Меченый

Он сделал вывод: «Как бы ты ни был голоден, не стоит торопиться, всегда сначала нужно осмотреться. Осторожность – залог выживания. И это нужно соблюдать, пока не вырасту большим».

К концу первого года жизни таймешонок уже распробовал своих собратьев – рыбью мелочь других пород. Он стал расти быстрее. Незаметно для себя он становился грозным хищником. Его стая поубавилась, тех, кто был не расторопен, съели. Такова судьба и ничего с этим не сделаешь.

Смертельный поединок – в жизни все бывает

Последнее время таймешонок обратил внимание на то, что, заметив его, все мелкие рыбешки разбегаются в разные стороны. Сначала это его немного озадачило, а потом он даже возгордился. Он почувствовал себя страшным и ужасным и чуть не поплатился за это жизнью.

Как-то раз, в пылу охоты, он выскочил к траве, и тут же на него метнулась щука, размером раза в три крупнее. Мускулистое, торпедообразное тело позволило ему совершить молниеносный маневр в сторону. Его молодое, гибкое тело умело извернулось, он заработал хвостом и отскочил в сторонку. Завихрения воды, созданные его хвостом, обмыли морду щуки. Её зубы щелкнули буквально в миллиметре от его хвоста. Резкий щелчок ее зубов резанул слух, как будто нож гильотины, обдув ветром ужаса, врезался в помост. Слух был поцарапан зубом щуки. Бездна пасти проскользнула мимо. Повезло неимоверно. Импульс страха проскочил по телу до самого кончика хвоста.

Отплыв в сторонку, подальше от травы, он решил понаблюдать за щукой. Пригодится.

Щука не преследовала его, она на это сил не тратит, она засаду любит создавать. Спокойно и размеренно, еле-еле шевеля хвостом, она опять скрылась за травой в своей засидке.

– Еще один урок. Не стоит расслабляться, если ты заплыл в чужие дебри, – подумал таймешонок. – Вот вырасту огромным, тогда поговорим и с этой щукой.

Щуке, по-видимому, надоело стоять в засаде. Она поднялась к поверхности воды и поплыла на мелководье. И в этот момент произошло неожиданное событие. Над водой мелькнула тень. Птица, вытянув вперед когти, пробила ими водную гладь и, погрузив их в воду так, что из нее торчали только крылья, цепкими когтями схватила щуку. Когти глубоко вонзились в плоть, так глубоко, что сразу и не вынуть. Все в их страшной сути было предназначено для того, чтобы не упустить добычу, крепкие, как сталь, и загнуты крючками.

Но щука не намерена была сдаваться. А скопа немного не рассчитала: рыба оказалась слишком крупной для нее. Хищник с хищником схватились не на шутку. Скопа не смогла сразу выхватить рыбу из воды, она схватила ее не возле головы, а где-то посредине туловища. Когда скопа хватает рыбу возле головы, рыба, машинально пытаясь вырваться, плывет еще быстрее, хвост работает, как винт, и выталкивает рыбу из воды, тем самым помогая птице. Здесь же ситуация сменилась, щука извернулась и поплыла ко дну.

Крайний наружный палец скопы может вращаться вперед и назад, это позволяет птице очень цепко держать добычу. Когти птицы жестоко загнуты, как рыболовные крючки, засядут так, что не отцепишь сразу. Вес сильной добычи, ее неожиданный рывок погрузили скопу в воду с головой. Она хлебнула воды. Вода попала в легкие. Крылья, сложенные в момент атаки, вдруг распластались по поверхности воды. Она не смогла поднять добычу и ушла под воду вместе с рыбой.

Щука билась за свою жизнь отчаянно, она пошла на дно в обнимку с птицей. Птица утонула, захлебнулась. Когти сразу не смогли разжаться. Мертвая хватка, то, чем так гордятся эти птицы, охотницу сгубила.

Течение реки сносило хищниц. Им суждено теперь погибнуть вместе.

– Ну, вот еще один урок – подумал таймешонок. – Беда подстерегает всюду. Осторожным нужно быть всегда. Только лишь мои размеры сократят опасность. Нужно вырастать скорее. Заросли травы лучше обходить сторонкой. Там может прятаться приличный враг, готовый проглотить моментом. Опасность с неба не увидишь вовсе.

