Гиперпанк Безза… Книга первая

– Вот и открылось, что он там у себя в шее искал, и всё спрашивал, что там ещё? – заявляет Аэлита, одёргивая почему-то от себя (от самого себя) Репера, уставившегося на то, что он только сейчас увидел и что торчало из шеи Лик-беза. И Репер вновь демонстрирует себя с самой нерасторопной на умозаключения стороны, где он для себя сам решить и понять не может, что сейчас тут с Лик-безом происходит, и поэтому ищет поддержки у Аэлиты, как ею и ожидалось чуть-чуть снисходительно к нему. Чтобы он делал без неё и её подсказок. Ну а чтобы Репер усвоил неучтённые ранее ею данные ему уроки, то Аэлита подходит к своему ответу как-то уж слишком, сухо и академично.

– У заднего основания черепа, в области ложбинки шеи, гармонируя с обстоятельствами нахождения Лик-беза в заданном криминальными обстоятельствами положении, присутствует инородного качества предмет, поверхностно связанный с видами ударно-дробильного типа оружия – ножа или шила. Какая наличествует связь между обнаружением этого предмета на шее Лик-беза и его новым положением по отношению к пространству его окружающему и к его вдруг возникшей усталости, то есть версия, что прямая. А вот что стало причиной, приведшей к такому окончательному результату, и кто стал орудием в руках судьбы, то этот вопрос к окружающим. Хотя есть и вероятность того, что мои выводы поспешны.

– Ты уверена, что есть? – нервно спрашивает Аэлиту Репер, и так с трудом себя всё это время сдерживающий.

– Нет. – Обескураживает в конец Репера своим нахальством Аэлита. И Репер решает сам разобраться с тем, что сейчас на его глазах с Олдбоем происходит (Реперу не хотелось выделять в единицу частности Лик-беза через его имя, вот он и рассеял его обобщением – Олдбоем). И он наклоняется к нему, хотя сперва он всё-таки посмотрел по сторонам и главное вперёд, за спину Олдбоя, чтобы оценить со стороны ситуацию, и узнать, имело ли тут место явное вмешательство и заин6ересованность в происходящее за их столом со стороны. И если со стороны боковых сторон ничего из того, что могло встревожить Репера им не было замечено, то беззаботность поведения людей за соседним столиком, прямо за спиной Олдбоя, выглядело как-то уж подозрительно, учитывая то, что Олдбой с помощью брошенной солонки себе за спину дал им понять, что с его стороны можно ожидать всякого, и им нужно, как минимум, быть внимательными к происходящему за вот их столом. Тогда как всего это не наблюдается Репером, и там себя все ведут так, как будто и должно быть.

Но на выяснение того, отчего они так беспечны у Репера нет времени, и он возвращается своим вниманием к Олдбою и к тому предмету, который всего точно склонил его к столу, а вначале к сильнейшей усталости. И как он видит по всему тому, что из себя сейчас представляет Олдбой, то Аэлита, как бы ему не хотелось признавать за ней правоту, а умеет делать правильные выводы и акценты. И из шеи Олдбоя действительно торчит предмет очень похожий на тот, который ему описала Аэлита. А вот сейчас Репер и наклоняется к Олдбою поближе, чтобы…Принюхаться? И … Сделать явно не проверенный точно вывод, а исходя только из поверхностных предположений, ну и своего слуха, и обоняния.

– Кажется он умер. – Шепчет Репер осторожно, чтобы никто кроме Аэлиты его не услышал. Что как раз излишне, когда вокруг стоит такая не тишина, а жизнь во всю бьёт питательным ключом.

А Аэлита в свойственной себе противоречивой манере, с недоверием подходит к этому заявлению Репера. Где она вначале позволяет себе странную неуместность, обратившись косвенно с вопросом к Олдбою. – С чего это он так решил? – Затем себя быстро поправляет, почувствовав одёргивание с помощью нервного тика века Репера, озадаченного таким её вопросом мало сказать. – Нет, ты решил? – задаётся вопросом Аэлита.

А Репер, итак находясь в растерянности и его по нарастающей начинает охватывать нервное волнение и паническое настроение, с желанием здесь больше ни минуты не оставаться, при этом как он чувствует по своим ногам, то они задеревенели от навалившегося на них груза ответственности (на них теперь весь расчёт Репера и надежда) и пошевелиться не могут, пропускает мимо первую оговорку Аэлиты и как может и у него выходит, даёт объяснение этому своему, так решил.

