Гиперпанк Безза… Книга первая

– Что ж, тогда я скажу всё что я надумал. – Говорит Умник. – Но только тем, кто этого заслуживает. А кто считает иначе, то какой во всём этом толк. – На этом моменте возникает внимательная со всех сторон друг к другу пауза, из которой делает первым выход Молчун, развернувшись и выдвинувшись в сторону того коридора, по которому в своё время ушёл Аидыч.

И Умник на деле убедился в умении Молчуна без слов и их излишков добиваться нужного результата. А как только Молчун таким образом снял остроту поставленного Сленгом вопроса, то все, одновременно вспомнив, что у них есть куда как более важные дела, нежели здесь стоять и перепираться взглядами, постепенно разошлись, оставив Умника и Сленга наедине друг с другом.

Сленг же, дождавшись и убедившись, как только он знает, что они остались тут только вдвоём, посмотрел на Умника, ожидающего от него дальнейших предложений, да и обратился к нему с этими предложениями. – Ну что, в общих чертах с людьми, кто собой олицетворяет и занимается продвижением в реализацию идей нашего комитета права быть ты ознакомился. Как насчёт того, чтобы пойти дальше? – спрашивает Умника Сленг.

– А у меня есть выбор? – как в кино отвечает Умник.

– Нет. – Как не в том кино, которое видел Умник, отвечает Сленг.

– Тогда зачем меня спрашивать? – интересуется Умник.

– Это мой внутренний аутотренинг. Тренирую себя быть во всём свободомыслящим и также выражающимся человеком. А то ещё бывает проскальзывают во мне патриархальные закостенелости, эксплуататорского характера, угнетающие дух свободной воли человека. А такие свободолюбивые люди всегда очень остро чувствуют в собеседнике всякое отклонение духа в сторону несвобод, и они в раз в тебе вычислят чуждый элемент, кому свойственно эксплуатация, закрепощенность и угнетение духа. А это не способствует нашей работе. – Несколько путанно объяснился Сленг. И считая, что он лучше не скажет и он и так много лишнего сказал, в общем, на этом достаточно, кивает в сторону того самого коридора, куда все отсюда уходят и говорит:

– А теперь прошу следовать за мной. Нас впереди ещё столько всего ждёт. Для начала подразделение информационного прорыва.

На чём здесь разговоры заканчиваются, и Умник со Сленгом выдвигаются в сторону уходящего в свою неизвестность коридора.

Глава 8

Бюро информационного прорыва.

Досье

«Он был, есть и до потери своего сознания пока что будет лицом поколения ПРО… Скажем так, без обязательств со своей стороны к настоящему и с него достаточно и того, что есть в нём и предъявляемых им к реальности требованиях, ярко выраженных созидательной работой социологии его мозга и наличия бескомпромиссности взглядов на мир вокруг себя, и так уж быть тебя, проявления усердия чьего-то упорства, плюс как же тут обойтись без анархии рассудка и гиперпанка самости.

В нём не было ни одной части себя, которая бы им не рассматривалась в качестве альтернативы применения и закрепления там какой-нибудь только что пришедшей на ум мысли. И только свой нос, но не чужой, он решил оставить в покое, ничего туда не вставив. – А как тогда я буду ковырять пальцем в нём, на зло всем тем, кто, уча меня жизни, запрещает ковырять мне пальцем в носу и тем самым ограничивает мою свободу самовыражения. Нет уж, ничего не получится у этих моралистов чёртовых, взявших на себя право стандартизировать мою жизнь, и я из принципиальных соображений буду как хочу быть, и ковырять пальцем в носу сколько влезет и как на этом настаивает моя природа и самость. – С такой принципиальностью и требовательностью к миру и к своему носу, как части совершенства этого мира, идёт по нему наш зуммер, этот представитель нового порядка человеческого я.

И оно, это его я, не просто сотворено мирозданием и вселенским замыслом, а он и сам созрел до собственной самодостаточности и созидательности. Где всё то, что он из себя представляет и такой весь из себя выходит, есть плод его мысленных нагромождений, трудов и усилий – он сам себя такого создал и точка. Плюс он никому ничего не должен и не обязан, раз он сам и только сам приложил свою руку ко всему тому, что из себя представляет.

Он, человек новой сотворённой им реальности, сверх значимой ценности человек, кто располагает не только собой во всей мере, а он качественно отличается от прежнего свершения в индивидуальных началах и выражениях тем, что его настройка мировоззрения работает одновременно во множествах режимах. Во времена «прежде» этот фокус мироощущения был назван биполярным расстройством, сейчас же это коммуникационное расположение рассудительности в голове есть признак качественности взглядов разнообразия.

