняв, согласно инструкции «бедной женщины», стакан водки… я оказался, к счастью, не на высоте!

Приближался срок окончания интернатуры, и до меня дошли слухи, что «Зяма» хочет оставить меня на постоянную работу в отделении. К такому повороту событий я был не готов, горячо жаждал самостоятельности. Придя к начальнику отдела кадров дорожной врачебно-санитарной службы «железной леди» Ларисе Константиновне, я попросил не менять моего исходного пункта назначения – узловой больницы станции Абдулино, в чём «железная леди» меня столь же «железно» заверила, окинув несколько недоумённым взглядом.

САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ – АБДУЛИНО

После сдачи экзаменов по интернатуре и получения удостоверения я совершил пробную вылазку на место моей будущей «ссылки». Впечатление, по Воле Божией, составил полностью соответствующее моим планам: грязная «дыра», старая-престарая больница, «завал» неврологических безхозных больных. Суровое место! Как раз то, что надо!

Ярко запечатлелся в памяти день моего окончательного приезда в Абдулино через месяц после разведочного выезда 31 июля 1988 года. С оранжевым рюкзаком и солидным кожаным «дипломатом» я разместился в апартаментах, где мне предстояло провести первую ночь на чужбине. Это комната отдыха в бараке для командированных из управления дороги чиновников близ железнодорожного вокзала. С собой, кроме коробки просроченных и твёрдых как камень шоколадных конфет (о чём мама, заботливо положившая их в рюкзак, конечно же, не подозревала), ничего съедобного не было. Позавтракав стаканом холодной воды с «каменными» конфетами, я начал свою самостоятельную жизнь.

Главный врач Георгий Ф. (отчество в памяти не отложилось) – безвольный и беззлобный алкоголик, худощавый жердеобразный человек – старался всеми силами понравиться мне. Кстати, большинство персонала больницы втайне вздыхали о бывшем главном враче Тимуре Амирановиче Ч., которого сами же «выжили», устроив настоящую травлю и вынудив его перейти на должность хирурга районной больницы. Меня одна из конкурирующих группировок больницы пыталась выдвинуть на место лидера инициативной группы по возвращению Тимура Амирановича назад, на «железку». Помню, что закончилось это замечанием Ф.: «Прекратите мышиную возню».

Пообещав в ближайшее время переехать на новую квартиру и отдать мне в распоряжение свой домик на территории больницы, главный врач временно поселил меня в заведении, называемом «бригадный дом». Здесь иногородние локомотивные бригады отдыхали перед обратной поездкой. Меня поселили в комнату-пенал с крашенными тёмной краской стенами, тусклой лампочкой под высоким потолком и грязным окошком. Зато в «бригадном» была изумительная столовая с дешёвой и вкусной кухней и горячий душ.

Достаточно покормив меня «завтраками», главный врач наконец-то освободил жилище, и я с трепетом переселился. Грязь, бардак в доме меня не опрокинули. Я взялся за дело. Вытащил из домика с полгрузовика всякого хлама, вымыл и вычистил его, натащив при помощи сердобольных сотрудников больницы самую необходимую мебелишку. Дали мне древний холодильник «ЗИЛ». Мы привезли из дома на «Москвиче» с помощью безотказного дяди Саши «уют» в форме проигрывателя «Радиотехника-001», усилителя «Электроника», акустической системы «25-АС», дорожек на пол, покрывал, кассетника «Легенда» и посуды. Чуть позже больница оплатила мне покупку небольшого холодильника «Саратов». На абдулинской почте я выписал самую «передовую» прессу того времени: журнал «Наука и религия» и газеты «АиФ», «Медицинскую», «Литературку», а также «Медицинский реферативный журнал» – и стал жить-поживать, опыта наживать.

Домик и больничный стационар находились в двадцати метрах от маневровых железнодорожных путей. Первое время я не понимал, как можно жить и лечиться под постоянный грохот формирующихся грузовых составов и переговоры маневровых диспетчеров по громкой связи через мощные репродукторы на столбах. Да и если б только диспетчеров! Скучающее местное население нередко «отрывалось» на истошных криках и воплях в служебный микрофон по ночам. Но ничего – привык!