– Он никак не двигается. И не дышит. – Говорит Репер и тут же с нотками отчаяния вопрошает. – И что делать?

А у Аэлиты уже есть свой ответ на всю эту сложившуюся по чьему-то желанию и воле ситуацию с Олдбоем. – Нужно уходить и притом немедленно. – В приказном порядке, резким тоном голоса говорит Аэлита. И хотя она одёрнула Репера от себя растекающегося в неволие и размазню, она не смогла сразу его поставить на ноги и погнать прочь отсюда. А Репер ещё пытается упираться, ища зацепки для того, чтобы всё так как есть не оставлять здесь. И он так и спрашивает Аэлиту. – И его так оставить?

– Подпункт 17а пункта 217 кодекса мониторинга ситуаций гласит: «Индивидуаличность в праве на всё, что ему вздумается быть, и никто не вправе этому мешать». Если он решил умереть, это его право так быть. И мы не в праве ограничивать его право на собственное самовыражение. – Ставит точку в вопросе с Олдбоем Аэлита, подталкивая Репера на выход. Но Репер, как сидел, так и упирается в своё упрямство и непонимание того, как может квалифицироваться в дальнейшем его вмешательство в чужое жизненное пространство.

А Аэлита бы ему объяснила, – терпел, терпел (ты же не суд эксперт, чтобы делать выводы о его состоянии на данный момент), да не вытерпел в итоге Олдбой такой своей дискриминации с твоей стороны, с вмешательством в его личное пространство, и был таков, – но сейчас на всё это нет нисколько времени, и она поспешает Репера тем, чем может.

– Везде стоят камеры, и если в последствии возникнут к тебе вопросы, то они укажут на твою непричастность к случившемуся с Олдбоем. А так ты можешь быть обвинённым во вмешательство в чужую частную жизнь и тем самым поставить на себе и на своём будущем крест. Сам знаешь, что обвинение в нелояльности, самое катастрофичное для индивида. – И, пожалуй, Аэлита нашла нужные слова, чтобы заставить Репера начать двигаться.

– Да, это так. – Соглашается Репер, начав подниматься из-за стола. Но тут он вдруг наталкивается на лежащее под головой Олдбоя меню и это заставляет его замереть на полпути к выходу на ноги. Здесь Репер тратит одно лишь мгновение на принятие решения, и как только оно принято, то он резким движением выдёргивает из-под головы Олдбоя меню, на котором тот перед своим падением выводил …и вывел одно слово.

– Стряпчий. – Прочитав это вписанное в меню слово закорюченным шрифтом, с тайной завершённостью и посланием, Репер задался вопросом. – И кто это?

А у Аэлиты на всё про всё ответ один. – Потом будешь задаваться вопросами, сейчас на это нет времени. И Репер с ней согласен. И он, скомкав меню уже на ходу, убирает его в карман своего пиджака и, не оглядываясь по сторонам, мало что и кого видя перед собой, а имея перед глазами лишь одну цель – поскорей покинуть это заведение, чуть ли не впопыхах, быстрым ходом движется в сторону входных дверей. И как это всегда бывает в вот таких случаях, когда тебе крайне нужно поспеть выйти, а все остальные, ты более чем уверен, могут и подождать, то все те, кто может подождать тебя точно, из принципа, а чем я хуже, не считают нужным подождать, когда ты пройдёшь быстро, а встают на твоём пути специально, чтобы тебя не пропустить. И как итог, Реперу приходится своей настойчивой упёртостью и напором на чужие плечи и спины доказывать всем тута, что ему более нужно и необходимо выйти отсюда первым.

А те люди, кто встал на его пути, всё равно считают себя в большем праве быть первым в сторону выхода, хотя бы потому, что они давно здесь стояли и были значит ближе к выходу. И они об этом молчать не собираются, а с эмоциональным и нервным накалом, с использованием патологически нездоровых неуместностей в сторону Репера, ничего не имеющего общего с тем, что они на его счёт тут надумали высказывать на повышенных тонах, начинают задевать его. А Репер, хоть и спешит, тем не менее, он не может мимо пройти всякой несправедливости, особенно если она высказана на его счёт. И он со своей стороны живо кулаком в бочину кому придётся доказывает, как тот на его счёт был не прав.