У нашего зуммера, представителя поколения ПРО, в голове нет этого прежнего мракобесия, единого, одного только авторитарного мнения, без рассмотрения альтернативы ему. А нынешняя наполненность головы голосами, способствует его разносторонности, объективизации и демократичности мышления. И это не шизофрения, как бы не пытались представители медицинских методик времени «прежде» таким образом подвергать дискриминации альтернативный образ мышления, право человека на свой подтекст, оправдывая тем самым свою не прогрессивность и отсталость, а это есть его глубокомыслие вне единства этого мира, за его пределами есть. Где каждому зову голоса его разума есть своё место в событиях жизни его внутреннего мира и это тоже есть его право иметь внутренний мир и право на его свободу самовыражения и высказывания». – На этом месте чтец, как можно поверхностно охарактеризовать человека так выразительно обращающегося с текстом, распечатанного на отдельном текстовом файле, а так-то он не только чтец, а плюс к этому и аналитик из отдела информационного прорыва, сделал паузу, чтобы дать себе и людям всё это слушающим передохнуть.

И если аналитик начал во всю использовать всё то, что он сам себе предоставил, то вот Умник, кто был одним из тех, кто сейчас присутствовал в этом кабинете-лаборатории, напичканной различной специализированной аппаратурой, где со все сторон на тебя смотрели мониторы, с трансляцией на них чего только угодно такого, что нисколько нельзя было понять человеку со стороны и не знакомому с основами виртуального мироустройства, не смог отвлечься даже на мгновение от того, что ему тут было предложено как пища для его ума – догадаться, о ком сейчас шла речь в этом досье.

И Умник, в отличии от аналитика и Сленга, кто был тем вторым человеком-гостем в этой лаборатории, для кого вся эта аналитика читалась, включил всё своё соображение и воображение, чтобы вычислить из плотной массы человечества этого зуммера, представителя поколения ПРОгресса. И, пожалуй, ему без особого труда удалось представить это гражданское лицо, с активной жизненной диспозицией к окружающему миру, к которому у него есть ряд требований и претензий, через которые он и взаимодействует с ним.

«Раз это всё вокруг меня я должен почему-то принимать за должное, то оно само напрашивается на моё к нему потребительское отношение. И это прежде всего его выбор, ставить во главе угла принцип: за всё нужно платить. И я выбираю для себя кредиторскую сторону. Пусть все мне будут должны, чем как-то иначе».– С таких, скорей всего, позиций смотрит на мир этот зуммер, о ком велась речь в досье.

А вот Сленг на всё это дело смотрит иначе. – Вот не можешь ты, Мельдоний, без того, чтобы не окультурить текст собой. – С долей язвительной усмешки обращается к аналитику Сленг.

А Мельдоний не полезет в карман за затерявшимся словом и у него есть чем контраргументировать. – Стандартизация отменена, так что ешь то, что дают. – Со своей стороны усмехается Мельдоний.

– Я может скажу не совсем прогрессивные вещи, – говорит Сленг, – но не всякое варево в голове, можно проглотить. А уж особенно если там одно веганство намешано с кашей.

– Не может, а сказал. – Говорит Мельдоний. – И мне, конечно, льстит, а чаще потряхивает от оказанного тобой мне доверия, но сам знаешь, что каша в твоей голове ещё не оправдание для таких твоих несознательных умозаключений. И будет лучше придерживаться диеты в своих питательных пристрастиях, отказавшись от всего острого, жирного и что уж поделать, мясного, с хорошей прожаркой.

– У меня прямо слюнки потекли. – Звучно сглотнув, горько усмехнулся Сленг.

А Мельдоний смотрит на всё демонстрируемое Сленгом со своих аналитических и критических позиций. – И над рефлексами тебе нужно поработать. А то, глядишь, они в тебе выдадут человека с низменными пристрастиями к животной пище. – А Сленг только отмахивается от него рукой. – Дай уж здесь побыть самим собой.

А Умник всё это слушает, смотрит на все эти странности в поведении Сленга и не слегка отстранённо всё из происходящего понимает – совсем никак. Вот он и спрашивает. – Это вы о чём?

Сленг с Мельдонием переводят взгляды друг от друга на Умника, фиксируют внимание на нём, и после краткой паузы, с настроением, чуть ли неединодушно, со словесным сопровождением Сленга: «А он-то ещё вегетарианец», расплываются в довольстве. А Умник, припёртый к стенке непониманием того, что это всё значит, и не может возмутиться и возразить на такое своё склонение к углеводной только пище. Где им так и подозревается, что его таким образом хотят убедить встать на диетический формат довольствия.