Детство таймешонка убегало как-то слишком быстро. Вот совсем недавно с рыбьей мелюзгой он кормился всякими букашками, а теперь он ест другую рыбу, ту, с которой вместе ел букашек. С изменением рациона его рост ускорился, он стал расти быстрее, прибавляя массу, даже набирая жира. Чтобы избегать опасности, которые подстерегают всюду, нужно вырастать скорее. Чем больше вырастет, тем меньше угроз. Пропорция закономерна.

По всплеску – удару хвоста по воде таймешонок понял, что на этот плес лучше не соваться, он уже занят каким-то крупным тайменем, от которого ему может смертельно не поздоровиться. Опасность была явной. Звук от удара был сопоставим с выстрелом из ружья. Какой-то великан глушил рыбешку своим огромным, мощным хвостом, роняя его на воду как стену дома.

Таймешонок плыл и думал: «Я должен сам найти себе охотничий участок на реке. Это самая трудная задача. Все кормные места давно заняты взрослыми тайменями. Во время поиска участка можно угодить и в пасть, к какому – нибудь гиганту. Кто знает, сыт ли он в данную минуту, лучше проверять не на себе. Даже если он отец мой или мать, все равно проглотят. Никаких сыновних чувств, один лишь голод.

Как это мне определить, куда нельзя соваться?

Мало того, что участок на реке не должен быть занят большой и хищной рыбой, он должен быть достаточно уловист. На нем должно хватать рыбешки на каждый день и даже на год. Не маленький участок должен быть. Река не магазин, и ни одна рыбешка не согласна добровольно сдаться, не хочет стать обедом для меня».

Зачастую на помощь ему приходил инстинкт, который сформировался множеством поколений рыб его вида и передающийся неизвестно как из поколения в поколение. Как он формируется? Как передается, по каким каналам и невидимым, неосязаемым нитям, непонятно. Но факт остается неизменным: инстинкт существует, и это неопровержимый факт, спасающий поколение за поколением уже не одну сотню лет. Как он попадает в крохотную икринку, как усиливается с годами жизни? Загадка.

Если он вдруг чувствовал, что опасность где-то рядом, он спасался бегством. Но в такие минуты он не бежал под берег, как какая-то уклейка, он бесстрашно плыл в стремнину, в тот поток, который закружит голову любому, но только не ему, ведь он таймень. Не зря тайменя «стрежень» называют. Чувство самосохранения вело его по жизни, пока без промаха, а что такое промах для него, он уже усвоил, цена ему огромна – это жизнь.

Про то, что есть еще опасность в виде человека, он пока еще не знал. Судьба пока их не сводила вместе.

Живой окорочок – мышонок

Белохвостые орланы сердито следили за всем происходящим на реке с верхушки дерева, которое склонилось у воды. Оляпки перепархивали от камня к камню, чиркая хвостом по ряби волн ныряли в воду, чтобы выскочить потом как поплавок с личинкой в клюве. Денек стоял прекрасный. Лучик солнца нежно гладил воду.

Мелководье неожиданно взорвалось, мелочь брызнула поверху, разбегаясь веером. Ее вспугнул наш таймешонок, зайдя на мелководье и устроив там охоту.

Он сделал короткий стремительный бросок к плывущей выше по течению рыбке и раскрыл свою пасть, в которую хлынула вода, а вместе с ней и рыбка. Вакуум, образовавшийся за спиной рыбки, создал перепад давления воды, которая ее всосала водным пылесосом прямо в его пасть. Рыбка летела, как в трубу, махала плавниками и хвостом, но тщетно, ее втянуло водоворотом как в воронку. Зубастый капкан пасти захлопнулся, пронзив ее клыками.

– Эту мелюзгу постоянно нужно чем-то удивлять, – думал таймешонок.

Но тут, же удивился сам. Все разбежались кроме одного. По плесу кто-то плыл, по водной глади. Что за смельчак не знает страха? От этого пловца, как от маленького кораблика, расходились волны треугольником. Таймешонок подплыл к замысловатому кораблику и увидел – это мышь!

