Дельфиния I

– Ты ведь знаешь, кто такие мойры?

– Три богини судьбы, – кивнула Диана. – Первая пряла нить жизни, вторая определяла судьбу, третья обрезала нить.

– Все правильно, – удовлетворенно произнесла Мариэн. – Продолжим.

Мойры исполнили веление Зевса, но сделали это по-своему.

Младшая мойра Клото-прядущая не сплела две нити в одну, когда пряла новую жизнь Дельфинии, но отмеряла нитям достаточно длины. Так вместо могущественной дракайны в мире появились женщины-птицы и женщины-змеи.

Средняя мойра Лахесис, определяющая участь существ еще до их рождения, начертала змеям жить в гнезде на высоком древе, а птицам – в норе, вырытой под его корнями.

Старшая из мойр, Атропос-неотвратимая, лишь надрезала нити птичьих и змеиных судеб, а не обрывала их совсем, поэтому они сохранили память о будущем и прошлом.

Мариэн перестала читать и спросила у внучки:

– Что ты об этом думаешь?

– О том, кто я, птица или змея. Наверно, птица, я ведь не хватаю звезд с небес, живу скромно в своей норке.

Мариэн вновь покачала головой.

– Это мифологическая аллегория, в ней сказано о том, как молодой патриархат еще в древности разделил гармоничную и целостную женскую личность на «правильные» и «неправильные», с его точки зрения, фрагменты и так воплотил принцип «разделяй и властвуй». Это началось гораздо раньше расчленения женщины на Лилит и Еву, поэтому сегодня для многих недоступно понимание их единства. Ты особенна тем, что в тебе есть и та, и другая.

– Кто она, эта другая? – с опаской спросила Диана.

– Слушай, и ты все поймешь, – заверила Мариэн, – только не забывай, что мифы, это особый иносказательный язык, помогающий понять сложное через простое.

Когда имя Дельфинии совсем забыли, богиня-Мать родила нерожденного сына Метиды. Ему было предсказано сместить с трона своего отца и править людьми и богами с любовью в сердце.

– О Метиде[1 - Мойры предсказали Зевсу, что Метида родит ему сына, который превзойдёт его. Когда она забеременела, Зевс усыпил её ласковыми речами и проглотил, после чего из его головы родилась дочь Афина, соединившая в себе мудрость отца и матери. Рождения сына ему, таким образом, удалось избежать. Находясь с тех пор внутри Зевса, Метида – его советчица, она возвещает ему, «что зло и что благо» (Гесиод, Теогония 885-900).] я тебе уже рассказывала.

– Да, я помню, – кивнула Диана, – это первая жена Зевса. Он проглотил ее, когда она была беременна, поэтому Афина родилась из его головы.

– Громовержец решил, что Метида беременна сыном, и проглотил ее из страха потерять свою власть на Олимпе, но предсказанное все же сбылось, – Мариэн нашла место в тексте, на котором остановилась.

И сказал сын рыбакам: «Идите за Мною, и я сделаю вас ловцами человеков», – и сделал их рыбаками в духовном смысле. Но его убили, а учение его разбили, как вазу, на черепки, и те осколки – еще на меньшие. И каждый владелец части думал, что хранит целое. Рыбаки сказались апостолами, и вместо обыкновенной рыбы начали уловлять людей в сеть.[2 - Евангелие от Матфея, 4 глава. 18 (https://bible.by/verse/40/4/18/) Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, 19 (https://bible.by/verse/40/4/19/) и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. 20 (https://bible.by/verse/40/4/20/) И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним.]

Человеки стали рабами божьими; инакомыслие назвали ересью; Богиню-Мать лишили божественного статуса и превратили в смертную – Богоматерь. Все зачатия, кроме божественного, нарекли порочными, деторождение – наказанием в боли и муках; смирение женщины приравняли к святости, ее независимость от мужчины прокляли.