И за всем этим Репер и не замечает сразу, как он оказывается на мостовой на выходе из забегаловки, в чью сторону он неблагодарно смотрит и специфическими жестами рук показывает тем, кто там стоял в дверях, как он их видит через призму языка глухонемых. Мол, на вас в падлу и языка живого тратить, так что вот это держи.

А его противник в дверях пошёл ещё дальше в своём противостоянии с Репером. И те два олдбоя, с кем так резко столкнула Репера судьба в дверях, взяли и громко захлопнули прямо перед его глазами двери забегаловки, как бы показывая ему, что им глубоко до одного места и плевать на него. Мы тебя знать не знаем и не хотим знать, вот так пренебрегая тобой.

И теперь Репер стоит оглушённый этим звуком своего выдавливания из одной части этого мира, с помещением в нём своего порциума. И хотя он и сам стремился оттуда выйти, ему почувствовалось как-то неудовлетворительно и ненастно в себе, Репер почему-то ощутил себя ограниченным этими дверьми, закрытыми перед ним. – Наверное, я очень чувствительно настроен ко всякому проявлению ограничений и несвободы. – Подумал Репер, глядя на закрытые двери забегаловки, затем он обращает внимание на себя и на своё нахождение…Как оказывается, на самом краю мостовой, в буквальной близости от проезжей части.

– Ещё не хватало под машину попасть. – С усмешкой спохватывается Репер, разворачиваясь лицом к проезжей части и … – Гонщик, твою уж мать. – Вылетает из Репера вместе с содержимым рта, после того как с ним по касательной сталкивается мотоциклист. А дальше…А дальше каждый из них поехал в разные стороны, и единственное, что их объединяло – они поехали не на своих двоих.

Глава 6

Нокса и его тесты.

– Вас не мучают неправильные пищевые привычки? – обращается с вопросом к молодому человеку (фиксация на его ограниченности по возрасту, конечно, недопустима в общих случаях, но сейчас не общий, а частный и мотивированный на его успех случай), претенденту на личность в одной из сфер востребованности, сидящему, сперва можно сказать, на стуле, затем, через стол, и как итог, напротив, не менее чем он развитый к росте, зрелости и качественной представительности человек с именем Нокса. Кто, занимая место и как видно, пока что своё за этим столом, в этом, пронизанным значимостью и холодной высокомерностью кабинете, в выполненном хайтековом стиле, имеет перед этим молодым человеком большую значимость, что для себя это итак ясно, а вот для тех, кого стоит спрашивать и кто стоит за всем этим благоустройством события, а изначально построения архитектуры строения этого небоскрёбного здания (его идей и затем самого монументального воплощения их), где расположился этот кабинет, то это даже не спрашивается.

А молодой человек, пребывая здесь в качестве претендента на зачисление на одно из мест в этой организации, которую представляет Нокса, кем он и был вызван сюда, для своего тестирования, принимает всё как есть.

– А по мне разве не видно? – вопросом на вопрос отвечает молодой человек. И Ноксе может и видно, что видно по мнению молодого человека, но ему хочется слышать, а не видеть ответ на свой вопрос очевидности.

– Значит, настаиваете на том, чтобы я привлёк к вашему узнаванию логику. – Делает неожиданный вывод Нокса. – А логика, между тем, инструмент не нашего миропостроения и понимания. Им пользовались устроители, даже не прошлого, а запрошлого мира. А мы ставленники новой реализуемости себя, и наш инструмент меры и сшитья этого мира – произвол. И как, я надеюсь ты понимаешь, не в клишированном значении себя. А кто понимает, тот ближе к реализации себя ставленником высшего приоритета. – Здесь Нокса делает задумчивую паузу и поднимается на ноги, чтобы пройти к панорамному окну и сделать вид, что из него смотрит, тогда как чего он там ещё не видел нового, если каждый чуть ли не день здесь, в этом кабинете, бывает, и пока не занял своё место, смотрит мимоходом в это, даже не окно, а на панорамный вид, открывающийся из самого высокого окна этого высоковысотного и высокомерного здания.

А вот для чего Нокса решил сделать такой вид, то на ум приходит только одно – дать пространство для манёвра мысли молодого человека, сидящего в гостевом кресле. А пока молодой человек, претендент на прежде всего внимания Нокса, перебитый на мысль его выходом из-за стола, пытается сообразить, что от него сейчас ждут – ответа на вопрос Нокса или молчания, Нокса своим заявлением ставит точку в этой его дилемме.