– Надо проглотить. Попробовать. А что?

Таймень проглотил мышонка целиком, даже не прикусив его зубами, в разинутую пасть пискля влетела, как соринка. Мышонок остался жив и продолжал барахтаться. Маленькие лапки продолжали машинально работать, только уже не на поверхности воды, а в каких-то катакомбах. Мышонок засикатил лапками по пищеводу, он пополз куда-то внутрь, в кишечник. Таймень ощутил, как мышь барахтается у него внутри, в его кишках. А мышь продолжала искать выход из норы, в которую неожиданно попала, переплывая речку. Она продолжала бороться за свою жизнь и все бежала, бежала по этой нескончаемой пещере, похожей на замысловатый лабиринт, из мягких скользких стенок. Мышь безжалостно всосало воронкой смерти.

Пещера все сильнее сжимала мышонка, он выбивался из сил, но продолжал карабкаться. Кислород заканчивался, больше вдохнуть нечего. Но сердце еще бьется. Он выпучил глаза – маленькие черные бусинки ничего не видели. Лапки шевелились машинально и все медленнее. Мышонок умирал мучительно. Удушье в пищеводе рыбы. Вот судьба.

Таймень все меньше ощущал движение внутри себя. Этот звереныш оцарапал ему своими коготками пищевод. Было неприятно и немного больно.

– Такого раньше не бывало, рыба покладистей зверька. Надо было прищемить беднягу зубом. Сам виноват. В другой раз умнее буду – подумал таймешонок, мотнул хвостом и продолжал обход по речке в поисках добычи.

Как дали имя рыбке

Гриша по просьбе Вари собрался на Курчум. Черёмуха поспела. По берегам Курчума полно черёмухи. Черёмухи там столько, что с ума сойти. Детвора обожала сбор черемухи. Сам ягоды объешься и насобираешь для лакомств на зиму: на пирожки, на сушку, на варенье. Ну и на Курчуме побывать, полазать по затонам, по кустам – раздолье. С собой Григорий взял трех сыновей, тех, кто постарше: Колю, Лёню, Сашу. Аня и Витек еще малы, оставил дома.

Детвора загрузила в лодку ведра, бидоны, и они отчалили. Подниматься по Курчуму далеко не стали, зарослей черёмухи кругом полно. Воткнули лодку в берег, привязали и отправились собирать запашистую, маркую, как чернила, ягоду. Ближайшие заросли Гриша помогал обобрать детворе, а вот дальше не пошел, остался у лодки. Им уже немного оставалось, всю посуду, что брали с собой, уже почти заполнили. Детвора ушла вверх по речке. Скоро не стало слышно, как они перекликаются между собой. Гриша сидел у реки и любовался ею.

Глядя на бегущую воду, он впадал в спокойное созерцание. Все, что происходило, казалось ему какой-то сказочной игрой. Река тянула своим течением ветки ивы, которые склонились в нее мохнатыми шнурками. Ветки, пересиливая течение, вырывались, выпрыгивали из воды и тут же падали в нее обратно, и опять их тянуло по течению. Создавалось впечатление, что ива зовет реку вспять, но уговорить ее никак не получается. Эта затея воды и дерева казалась бесконечной игрой в пятнашки. Солнечные зайчики прыгают на волнах, прилипая бликами к мокрой листве. Вдруг неожиданно веселая картинка была подсвечена ярким пером зимородка, который, вынырнув под мокрыми ветками, спугнул эту игру. Но рыбак не в обиде на птаху. Наоборот, он рад такой яркой вспышке красок, которую ему подарила птица, раскрасив еще ярче этот день. Окрас зимородка изумителен. Глядя на него, невольно думаешь, что гениальный художник взял самые яркие краски и писал прямо по перу живой птицы. Мазки так и сохранились капельками краски, каждый по отдельности, цвет, который не найти нигде в природе, только на пере красавца.

Птица опять вынырнула у ветвей, склоненных в воду, но в этот раз держа в клюве маленькую рыбку, с которой тут же упорхнула. Птица скрылась за прибрежными кустами.