Непокорная женщина-птица не приняла культ нового мужского бога. Взмахнув крыльями, она улетела прочь, научилась жить в темных пещерах, скрываться в густой траве и сохранила свободу, за что была проклята и наречена демоном. Женщина-змея смирилась, приняла подчиненное положение и так, пресмыкаясь, выжила и сумела сохранить способность любить.

Все перепуталось. Змей назвали птицами, птиц – змеями; ложь перестали отличать от правды, красоту от уродства, святость от проклятия. Лишь Оракул Геи владеет истиной, но давно скрылся в подземных глубинах. Найти его суждено дракайне Дельфинии. Чтобы она возродилась, птичьи и змеиные нити будут свиты в единую пряжу. Для этого в людской мир явились Святая и Проклятая; им даны множество жизней и память змеиных и птичьих поколений.

Путь Святой и Проклятой был и будет сложен; они станут превращаться, исчезать и появляться, существовать в двух местах одновременно, проделывать тоннели в препятствиях, получать разные результаты от одних и тех же действий и так влиять на мир, ибо мужской мир способна изменить только женщина.

Глава 2. Звонок из банка

Сын Мариэн Гарднер был одним из тех мужчин, про которых говорят, что они как коньяк – с возрастом становятся только лучше.

Подтянутый, мускулистый, ухоженный и стильный отец Дианы в свои пятьдесят два выглядел импозантно: волосы, вьющиеся до плеч, и аккуратно подстриженная борода с проседью придавали ему сходство с писателем, художником, возможно, с композитором прошлого века или даже актером в роли античного царя; его высокий лоб, всегда открытый, украшали неглубокие волнистые морщины.

– На лбу мужчины написаны достоинства его ума. Зачем их скрывать? – шутливо отвечал Альфред своей дочери, когда она спросила о его привычке зачесывать волосы назад.

– Многие парни в моем классе носят конские челки, – заметила Диана.

– Они прячут возрастные недостатки ума и мысли, подобные подростковым прыщам, – лукаво отвечал отец.

– Никогда не возможно понять, шутишь ты или нет, – растерянно улыбаясь, замечала Диана.

– Это уловка, милая, – внимательные глаза Альфреда смеялись и согревали отцовской теплотой: – Тонкая грань между шуткой и серьезностью побуждает к размышлениям. Представь, что парень сказал тебе комплимент в полушутливой манере. Что ты будешь делать?

– Ну, не знаю… наверно, попытаюсь понять, шутил ли он или говорил серьезно.

– И будешь думать о нем самом, – Альфред рассмеялся. – Именно этого он и добивался, а в его словах, скорее всего, не было никакого особенного смысла. Теперь понимаешь, как ловкий пройдоха может лишить покоя невинную девушку одной единственной фразой?

– Жаль, что никто не говорил мне таких фраз, – с оттенком грусти отвечала Диана. – Может, ты скажешь?

– Разумеется, скажу, – Альфред лукаво улыбался. – Ты самая необыкновенная девушка на свете.

– В этом точно нет никакого смысла, – категорично возразила Диана и поджала губки, но после долго пыталась понять: шутил ли отец или говорил всерьез?

В молодости сероглазый красавец-брюнет Альфред Гарднер занимал помыслы многих прелестных особ, выдающихся по красоте и весьма самоуверенных в стремлении составить с ним удачную партию. Однако их старания были тщетны. Младший Гарднер еще в школьном возрасте уяснил, что девочки, это не пассивные мишени, а планеты с мощной гравитацией – небесные создания, способные воздействовать на окружающие объекты.

В цветущих мирках этих юных планет пели птички и зеленели травы, полноводные реки бурлили и разливались в поймах; горные вершины там были покрыты ослепительной белизной, а моря и океаны скрывали загадки и тайны, пока еще простые и наивные, как фантики под бутылочным стеклом, но уже востребованные сверстниками мальчишками – неловкими исследователями, мечтающими стать знаменитыми первооткрывателями.