– Вижу необходимость обрисовать объективность необходимости и присущие принципы построения уже существующей реальности, а не как пытаются осторожничать, называя всё сейчас происходящее только предпосылками к этой новой реальности. – Заговорил Нокса, принявшись прогуливаться вдоль панорамного окна. И такие эффектные и на многие мысли наводящие виды Ноксы на фоне внизу и очень далеко лежащих сказочных земель Средиземья, а лучше Океании, как воображается молодому человеку, замершему во внимании к этой фантастической картине, с макушками зданий домов из этих земель выделяющихся и где-то вдали видно русло реки, уходящей прямо в заоблачность небес, наводят на те самые мысли молодого человека, к которым его и хотел подвести Нокса, выйдя сюда, к панорамной картине мира во вне, а не к обычному окну. А именно: Нокса один из тех немногих, кто уж точно не все, и кому доступно столько многого, что могут себе, даже не позволить, а этим могуществом сродни вселенского, наделены только избранные единицы.

А вот теперь, когда всё это знание Ноксы, как не самого простого могущественного человека, обрушилось пусть лучше будет на не совсем окрепший ум молодого человека, то и его понимание молодым человеком должно качественно изменится. И Нокса, искоса поглядывая на своего слушателя, кому итак столько уже с его стороны дадено – он избран из огромного числа претендентов на выбор, приближен к нему и теперь ему раскрываются многие тайны, на которых зиждется это мироустройство и бывает, что ломается, всё же даёт тому немного больше времени, чем при обычном разговоре, чтобы он осознал всю величину этого момента – Нокса с расстановкой акцентов на знаковые места, неспешно ведёт своё введение в дисциплину тайн человеческих и нечто больше от них и от другого.

– Базисом становления и появления которой стало, как ни странно бы это сейчас звучало с новых мировоззренческих позиций, то одно из главных основоположений времени «прежде» – ничто не вечно в этом мире. – Дальше продолжает Нокса своё введение в суть времён. – И на смену одним эпохам всегда приходят другие, как бы прежнее всему этому не мешало и не цеплялось за себя, вставляя системообразующие палки в колёса прогресса. И возникновение правила «отмены» было неизбежно, буквально предопределено временем, – каждое последующее время всегда антагонично к прошлому, и оно дабы о себе заявить, как о стоящем и самостоятельном времени, идёт одним и тем же пройденным путём, путём отрицания прошлого, как минимум, той части его, которое подрывает самостоятельность установившегося нового времени. И здесь в том числе заслуга главного лейтмотива времени «прежде»– прежде всего это я.

А любая смена времён, как неизбежный цикл в кругообороте движения времени, чья константа – это беспрерывное движение, чуть ли не всегда сопровождается сбоями и поломками в прежней системе взаимоотношений. И тем, кто приходит вслед прежнему времени «прежде», чтобы застолбить себя и своё новое исчисление в новом времени, вынужден пересматривать базисные установки, связи, правила и законы времени «прежде», на ходу разрабатывая новые законы и регуляторы жизни, с поиском других, обновлённых путей их реализации. – Нокса здесь сделал паузу, чтобы его слушатель немного в себе собрался от столько всего сразу много непонятного на него навалившегося. И после некоторого передыха продолжил дальше.

– Каждый временной период всегда чем-то знаменуется, так каменный век – как можно уже понять из именования, отличился использованием человеком в качестве основного своего орудия камня, железный – железом, и т. д. и т. п. Ну и так же наш период, следуя этой логике событий, назовётся информационным, цифровым. А что всё это для нас всех значит? – задался вопросом Нокса и само собой сам на него ответил. – То, что мы не можем этого не учитывать, и в своих жизненных решениях должны будем отталкиваться от этой уже состоявшейся реальности.

– И для большей ясности функционирования нашего мира, – Нокса с помощью вербального сопровождения (он руками перед собой оформил сферу или шар, и по мере своего объяснения его обтекал пальцами своих рук) сделал плавный переход из одного блока своей речи в другой, – давай представим наш мир в виде большого дышащего организма, чьё жизнеобеспечение достигается с помощью работы кровеносной системы. Где по ней вместе с кислородными потоками, питающими красные кровяные тельца – эритроциты, выполняющими дыхательную функцию организма, идут информационные потоки,– я взял на себя смелость их приписать к лейкоцитам, несущих защитную функцию для организма, – предположительно тоже в себе несущие питательную основу для организма в плане подпитки его основами целесообразности своего существования. В общем, человеческий разум, вышедший у него и в мире на первый план в своём значении, должен постоянно подпитываться подробностями из окружающей его жизни. Иначе, и это вполне подтверждённый факт, человеческий мозг усыхает, и он, и мир тем самым движется к гибели.