– Ты, мол, человек самых прогрессивных взглядов, – так и слышится Умнику со стороны Сленга вот такие его увещевания, – смотрящий на будущее через прицел сохранения природы, где есть место только зелёной энергетике и таким же травоядным отношениям со всем живым, так что мы не могли не учесть этих твоих требований к себе и вписали тебя в группу диетологического формата качества жизни. Будешь, падла, жрать только зелёную энергетику, энергетические батончики, всё это запивая…тоже энергетиками, заряжаясь на заряд свежести прогрессивных мыслей. – А вот здесь уже Сленг вновь не сдержался от высказывания своих мыслей, и выказал свою позицию; так ему всё и не удаётся скрыть от всех истинную сущность оппортуниста и ярого противника прогресса. – А мы с Мельдонием, так уж и быть, за всех вас, энергически заряженных прогрессивов, будем отдуваться на этом поле действия – в столовой, стирая эмаль своих зубов не об качественную кислоту энергетика, а об хищность своего внутреннего мира, кому подавай мясо и ещё что-то из того, что пока что вычеркнуто из пансиона питания.

Ждём, не дождёмся уж сколько, когда генетики сделают прорыв в создании искусственного мяса, а учёные естествоведы с научными выкладками обоснуют полезность перехода человечества на такой, следующий этап качественности уровень жизни. Где его потребности будут определяться химическим составом и анализом, а сам он будет себя контролировать своим внутренним прогрессом, принимая от жизни только то, что ему необходимо.

И если у тебя недостаток кальция, то в твой рацион будет добавлены фторсодержащие элементы питания, если тебя тянет на солёное, то тебе будет рекомендовано больше уделять времени себе, чем ведущим к солёному восприятию мира отношениям с другой качественностью жизни в виде сладких предложений. А если так уж выйдет и в тебе будет обнаружена генетическая предрасположенность к авторитарности своего происхождения и мышления, с хищными началами, – группа твоей крови относится к вышедшему уж давно из обращения к первой степени устранения из наличности и памяти, – то тебя ждёт полное переформатирование через полную смену системы кровообращения и перемены её кровеносной начинки на новую качественную группу крови – био.

– О тебе. – Вдруг заявляет Сленг, окончательно сбивая с толку Умника. Кто за всеми этими своими обдумываниями отвлёкся от действительности, и для него это обращение к нему Сленга, уже в действительности, было вообще неожидаемым и неожиданным. Вот он и ничего не поймёт из сказанного, и при этом очень в себе видно для всех. Что не может не получить продолжение в ёрничанье над ним со стороны Сленга, кто, как уже было не раз за ним замечено, человек подверженный большому влиянию на себя рефлексирующего фактора, вот он и не сдерживает себя никогда, когда это от него требует что-то внутри.

– А что тебя удивляет. – Деланно дивится происходящему расхождению с собой Умника Сленг. – Мельдоний обрисовал среднестатистический портрет нашего, а если быть буквально по годам точнее, то твоего современника. Или ты что-то имеешь против этого сравнения, а может и того больше, хочешь возразить.– Обращается к Умнику Сленг. А Умник, ещё находясь в растерянности, ясно понятно, что вот так сразу и не может ничего возразить против такого своего, под общую гребёнку отождествления. Он по крайней мере личность индивидуального, со своими особенностями качественного исполнения. И хотя Умник ничего пока что не говорит, по нему всё равно видно, что он прикладывает особые усилия, чтобы не то что бы опровергнуть всё Сленгом сказанное (и это тоже), а он хочет высказать именно свою точку зрения на всё сейчас утверждаемое Сленгом.

А Сленг неожиданно для Умника демонстрирует себя с неизвестной ещё для него стороны – глубокого психоаналитика. И он прямо читает мысли и всё внутри Умника кипящее и так его волнующее. – Не хочешь ли ты сказать, что ты не сам в себе, самодостаточная личность, определяющая сама себя, свою самость, и правила своей реализации и осуществления. – Делает выбивающее окончательно почву из-под ног Умника обобщение в исключительную частность Сленг. Против которой возражать без детализации невозможно в позитивном для себя ключе. Да и Сленг на этом не останавливается, а продолжает продавливать Умника своими уж очень странными выводами. – А если это не так, что тоже возможно, и не запрещено как это было принято «прежде», а такое авторитарное руководство своими мыслями отвергается и не принимается в разряд принимаемого к рассмотрению новой общностью и определяющим сегодняшнюю действительность нарративом. А любая отличность, отличительность – это есть по своей сути скрытность и твоя скрытось от всех. Что собой подразумевает, нет, не инакомыслие, которое всеми приветствуется, а как раз наоборот, монотеизм мысленной деятельности, агрессивно себя противопоставляющей всему от неё отличному. А за такие мысли… – И поставленное многоточие в конце своего предложения Сленгом было куда как более информативней, чем любое из его словесных предложений.