Альфред стал одним из них и преуспел, потому что был воспитан в уважении к женскому началу и не считал зазорным внимательно изучать другую, не похожую на мужчин половину цивилизации. Взрослея, он с интересом наблюдал, как молодые планеты притягивали и распределяли объекты по гравитационным орбитам согласно своим, только им понятным распорядкам. Приближая одних и отдаляя других, они учились управлять дистанциями, иногда переживали падение на свою поверхность небольших метеоритов и по неопытности полагали, что претерпели катастрофу планетарного масштаба.

Он не стремился к карьере охотника, но прелестная дичь сама бежала на него из своих засад; еще менее он хотел становиться браконьером, поэтому научился уворачиваться, а затем и легко вальсировать даже с особами хищными и опасными. С такими талантами Альфред вполне мог бы стать кем-нибудь вроде легендарного дона Гуана, но однажды на его пути встретилась прелестная калифорнийская дарлингтония[3 - Дарлингтония (лат. Darlingtonia) – род насекомоядных растений семейства Саррацениевые. Единственный представитель рода – дарлингтония калифорнийская (Darlingtonia californica) встречается на болотах на севере Калифорнии и в Орегоне. Род назван в честь американского врача и ботаника Уильяма Дарлингтона.] – хищное растение с листьями-ловушками, похожими на кобру с распущенным капюшоном. Победа досталась ей нелегко, буквально через кровь и смерть, но победителей стараются не судить – ими, как правило, занимается суд пострашнее людского.

Женитьба, отеческая любовь к дочери и некое мистическое предостережение, о котором мы скажем позже, вовремя прервали череду холостяцких побед, изматывающих и ненужных. Альфред остепенился, но по привычке поддерживал себя в хорошей спортивной форме, следил за собой, а главное, приобрел качества прирученного мужского огня, который не ползет бездумно во все стороны, а горит в очаге; не опаляет, а согревает; не пожирает энергию, а отдает ее.

Гарднер спустился в нижний холл дома – небольшой зал с колоннами и двумя изогнутыми лестницами, ведущими на второй этаж. Внизу, между их основаниями, прямо напротив парадного входа, была установлена копия скульптурной композиции Антонио Канова «Амур и Психея», выполненная в натуральную величину.

Через открытые окна в холл доносились пение птиц и тихий шум листвы. В кармане приглушенно заиграл телефон. Альфред достал гаджет и принял вызов.

Чарующий женский голос в трубке погасил собою все остальные звуки, как воздушная волна, задувшая разом сотню свечей, и представился Ванессой, сотрудницей банка. Она задала уточняющие вопросы, убедилась, что говорит с сыном Винсента Гарднера, и сообщила, мягко вибрируя обертонами:

– Срок договора на аренду ячейки, заключенный между вашим отцом и Банком Америки, истек, поэтому я хочу вас… просить…

– Вы ошиблись, – торопливо вставил Альфред и невольно запнулся, по-своему поняв смысл ее слов, сказанных медленнее остальных: «я хочу вас…» – Простите, что перебил, но мой отец умер семнадцать лет назад.

– Я в курсе, мистер Гарднер, ваш отец был известным человеком, – неторопливо ответила служащая, лаская слух собеседника подобно тому, как ароматный и тягучий ликер ублажает обоняние и вкус. – Прошу вас посетить наш центральный офис в здании Библиотечной башни на Пятой Западной. Я закажу карточку посетителя на ваше имя и буду ждать у турникета. Сегодня, двадцатого мая, ровно в час после полудня.

Альфред вдруг подумал, что служащая из банка назначила время свидания; это показалось ему забавным, но не более того.

– Насколько помню, у моего отца был договор с дилерской фирмой в Бель-Эйр.

– Депозитные ячейки для VIP клиентов находятся в здании U.S. Bank Tower. Ваш отец арендовал одну из них в 1993 году.