А любой поток и его протоки и русла, какими бы свойствами эластичности они не обладали, всегда нуждаются в очищении, чтобы в последствии не возникли закупоривания и засоры на их пути и тромбы, как самый негативный сценарий для организма, практически всегда ведущий к смерти. И чтобы всего этого не допустить, на базе нашего департамента права и были созданы спецкоманды профилактической чистки. – На этом месте Нокса замолчал, сделав точку на этом блоке своего разъяснения молодому человеку специфики работы департамента права, который он представлял собой. И судя по тому, как Нокса смотрел на молодого человека, то он готов был ему ответить на возникшие у него вопросы по следам им рассказанного.

А у молодого человека, не то чтобы не возникли вопросы к Ноксе, а просто они были такого качества, что он счёл за благоразумное ими не задаваться. А то Нокса его не поймёт, как и он не совсем совсем понял эти аллегории и отсылки Ноксы к анатомии человека, на чьём примере он должен был понять, как функционирует весь мир вокруг. И хотя мимо молодого человека не прошли мимо потуги Ноксы быть для него убедительным и в чём-то он даже был понят молодым человеком, всё же основное, что он понял из всего того, что ему было представлено на слух, то это то, что Нокса любит препарировать людей не только хирургическим способами, а он определённо любит лечить людей, как минимум, своими какие есть познаниями в медицине.

– Отварами, заговорами и примочками точно. – Не сдержался про себя молодой человек от того, чтобы не прыснуть от смеха от таких смехотворных выводов насчёт Ноксы. А учитывая ни место и ни ко времени всё это ни к чему, то тут прямо напрашивается вывод насчёт самого молодого человека – он взбалмошен до безалаберности, и всегда готов смеяться над тем, что считает смешным, как бы это всё было не кстати. Что одно только уже говорит о большой силе упрямства и упорства в характере этого молодого человека, благодаря которому он и оказался здесь возможно.

Ну а вслух и внешне молодой человек никак непроницаем для Ноксы. И Ноксе остаётся только то, что остаётся – следовать задуманному и дальше.

– Мы не исповедуем, не дай боже такую регрессивную модель понимания человечества, – вновь заговорил Нокса, делая эмоциональный акцент на этой оговорке, – мы её категорически изыди и изо дня подвергаем обструкции. И её основоположный принцип «Каждому равная доля радости и горя отмерена, всё на всех поделить, каждому по способностями и по труду», за которым скрывается божья благодать с его верой в человека, где не предполагается никакого разнообразия, не приемлем нами. Каждому даётся своя мера бытия и на этой категории права бы будем настаивать. И мы не благотворительная организация, чтобы быть ближе к человеку, а мы создаём принципы жизни, механизмы и её двигатели – понятия.

– Как это происходит? – задался вопросом Нокса сделав шаг навстречу к молодому человеку. И сам на него ответил. – Всё на самом деле проще простого. Через материализацию мысли и её оформления в слове. Мы высчитали необходимое время для совершения этого камин-аута, перехода из действительности одного – воздушного, в другое состояние – материализованное, учли степень необходимости воздействия на предмет преобразования, необходимую тональность, радиоактивность и токсичность катализатора преобразователя – слова, твою мать точку приложения всей этой консистенции, нужный упор, напор и затем всё это будем давить до тех пор куда надо, пока никуда не денетесь, став такими, какими мы добивались от вас быть и баста. – Здесь покрасневший Нокса выдохнул от сковавшего его перенапряжения, в которое он впал во время своей художественно-впечатляющей, с накалом убеждения демонстрации перед молодым человеком как нужно давить на то, на что нужно давить, чтобы у него шансов не осталось для того, чтобы остаться прежним и не преобразоваться в им задуманное, немного отстоялся и добавил. – И обозначение нашего департамента «Вспять», даёт и такой в том числе посыл обществу. Мы не только обнулим всё ваше настоящее, вернув его к началам начал, исходу, а и создадим новый базис новой жизни.