Ну а пока Умнику дано время проанализировать себя, Сленг, добившись такой от него устойчивости взглядов, переводит текущую тему разговора на то, что его на самом деле интересует и что должно начать интересовать и Умника, хоть он, итак уже заинтересовался.

– Так, в общих чертах, честно скажу, мало что дающих, мы поняли с кем имеем дело. Ну а что у нас есть на него по существу? – Обращается к Мельдонию Сленг. А Мельдоний, как человек аналитического, а уж затем информационного ума, разворачивается к лежащей на столе папке с файлами досье на интересующего Сленга человека, и не долго там ни с чем не разбираясь, берёт папку в руки, затем там меняет местами листы с текстурой и протягивает папку Сленгу. Сленг берёт папку, поверхностным взглядом окидывает её на первой раскрытой странице, затем поверх неё смотрит на Умника, и уже ожидаемо им, обращается к нему с замечанием к себе. – Интересно. И бывает же такое. – После чего он откладывает в сторону от себя папку, – это буквально выглядит, как опустить её перед собой, – и обращается к Умнику с вопросом-разъяснением.

– Знаешь, какие основные задачи перед собой ставит это бюро информационного прорыва? – как бы задался вопросом Сленг, обводя рукой с папкой в ней это помещение лаборатории, являющееся штаб-кабинетом этого подразделения своего информправа, как можно понять и догадаться, то в себе включающее самое стратегически необходимое для выполнение поставленных задач, из двух сотрудников, количество штатных единиц (второго Умник встретил при входе в эту спецлабораторию).

Ну а Умник не удержался оттого, чтобы не последовать взглядом вслед за обводящей пространство вокруг рукой Сленга, и хотя бы сейчас получить оправдывающий свою любознательность доступ ко всему тому, что из себя представлял штаб-кабинет бюро информационного прорыва, как это спецподразделение назвал Сленг.

И теперь Умник смог сфокусировать свой взгляд и рассмотреть вокруг то, чем мог ли бы похвастаться те, кто собой представляет самых информационно наполненных и продвинутых людей в этой части социума, а в частности Мельдоний. По кому ничего из такого информационно подчёркнутого в нём и не скажешь.

Прочем, Умник и не знает точно, как должен внешне подчёркивать свою информационную полноценность тот человек, кто относится к этой категории всё знающих людей. Кто, наверное, мало следит за своим внешним видом, обязательно неряшливо выглядит, с подчёркнуто выделяющимся животом, давно уже выпавшим из присмотра и из штанов их носителя, к покрасневшими обязательно масляными глазами на прыщавом и засаленном лице уже немолодого, но ещё не в том возрасте, чтобы на нём ставить крест для будущего этого незрелого физически человека, у кого нет времени на то, чтобы привести себя во вменяемый внешний порядок, а дикообразная бородка со слипшимися клочками и такая же причёска, то это часть его имиджа и образа человека другого понятия, живущего в другой, виртуальной реальности, среди цифр и объёмов информации. И стереотипный образ мышления на таких людей, много чего общего имеющий с внешним представлением себя Мельдония, вызывает у Умника сомнения в сторону опять же Мельдония. Кто может быть решил вот такой своей подделкой под чокнутого профессора проверить его на сообразительность, тогда как в обычной жизни он выглядит совершенно иначе.

Но сейчас у Умника нет времени разбираться в том, что на самом деле стоит за таким внешним видом Мельдония, – его самобытность мышления, где он отвергает реал-политик, отдавая предпочтение виртуальному миру, или же его увлечённость хот-догами и неопрятностью своего поведения, – а он начал всматриваться в этот мир мониторов со всех сторон, являющихся окнами в различные точки мирового пространства. В том числе в них есть доступ и в эту часть жизненного пространства человека – на одном из мониторов транслируется шахматка камер наблюдения, установленных по всему периметру самых знаковых мест этого комплекса помещений. И почему этот телетранслятор установлен здесь, а не на посту охраны, то это такая подробность, о которой здесь не спрашивают. Вот и Умник не задаётся не к месту лишними вопросами, предпочитая обратить своё внимание на другие телевыходы в иные реальности, а чаще в ирреальные пространства телевизионных миров.

