Авантюристы

«О чём это русские просят?» – спросил Бруно.

– Affaire criminelle![13 - Уголовное дело! (франц.)]

– И ты им отказал в такой мелочи?

– Une grande affaire!!![14 - Крупное дело! (франц.)]

– И, тем не менее, ты отказал первым русским в нашей деревне?!

Французы обладают врождёнными артистическими способностями и могут очень красноречиво показать одновременно и гнев, и удивление, и своё полное презрение к уголовному кодексу и к чужой неспособности плюнуть на него. И для этого совсем не обязательно быть Дe Фюнесом или Депардье (последним вообще не стоит быть). Но, если кто-то похож на Бельмондо, поверь, ты влюбишься во французское кино по самые уши. А если при этом Бельмондо в роли французского адвоката рьяно и искренне отстаивает историческое русское право «на посошок»?! Нет, не полюбить после этого французское кино невозможно!

«В подвал возврата нет! – констатировал Бруно после перепалки с Жаком. – Но час времени у вас хотя бы есть?»

На такое дело у русских есть не то что час, а вся жизнь!

Кроме часа свободного времени, у русских нашёлся ещё автобус «Мерседес-Вито» с огромным багажником, а запрошенная местным «пьяным углом» спекулятивная цена в 18 евро за литр эликсира посеяла сомнения в необходимости кое-какого багажа в связи с замаячившим дефицитом места в багажнике.

«Товарную партию вам, конечно, никто не продаст, но на поездку по Франции должно хватить», – так Бруно заодно успокоил жену одного из приятелей.

Все вещи остаются в багажнике. Пока.

– Благодетель!

– Спаситель!

– Ведь есть же люди во французской провинции!

– Вот как строятся настоящие международные отношения!

– Vive e’ eau de vie![15 - Да здравствует самогонка! (франц.)]

Сергей еле успевал переводить Бруно русские комплименты.

«Всё, приехали, конечная!» – произнёс он, когда после двадцати минут по просёлку маршрутка, которой не хватало только таблички «Самогонные туры по Франции – недорого», упёрлась в дверь огромного ангара. В нём производство самогонки могло осуществляться во вполне промышленных масштабах. Так оно и было на самом деле. Перед ангаром в тени старой груши на чёрт знает каком винтажном стуле сидел старик. Ему было около восьмидесяти. Точно, так и оказалось – восемьдесят девять.

– Марсель – русские; русские – Марсель, – Бруно простым движением указательного пальца перезнакомил всех и сразу перешёл к делу.

– Ты не поверишь! Жак отказался подарить этим русским пару бутылок eau de vie! Даже не продаёт! Представляешь?! Я, как наивная куртизанка, попёрся за ним из Парижа в Овернь только затем, чтобы узнать, что он после стольких лет в рекламном бизнесе всё ещё трясётся перед полицией! А первые в нашей деревне русские уедут без нашей самогонки! Никогда, правда? – эмоционально говорил Бруно «Бельмондо», кружа вокруг Марселя, который продолжал неподвижно сидеть на стуле с закрытыми глазами.

– 18 евро и ваша посуда, – с этими словами Марсель (слава богу, он не спал) поднялся со стула и скрылся в темноте ангара.

Только сейчас все осознали общую ошибку: не то, что сели за руль и не проверили допустимый уровень алкоголя, а то, что впопыхах забыли захватить пустую тару. Как они, с их-то советским опытом домашних преферансов, могли забыть о такой важной детали?!

Бруно, подмигнув русским, нырнул в сумрак ангара вслед за Марселем. Через какой-то промежуток времени оба француза вернулись, неся по нескольку бутылок грушевой самогонки. Ни одной поллитровки у них не было – только по 1 л или 1,5 л. Вот это понимание момента, вот это стандарты качества!

Дальше, как на трюфельном рынке: быстрый расчёт наличными без кассового чека и сдачи. Гарантией нашей сделки служил выданный Марселю устный вексель, под который Бруно заложил всю пустую тару в подвале своего друга Жака.

«Серёга, ты всё-таки спроси, из-за нас у Марселя точно не будет проблем с полицией?» – на всякий случай осторожничали приятели.

Ответ Марселя был достойным: «Бойцу Сопротивления, как и русскому партизану, полиция должна быть по… фиг!»

Перевод с французского, конечно, не точный, но партизанская ладонь, резко опустившись в районе согнутого локтя, устранила все сомнения в переводе.

На календаре 29 апреля… Русские уже в Европе… Eau de vie – вот, рядом, только руку протяни и сверни ей пробку! Ну, нет причин не считать День Победы наступившим!

Сергей посмотрел на своих приятелей и невольно процитировал фразу из мультика о Винни-Пухе: «Послушайте, сразу уходить нельзя. В гостях так не принято. Тем более, у ветерана Сопротивления должен быть праздник, а кто, кроме нас, в этой долбаной Европе поздравит Марселя с Днём Победы?»

И они посидели, потом ещё посидели, потом посидели ещё немного…

Надо признать, что в одном пиявка Жаклин всё-таки была права: дорожка из Парижа в Прованс действительно очень кривая, если через Овернь!

    Домейн—де-Вилотт-Ардена, Овернь, Франция, 29 апреля 2011 г.

Побрить Кинг-Конга

«Шмяк!»

«Г-а-а-а-ф…»

«Р-р-р-ы-ы-ы!»

«Шмяк!»

«Клац!» – это огромная кавказская овчарка схватила таксу за шкирку.

Мелкая шавка повисла в воздухе, беспомощно дрыгая лапами, но недолго. Снова заученное движение вправо-влево, и длинный шерстяной носок со всего маху впечатался в забор.

«Шмяк!»

«Б-у-у-у-м!» – загудела металлическая обшивка.

Такса безжизненной гусеницей медленно сползла по забору и замерла под ним. Кавказец рассматривал свою жертву и думал, не добавить ли ей ещё. Он приблизил морду в страшном оскале к лежавшей без признаков жизни таксе и обнюхал её – та не шевелилась. Ну всё, месть состоялась. Как же эта длинная сучка достала его своим противным лаем, и вот, наконец-то…

В элитном коттеджном посёлке наступала долгожданная пятница. Далёкие горные вершины постепенно таяли, растворяясь в сиреневой дымке. Через несколько минут в долину плотной тёмной занавеской быстро опустились тёплые июньские сумерки. Их было почти не отличить от ночи, и лишь тонкая сумеречная полоса, очерчивавшая горы нервным рваным импульсом, говорила о времени суток. Внизу, словно отражая загоравшиеся в небе звёзды, мерцали огни Алма-Аты.

«Клац!»

«Шмяк!»

«В-я-я-к…» – жалобно вякнула такса, словно растянутая гармошка.

Посёлок приготовился к выходным…

* * *

– Well, wonna ride, Bonnie?[16 - Ну что, Бонни, хочешь погулять? (англ.)] – обратился Дик Кинвуд к таксе, которая давно уже нарезала круги в прихожей, размахивая своими «лопухами».

Собака остановилась и ткнулась носом в ногу хозяина, будто говоря ему «да».