Собачья площадка

– А ты куда?! – рявкнул хозяин пива на Малыша, потянувшегося за своей долей.

– Чего он? Я же нашел... – обиделся Малыш.

– Дай ему. Малыш сегодня герой. Нюх, как у шереметьевских ищеек, – заступилась Лолита. – Иди сюда, – продолжала она играть мать-патронессу.

– Чего нашли? – живо заинтересовался Цветмет.

Все молчали. Кто-то ковырял песок, кто-то в носу.

– Трупака нашли, – растягивая по слогам, сообщил Герасим.

– Иди ты, – не поверил хозяин пива, но ничто в лицах друзей не располагало к смеху. – Где?

– Пошли покажу, – предложил свои услуги Малыш, разумеется, за долю в пиве.

– Что я, мертвяков не видел? – отбоярился Цветмет. —Долговязый, правда, что ли?

– У Хорька спроси. Он лукал, – кивнул Хмырь.

– Дела... Кто ж его?

– Слушай сюда, – позвал всех поближе Хмырь. – Думаю, что травили черного. Из-за Машки-продавщицы... Ну, которую трахнуть хотели. Накладочка вышла. Чурка в машину успел сигануть. Псы разогретые были, им все равно кого рвать, а тут этот Евсей вылез.

– Во дают. Он самый безобидный из бомжей был, – огорчился Цветмет. – Где проволоку найдет не по силам, всегда звал.

– А эти... тихони... Все газоны своими собаками заорали, теперь на людей перешли. Да они ещё раньше метили. Расскажи, Долговязый. Чего ты? Как этот крутой тебя ротвейлером гонял по подъезду...– предложил Хорек..

– Он нас двоих гонял, – напомнил Долговязый.

– А я против? Двоих. Но с меня портки не спускали.

Кто знал, тот улыбнулся. Лолита хихикнула:

– Кстати, Валерки с ними не было. Его пса мастиф помял. Теперь отлеживается.

– Слушай, не могу я так. Мозг свело. Давайте раскумаримся для порядка? – предложил Цветмет, и по кругу пошла алюминиевая армейская фляжка с маковым отваром. – А может, групповушку?..

Цветмет кивнул Долговязому на Лолиту. Единственная в компании девица поплыла.

– Слушай, секс-гигант, тут дела заворачиваются, а ты... Иди вот в кустики и «тихо сам с собою», – огрызнулся Долговязый. – Я так понимаю, выбор невелик: либо нам к черным прислоняться, либо идти на поклон к собачникам. Эра свободного полета закончилась. Житья не будет, – подытожил Лидер.

– Можно на «коробку» пойти, – заметил Хорек.

– Ага. Так тебе ребята из триста пятьдесят второй и отдадут свою тусовку. Без войнушки не обойтись, – сказал Герасим, но все и без него знали, что свою территорию так просто соседи не отдадут, идти же на поклон и объяснять, как их тут прижали, и объединять под одно начало два десятка районных тусовок нереально, для этого нужно время и такой авторитет, которого ни в одной отдельно взятой группировке не наблюдалось.

Хорек кусал первую вылезшую из земли травинку и размышлял. С одной стороны, от черных иногда перепадало кое-что, «корабль» на треть дешевле, чем у рыночных, и чище, с другой, собачники – вот они, они свои, дурные, правда, но свои. Соседи. Вот если бы они были байкерами или диггерами... Одних объединяли мотоциклы, других подземелья, а нас что? «Мариша» да пивко с водочкой на трубах...

Унижаться придется и в том и в другом случае.

Правда, для самого Хорька, умеющего извлекать пользу из любого события, унижением такой шаг не грозил. Мама достала путевку в международный спортивный лагерь «Дюна» на Карельском перешейке. Для этого он даже напрягся и по специальному разрешению департамента среднего образования префектуры заранее сдавал экзамены, чтобы уехать уже в конце апреля. Так что терпеть придется недолго. Факта никто не знал, потому аргументированные доводы в пользу собачников, высказанные Хорьком, рассматривались более чем серьезно.

Решено было идти к Валере.

Валера открыл, как только звонок сыграл первые такты «Матчиша». Уставился на трех подростков, не понимая, чему обязан посещением.