К тому же это один из самых высоколиквидных и доходных видов предпринимательской деятельности. Считается, что самые ликвидные – это те компании, которые делают деньги из воздуха, особенно маржинально выходит у тех, кто продаёт этот воздух с добавками в газообразном виде. Вот и мы пошли по такому же пути. Мы делаем материальные богатства из того же воздуха, подавая его потребителю в своей отдельной информационной составляющей.

– И вот что запомни. – Сделав шаг навстречу к молодому человеку, Нокса резким переходом в новую тональность своего голоса и таким прямым обращением концентрирует внимание молодого человека не просто на себе, а на том, что он сейчас скажет запоминающееся. – Частная собственность, как основа основ отношений и базис миропостроения, вместе с миром «прежде» уходит в прошлое, – конечно, не так как бы нам хотелось, быстро и без сожаления, местами оказывая яростное сопротивление, – и на его место выходит новый стимулятор жизни – право, и его моральное и юридическое обеспечение на частную собственность.

И если ты сумеешь обосновать своё моральное право (как правило, итоговое решение выносит совещательный орган общественного мнения – он определяет умение твоего сознания осознавать и сознавать реальность в себе и вокруг), даже не иметь частную собственность, – владение, как таковое отменено, как понятийный принцип закрепощения и эксплуатации, – а своё приоритетное право пользования без общественного спроса, закреплённое в реестре разрешений и свобод определений и временного закрепления за личностью объектов их ответственности и права, а это прежде всего быть сознательной личностью, с самооценкой на должной уровне, с раскрытием реестра всех видов своего внутреннего мира и его подробностей, то только тогда в твоё определение будет вписана та или иная опись внешнего мира.

И тогда за тебя будет испытывать гордость общество, как за личность самых высоких моральных принципов и достоинств, кто не побоялся взять на себя ответственность – быть владельцем не только свобод, но и данных ими приоритетами. Что не каждому по плечу и по силам, как показывает статистика и первые информационные каналы, каждый пятничный прайм-тайм в неделе, выявляющие факты падения в самый ущерб своей теперь уже безликости и издержек амораливания ещё вчера самых выдающихся и достойных личностей, не выдержавших груза ответственности, обладать бытийными приоритетами. По которым и работают свои следственные отделы и подрядные конторы.

А если более ближе к деталям и частному. То мы, наш департамент общественных начал, работаем как подрядная организация. Мы получаем подряд на проведение профилактических работ в той или иной сфере жизнедеятельности человека, где наметился регресс, и исходя поставленных задач и установок, проводим очистительные мероприятия.

Ну а теперь вернёмся к тому, с чего начали.– Говорит Нокса и возвращается к своему креслу за столом.

– Что ж, – переводит не за зря слова, а чтобы настроить себя на новое положение в пространстве Нокса, сложив на столе свои руки, скрещенные между собой, – вижу твои способности себя выделять и подчёркивать. Но ты всё равно для меня так и остаёшься быть личностью без…– Здесь Ноксой делается специальная пауза, чтобы его визави попытался домыслить, что это многоточие может значить для него, и что под ним скрывается.

Ну а любое многоточие – это неисчерпаемый источник вдохновения. Правда, не в таких случаях, где на ум ничего особо интересного и привлекательного так и не идёт, а всё думается в негативном ключе. Вот и молодой человек, для кого многоточие только в отношении с женским полом в полной мере доступно в понимании и реализуемо бывает интересно, сейчас ничего сказать не может, вот и помалкивает. Умней скажусь, вроде этого правила ещё никто не отменял.

И как было задумано Ноксой, слово берёт он сам. – А без чего, то тебе и только тебе самому придётся решать кем быть или не быть, и на этой основе выстраивать свои отношения с окружающим миром. И такая твоя безликая начальность, свободная от любого рода предубеждений, предусмотрений, налётов штампов, стереотипов и суеверий, имеет особый ряд преимуществ. Ты будешь освобождён от генетических комплексов, заложенных в человеке на базисе мускульной и душевной рефлексии, что даёт для тебя настоящее право выбора кем быть и как себя лучше реализовать, без оглядки на эту кошерную рефлексию. И даже безальтернативность настройки себя, тоже своего рода самостоятельность своей реализации. Как насчёт быть тем, кто не обходит острые углы? – задаёт вдруг вопрос Нокса своему визави.

– Это значит быть кем? – переспрашивает молодой человек.