Из чего Умник делает несколько необычный и быть может странный вывод. – Так они здесь по большей части киношку смотрят и поди что под пиццу. – На этих мыслях Умник переводит свой взгляд на Мельдония и тут же на нём, а точнее на его слипшейся от жирности бородке и вся в пятнах рубашке, находит подтверждение этим своим догадкам.– А руки и щёки затем вытирает об бороду и рубаху. Вот откуда эта в нём вся эта липкость. – И вот спрашивается, как после таких открытий Умник может смотреть на папку с досье на некий объект, с кем его тут решили сравнивать, без своего отторжения. – Я, как минимум, руки не вытираю об свою рубаху. – С некоторым сбоем в себе сделал такое заявление Умник, чьи руки всё-таки имели опыт вытирать себя об челюсти неприятных для него людей.

А между тем Сленг не стоит на месте, без движения. И то, что он обвёл рукой всё это пространство вокруг, было всего лишь прелюдией к тому, что он хотел дальше донести до ума Умника.

– Целью бюро информационного прорыва является создание полноценной картинки ожидаемого, а чаще мало что имеющего общего с прогнозами, события-свершения. И эта картинка включает в себя не только информационную составляющую об общем фоне происходящего вокруг окружения, объекте нашего вмешательства, но и в том числе и знание того, что из себя представляешь сам ты. И получение информационных данных о твоей личности, о твоих возможностях и характеристиках, имеет основополагающее значение для всего планируемого действия. От них и оттого, что мы в тебе имеем, будет разрабатываться стратегия и проектироваться планы по работе с объектом нашего воздействия. Не будем же мы для каждого нового объекта подбирать более подходящего для работы с ним человека. Это уж будет слишком. А мы, основываясь на твоих навыках, способностях и возможностях, что не говорит о том, что тебе остаётся только почивать на том, что есть, будем вырабатывать наиболее эффективные программы. Вот ты знаешь пределы собственного я? – А вот это было определённо неожиданно со стороны Сленга, своим вопросом поставившего Умника опять перед невозможностью сразу с ориентироваться и дать ответ обдуманно.

Вот Умник и стоит, тужась, пытаясь сообразить, о чём это идёт речь, и что может дальше последовать в случае, если он заявит, что он лишь одно знает о себе – нет пределов моему терпению, когда со мной вот так неуважительно разговаривают и не пойми что имеют в виду на мой счёт.

И, наверное, совсем не зря так предусмотрено человеческой природой, что когда человек ставится в тупик, то он не сразу может сообразить, что сказать и так же выговорить, а то бы он такой глупости наговорил, чем ещё больше бы осложнил для себя ситуацию. И тогда бы Сленг в ответ на эту его заявку на знание своих пределов нетерпения, потребовал от него подтверждений этим своим словам. – А вот докажи и всё тут, как ты беспредельно не терпишь. Что для меня немыслимо понять.

Но так как у Умника с природными рефлексами всё в порядке, то Сленг не был отвлечён от своей прежней мысли в сторону и он только для проформы выдержал паузу, во время которой Умник всё-таки был подвергнут давлению взглядов проницательности Сленга и Мельдония, соревновавшихся между собой в умении видеть более насквозь стоящего перед ними человека, и затем продолжил то, что хотел сказать дальше. Правда сперва всё же отвлёкся на визуальный спор с Мельдонием, с кем у него бывало, что происходили вот такие спорные между собой, спортивные соревнование по своему умению видеть большее, чем есть, и больше чем ты видишь сперва в человеке.

– И что ты видишь? – обзорным зрением покосившись на Мельдония, так косвенно его спросил Сленг.

А Мельдоний тут же перестал присматриваться к Умнику, чтобы не быть пойманным Сленгом на своей не остроте зрения, – мне так-то одного посыла сигнала своего взгляда, сравни скорости света, достаточно, чтобы всё об объекте своего рассмотрения понять, – и он тем же зашифрованным визуальным сигналом даёт ответ Сленгу. – Да ничего из такого, чего бы раньше не видел.

А Сленг всегда был или слыл, что немаловажно только для людей со стороны от него стоящих, крайне дотошливым и придирчивым человеком, и его такой ответ Мельдония не устраивает. Он в нём видит отговорку.