– Ребят, вы че? Макулатуры не держим, ибо неграмотен, – усмехнулся собачник, потом узнал в одном из делегатов Лидера, и лицо его напряглось. Этого парня хорошо запомнил. Один из нападавших на Ольгу Максимовну, которого раздел в лифте.

– Мы с предложением. Говорят, вы организацию хотите создать? У некоторых из нас тоже есть собаки. У кого нет, можно завести.

– И что?

– Дяденька, а сколько тебе лет? – невинно спросила Лолита, навязавшаяся в делегацию сама. Ее разобрало ещё на трубах.

Вопрос Валера игнорировал. Может, в другой момент он и вызвал брезгливое недоумение, но теперь, когда ждал ветеринара, просто не среагировал.

Депутация быстренько оттеснила Лолиту за спины.

– Мы, собственно, как патриоты района, хотели бы присоединиться, – за всех предложил Долговязый и подумал, что надо было взять в депутаты Хорька, ведь именно он протолкнул предложение слиться с собачниками. Но Хорек не пошел, сказавшись занятостью и болезнью матери – аптека и все такое прочее.

Хорьку не нужно было в аптеку. Просто в случае неудачи миссии или неудачи общества в целом оставался в стороне. Не унижался. Не клянчил. А в случае удачи не нужно даже заводить собаку специально. Собака есть. Возьмет у матери напрокат.

– Ошиблись, пацаны. По всем вопросам организации к подполковнику. А лучше к самому маршалу.

– Это кто? – не понял Долговязый.

– А новенький. С мастифом. Иванов, кажется. Теперь у нас новый авторитет. В законе. На площадке остановился лифт.

– Ладно, пацаны, ни пуха. К нам доктор пришел.

Мимо подростков в квартиру проследовал ветеринар со старомодным саквояжем. Дверь захлопнулась.

Глава 33

Николай видел в окно, как совещались о чем-то подростки на пустыре. И он догадывался о чем. Как ни странно, догадка не вызвала у него ни паники, ни особой тревоги. Никто ничего не сможет доказать. Во-первых, у бомжа не было ни родных, ни близких, следовательно – заступников. Во-вторых, поди докажи, чья именно собака нанесла смертельный удар. Кроме того, невозможно найти инициатора. Качок? Да. Пожалуй. Кто с дрыном бежал вслед за животными? Качок. Кто пришел науськивать? Качок. Кто ныл на бугре? Качок. Все лепилось один к одному. А собаки? Собаки – животные неразумные. Значит – несчастный случай.

Несчастный случай не само несчастье. Вот вчера могло произойти несчастье. Иванов попытался объясниться с Матвеем, выяснить его ориентацию. Он целую неделю вынашивал план, обдумывал, взвешивал каждое слово, каждый довод. Обсасывал все возможные ситуации. Отправил из дома Виолетту навестить крестную и полтора часа провел перед зеркалом, выверяя мимику лица и жесты. Он мерил квартиру из конца в конец и монотонно приводил аргументы воображаемому собеседнику. Собеседником был Матвей, старый коллега по работе. После того злополучного разговора в коридоре, когда Матвей обиделся на Иванова за то, что тот завел собаку и ничего не сказал другу, а больше из-за его контактов с Гариком, Иванов как-то произвольно начал избегать Матвея. И такая манера поведения, избранная почти на животном, интуитивном уровне, поставила их давние отношения под определенную угрозу.

Оказывается, все было сделано правильно. Как кино выдерживают в подвальной темноте годами, так их дружбе потребовалось две недели, чтобы проверить прочность, совпадение или различие в сфере человеческих и интимных интересов.

Иванов купил бутылку шампанского. Если надо – предложит себя, естественно предварительно аргументировав свое предложение ссылками на исторические личности. Что там история, когда включить телевизор, и живые примеры. Не надо далеко ходить. Конечно, это первые ласточки. Они вынуждены эпатировать публику. Они жертвуют собой ради идеи. Когда-нибудь человечество поставит им памятник как высшей форме проявления плюрализма, терпимости и уважения к чужой частной жизни. У нас демократия.

Но вышло все не так, как планировалось. То есть бутылку открыли.

– Ты прочитал?..

Иванов дал Матвею редкую книгу «Величие и падение Рима» с собственноручными закладками, где дело касалось нравов, царящих в империи, её последних властителей и их любовных пристрастий.

– Ну и как?