Второй после Солнца

– За Гернику! – воскликнул баск, разворачивая самолёт.

– Я с детства хотел носить красивую длинную баскскую фамилию со множеством раскатистых «р», – признался Аркаша, когда под ними снова заструилась ленточка Эбро, – но видишь, мой папа был Кецалькоатлем, и я таким же уродился, в папу – ни одного «р».

– Считай, что теперь ты – баск[19 - Считай, что теперь ты баск – Герника – древний центр баскской культуры, сакральный для басков город.]. Выбирай любую фамилию, самую длинную и красивую, и носи на здоровье.

У Аркаши аж разбежались глазёнки:

– Субисаррета. Или Эчеверрия. Или Астигарравия.

– Носи через чёрточку. Субисаррета-Эчеверрия-Астигарравия-Кецалькоатль, – предложил великодушный баск.

Аркаша всхлипнул от радости.

Горючее кончилось на подлёте к Лериде, провинциальной столице в полутора сотнях километров от Барселоны. Там Аркаша с пилотом провели памятную романтическую ночь.

Утром в Барселоне у кромки лётного поля Аркашу ждала Анита.

Аркаша от удивления чуть не подавился штурманским карандашом: его операция ведь была тщательно засекречена, но решил оставить служебное расследование на потом ради более важного вопроса.

– Тебе невтерпёж утопить меня? – поинтересовался он, пряча улыбку. – Изволь – море рядом. Если совсем невтерпёж – то вот пожарный водоём.

– Я прилетела, потому что захотела прилететь, – виновато улыбнулась Анита, потупив взор.

– Бывает, причём бывает довольно часто. Раз увидев меня, индивид подсаживается, как на иглу, и душа его требует всё новых и новых доз меня, – объяснил Аркаша.

Пустив такую изящную шпильку, Аркаша продолжил в том же игривом духе:

– Ты не знакома с Барселоной? Как, впрочем, и со мной. Я покажу тебе город. Это – мой любимый город. И я покажу тебе себя. Это – мой любимый я.

– Как? Любимей Стокгольма? – спросила Анита, на ходу выковыривая Аркашину шпильку.

– А ты злопамятна, – чему-то усмехнулся Аркаша. – Ну примерно на том же уровне любимости. Где твой багаж?

– А багажа-то и нет. Я самодостаточна, – ответила Анита, изготовляясь к выковыриванию очередной шпильки.

– А если ты вечером пригласишь меня в ресторан? – коварно спросил Аркаша.

– Тогда ты купишь мне вечернее платье и туфли, – мгновенно ответила Анита и посмотрела Аркаше прямо в глаза.

Аркаша отвёл взгляд, и это означало, что шпилек пока больше не будет.

– Ты не пропадёшь, – удовлетворённо заметил он.

Весь день они шатались по великолепному городу, заполненному беззаботными толпами его счастливых, несмотря ни на какие войны и революции, жителей. Воздушная тревога застала их возле суровой конной статуи Рамона Беренгера Великого. Оживлённая улица Лайэтана моментально опустела. Аркаша затащил Аниту в большую полукруглую нишу в теле капеллы Святой Агаты и прижал к древней розовато-серой увитой лозой стене. Напряжённо дыша: Анита – в Аркашину шею, Аркаша – в Анитины волосы, они простояли до конца бомбёжки, и Анита своей правой грудью чувствовала, как колотится Аркашино сердце, а Аркаша чувствовал трепет Анитиного сердца своей ладонью. Над ними нависала гигантская октогональная башня капеллы, под ними дремали булыжники древнеримской ещё мостовой, за ними взрывалась смерть, а между ними было только два слоя одежды.

– Пусть это будет наш уголок, – предложил Аркаша, видя, что Аниту покорила мрачная красота места, – и каждый раз, когда мы снова будем вместе в этом городе, мы будем заворачивать сюда.

Вечером Аркаша привёл Аниту в маленькую гостиницу в районе Санта-Мария-дель-Мар.

– Добрый вечер, синьор полковник, – приветствовала его хозяйка. – Сегодня вы опять не один?

– Да, но на этот раз дама поселится отдельно, – строго ответил Аркаша, впрочем, слегка покраснев.

Он читал в постели фронтовые газетные сводки, когда в дверь его номера постучала Анита.

– Звал? – спросила она.

– Да, звал, – подтвердил Аркаша, – тебя и Пера. А где Пер?

– Пер уходился. Он не придёт.

– Жалко. Я бы хотел обсудить с ним положение на баскском фронте. Ведь не с тобой же обсуждать положение на баскском фронте?

– Ты можешь помолчать? – спросила Анита, роняя на пол Аркашину газетку и затыкая ладошкой Аркашин рот.

Аркаша насупился и замолчал. Он молчал и сопел почти целую ночь, но разгадал-таки, как и куда она ловит ветер.

Вернувшись в Мадрид, они вместе пошли к Перу. Пер, как и Анита, жил в отеле «Суэсия»[20 - Суэсия – Suecia – Швеция (исп.). Отель в центральной части Мадрида.]. Он открыл на стук, в руках у него была бутылка из-под виски.

– Я поливаю кактусы, – виновато улыбаясь, признался Пер. – Мандрагоры да кактусы – это наиболее типичные представители шведской флоры, – объяснил он Аркаше, пристально глядя мимо него на дверь, – я никогда не уезжаю из дома без них, они напоминают мне… Проходите, посмотрите, сколько у меня кактусов, какие они все разные…

– Пер, – перебила его Анита, – в моей жизни появился… Тебя как-нибудь зовут? – спросила она Аркашу.

– А как же, – с готовностью отвечал Аркаша. – Ещё как зовут. Меня зовут Попокатепетль[21 - Попокатепетль – действующий вулкан в Мексике.]. Попокатепетль Кецалькоатль, полковник.

– Инка? – спросил Пер, вдумчиво глядя мимо Аркаши на свои кактусы.

– Недолёт. Тольтек, – почти дружелюбно улыбнулся Аркаша.

– Пер, – сказала Анита, – я хочу быть с Попокатепетлем. С Попокатепетлем Кецалькоатлем, полковником.

– А со мной ты быть не хочешь? – спросил Пер, отхлёбывая из своей бутылки.

– С тобой я тоже хочу быть, но по-другому.

Аркаша скромно молчал, сцепив руки под животом, чтобы не выдать своего волнения.

– А ты подумала, что же мне теперь делать? – спросил Пер, делая ударение на слове «мне».

– Что хочешь, то и делай, – ответил за Аниту Аркаша. – Можешь убить меня, но вряд ли это теперь сильно поможет тебе. А можешь заняться, наконец, делом и пойти комиссаром ко мне в отряд.

– Какой из меня комиссар? – удивился Пер.

– Никакой, – согласился Аркаша. – Тогда иди на начштаба. Место хорошее, хлебное, сейчас – тоже вакантно. Последний начштаба погиб две недели назад, предпоследний – в марте. Вот только кактусы придётся оставить.

– Пожалуй, это мне подходит, – согласился Пер, – не думаю, что обременю вас надолго. А кактусы – да дома я новые насобираю.

В декабре Аркашин полк был брошен под Теруэль. Ситуация на фронтах серьёзно ухудшилась, и республиканцы отчаянно пытались теперь оттянуть врага от Мадрида. Теруэль, очень маленький и очень древний провинциальный центр в арагонской глуши, на несколько месяцев стал объектом вожделения десятков тысяч вооружённых людей.