– Наверно, у неё там норка, на обрыве. Деток кормит. Моим бы тоже перекусить не помешает, – вслух подумал Гриша.

Выше по течению, за ивой, рыбак услышал всплески. Стало любопытно: кто там? Он обошел иву по берегу, зашел с другой стороны. Но все равно ничего не было видно. Тогда он зашел в воду, ступал тихо плавно, как кот. Только так с воды можно было разглядеть, что там происходит. Нависшие над водой кусты скрывали его, он был замаскирован ими. Застыв без движения, он не выдавал себя. Обитатели здешних мест были так беспечны и увлечены своей игрой, что даже не заметили его. Играли детеныши выдры. Семейство выдр устроило здесь шумиху, играя в чехарду. Мамаша-выдра никак не могла их успокоить, поэтому уселась на берегу и занималась своей шерстью. Место, по её мнению, было довольно безопасно для детишек, так что можно и расслабиться, занявшись чисткой шерсти.

Рыбак стоял тихо, без движения. Наблюдая за зверьками, он невольно сравнивал их с ребятишками в своей семье, такая же неугомонная ватага сорванцов.

– Сейчас уже должны вернуться, чертенята. Мордашки синие от ягод и веселые глаза – подумал он.

Рыбак стоял, задумавшись, и не замечал, что чуть поодаль от него, в воде, стоит рыба, так же, как и он, рассматривает, что здесь происходит. В воде стоял таймень, ну не таймень, а так, еще детеныш, старый наш знакомый. Его тоже привлек шум на воде, и он крадучись, тихонько подплыл, чтобы посмотреть. Таймешонок смотрел на игру резвящихся выдрят и не замечал стоящего в воде рыбака. Игра зверенышей увлекала рыбу. Таймешонок все ближе и ближе подплывал к резвой ватаге.

Рыбак заметил таймешонка, его выдал ярко – красный хвост. Рыбаку стало еще интереснее, действующих лиц все больше.

– Интересно – думал Гриша. – А соображает ли этот недотепа, что он еще настолько мал, что его может поймать и съесть мамаша-выдра.

Таймешонок был немного больше резвящихся выдрят, поэтому он их не боялся. Но он не видел их мать, сидящую на берегу. Это был солидный зверь, представляющий для него серьезную угрозу.

Таймешонок не заметил, как одного из детенышей, отплывшего далеко от берега, снесло течением. Он оказался не в поля его зрения. Теперь он поднимался по течению к своей семье и оказался со стороны хвоста таймешонка. Ярко-красное перо хвоста рыбы привлекло разрезвившегося шалуна. Он бросился на рыбу. Нападение выдры на еще неопытную рыбу было неожиданным, движения хищного зверя были стремительны, вода ведь и её стихия. Плавно проскользнув среди травы, выдра ухватилась за тайменя. Она схватила его за спину, ближе к хвосту, в то место, где был жировой плавник. Звереныш был еще неопытным охотником. Не зная, что делать дальше, он повис на рыбе.

Неожиданное нападение сзади обескуражило таймешонка. Такого он никак не ожидал. Он заработал всеми плавниками, хвост был подобен винту. Спасая свою жизнь, он кинулся к берегу. Страх подгонял его, удесятерил все силы. Зверек висел на нем прямо как наездник. В воде таймешонок разглядел два белых столбика и юркнул между них. Его угонистое тело проскользнуло, а выдра, ударившись головой, застряла. Резвый «конь» стряхнул наездницу.

В пылу борьбы ни зверь, ни рыба не разглядели, что это за столбики в воде. А это были ноги Гриши. Таймешонок скользнув между Гришиных ног и сбил выдру с себя, ударив о коленку головою. Григорий никак не ожидал такого. Он резко опустил руки в воду, и попытался схватить зверька. Ну где там: мокрый, мягкий мех сочился через руки.

Выдра не ожидала, что у этой бойкой рыбки есть заступник, да еще такой большой, с огромными руками. Выскользнув из рук заступника, она метнулась в сторону противоположного берега и, описав дугу, уже летела к маме. Вся детвора сгрудилась возле матери, они помчались выше по реке. Здесь стало им опасно.