– Ну. Две гиперболы.
– Что ну? Загогулины и загогулины. Что не так-то? Небось, в прошлый урок недослушал чего, а теперь Лидия Степановна виновата.
Серёжке стало обидно.
– Ничего я не недослушал! Говорю ж тебе: она сначала, в прошлом году, про две параллельные прямые рассказывала. Я за это «четвёрку» получил. А тут теперь эта…гипербола. Они ж должны где-то состыкнуться. Кривая с прямой.
Отец поскрёб затылок.
– Ага. Это две прямые. Так?
– Ну. Две оси – ось абсцисс и ординат.
Оба склонились над тетрадкой.
– А эта – кривая? – с некоторым сомнением спросил отец.
– Ну да, говорю ж тебе, она к бесконечности стремится. Есть в математике такой термин – бесконечность. Нам в седьмом классе про неё объясняли. Я ей одно – две параллельные никогда не пересекаются, а эти ведь всё равно рано или поздно пересекутся, они ж не прямые. А она…
Отец помолчал, подумал.
– Слушай, Серёга, может тут она тово… может сама путает чего?
Чеботарёв-старший закурил.
– Вот, смотри. Скажем, рубим мы с мужиками избу. Ну, там второй, третий, четвёртый ряд брёвен положили. Скоро вершить – к крыше подходим. Нам главное что – ровно положить брёвна. Тут попробуй эту вашу… как её…
– Гиперболу?
– Вот-вот, попробуй эту самую гиперболу сляпать – изба же развалится к… В общем, развалится.
Лицо у Серёжки раскраснелось.
– Так и я о чём! У вас бревна – это те же прямые линии, они лежат параллельно. Значит, не пересекаются.
– Как это не пересекаются?– отец удивился. – А по углам? Где ты видел избу без углов? В прежние-то времена старики умели и «ласточкин хвост» делать при строительстве. И меня научили. Это такой особый вид – брёвна класть и «ласточкиным хвостом» их соединять.
Серёжка улыбнулся.
– Бать, ну так то по углам. А представь, эти брёвна длинные-предлинные и тянутся себе вдаль и тянутся. Не пересекутся же, если они ровные?
Отец снова закурил.
– Не, Серёга, таких длинных брёвен не бывает.
– Это я понимаю, я так, для примера. Ну, мол, про то, что параллельные прямые не пересекаются.
Отец нахмурил лоб.
– Ну, если только для примера. Тогда да – не пересекаются. Это я тоже кумекаю. Так. И что дальше?
– Да говорю ж тебе – вот прямая ось, а вот кривая гипербола: это ж не параллельные прямые? Не параллельные. Значит, должны где-нибудь соединиться. А она говорит, нет. Бесконечность, мол…
Отец встал, прошёлся по комнате, опять крепко потёр затылок, заглянул в тетрадь.
– Ладно, Серёга, давай-ка на боковую. Утро вечера мудренее.
На следующий день Чеботарёв-старший после работы зашёл домой к Лидии Степановне.
– Здрассьте.
– Здравствуйте, Егор Матвеевич,– приветливо улыбнулась учительница.
Она знала, что отец Сережки – человек непьющий, серьёзный, в деревне его уважали.
– Что-нибудь случилось?
Чеботарёв снял кепку, помялся.
– Да как вам сказать. Тут вчера сын тетрадку мне показал, вы давеча, как я понимаю, новую тему изучали. Вот он, похоже, не совсем понял про эту вашу… гиперболу.
Лидия Степановна стёрла с губ улыбку.
– Да вы присаживайтесь, Егор Матвеевич.
Оба сели за стол.
– Да, вчера я рассказывала ребятам про гиперболу. Что Серёже не понятно?
Чеботарёв, кажется, уже пожалел, что зашёл к математичке. Но природная настырность взяла своё.
– Они, эти ваши гиперболы – кривые? Я правильно понял?
– Да, верно.
– Вот! Значит, каждая из них стремится к своей оси, приближается к ней с каждым сантиметром?
– Правильно,– Лидия Степановна начала немного волноваться.
– И что это значит?– уже увереннее продолжал Чеботарёв.
– Что?
– А это значит, что рано или поздно – ну, пусть где-то там, далеко-далеко, что аж глазу не видать, они сойдутся! Это ж не два ровных бревна, верно?
Лидия Степановна встала, подошла к окну. На улице сгущались сумерки.
– Егор Матвеевич, а Серёжа говорил вам про бесконечность?