Первое время после прибытия у моего рабочего кабинета в поликлинике был аншлаг. Прежний невропатолог Вячеслав М., достаточно натешив местное население своими пьяными приключениями, отбыл домой в Куйбышев года четыре назад. По этой причине приём в поликлинике и консультации в терапевтическом отделении вела невропатолог из местной центральной районной больницы Татьяна Васильевна С. – местная жительница, недавно окончившая Оренбургский мединститут и не отличавшаяся деликатными манерами. С ней я поддерживал добрососедские отношения, хотя и пытался как-то неумело и неуклюже оказать ей из чувства вежливости мужское внимание, но она, к счастью, пресекла эти жалкие попытки.

Вскоре после начала моей собственной врачебной практики я получил на дорожном аптечном складе настоящие, пусть даже простенькие, стальные, ИГЛЫ ДЛЯ ИГЛОРЕФЛЕКСОТЕРАПИИ. Не мудрствуя лукаво, стал претворять теорию в практику. Ко мне потянулись не избалованные медицинскими услугами абдулинцы. После приёма в поликлинике и осмотра неврологических больных в стационаре я занимал освобождавшийся к тому времени физиотерапевтический кабинет, и туда начинали тянуться страждущие, по преимуществу женщины. Вкалывал иглы, что называется – «набивал руку», делал массаж с элементами мануальной терапии. Как ни странно, от моих сеансов большинство получали значительное улучшение. Большинство благодарили, кто чем мог, хотя никакой таксы я не назначал.

Как-то меня попросили полечить приехавшую к сотруднице больницы родственницу – молодую женщину. Она оказалась очень привлекательной (пациентки мои были в основном пожилые и очень полные), и поскольку я лечил её «по полной программе», включая мануальные манипуляции, то, будучи неженатым, почувствовал сильное влечение. Она, ощутив это, думаю, ради развлечения, подыгрывала мне. Как-то мы оказались попутчиками и шли мимо моего домика, и я, поймав её несколько похотливый взгляд, указал на хижину и сказал, что живу очень уединённо и не люблю гостей. Отчётливо помню, как назвал себя образно «монахом». КТО МОГ ЗНАТЬ, ЧТО ЭТО ОКАЖЕТСЯ ПРОРОЧЕСТВОМ!

Первое время после прибытия в Абдулино я переписывался с Аней, мы обменивались любезностями, вспоминали наши ночи, хотя вспоминать-то, собственно, было нечего, единогласно поносили Борю. Каким-то образом (скорее всего, «по недосмотру» комплексующей супруги) мои письма Боря прочитал. Было объяснение с ним по телефону. Договорились потолковать дома, когда я приеду в Куйбышев. На Центральном автовокзале состоялся длинный разговор. Оба страшно волновались, трясущимися руками курили одну за другой сигареты, хотя я и не был курильщиком. Однако расстались друзьями, вынеся суровый приговор Ане и вообще всем женщинам, в чём были, наверное, частично и правы.

В скором времени были закончены отделочные работы в новом двухэтажном здании поликлиники, и мне достался кабинет, который никто не хотел брать. Неизвестно для каких целей предназначенный по проекту, он состоял из трёх комнат: центральной большой с входной дверью и двумя смежными маленькими, лишёнными дверей в общий коридор. Напротив оказался также пустующий кабинет большой площади. Быстро смекнув, я решил развернуть в этих помещениях реабилитацию для своих больных. Кабинет напротив стал кабинетом ЛФК. Там была вмонтирована в стену шведская стенка, установлен аппарат для механотерапии, куплен и постелен на пол большой палас. Вскоре к нам устроилась на работу медсестра, имеющая квалификацию инструктора ЛФК. Мне нужно было своих больных с вертеброгенной и суставной патологией куда-то направлять. Дело пошло! В центральной комнате моего трёхкомнатного кабинета был оборудован кабинет психотерапии, в который я вывел акустические колонки. В комнате справа мы устроили аппаратную, гардероб и бытовку. В комнате слева я вёл приём неврологических больных. Занятно было наблюдать, как пациент, открыв дверь из коридора, попадал в затемнённое плотными шторами безлюдное пространство. Уже на этом этапе я начинал диагностику. Ждал и наблюдал, каким образом бедняга выйдет из затруднительного положения.