В Братстве зажжённой искры. Альманах. Выпуск 5

как птица, чьё перо ложится на ладонь.

И несказанно всё, что хочешь рассказать.
Дыханье вперехват и рвётся речи нить.
И не разверзнуть губ. И как не разверзать?
И говорить нельзя. Нельзя не говорить.

***

Толпою распалившейся хулимый
он шёл уже не здесь, ещё не там,
своим предназначением гонимый
и солнца тень шагала по пятам.

Остатки тлели прошлогодней охры,
потухшего с чернинкой багреца.
Под оловянным взглядом ражей ВОХРы
он волосы отбрасывал с лица.

Гудели плечи стёртые до крови
тяжёлою шершавостью креста,
струился пот сквозь сомкнутые брови
и в немоте ржавела хрипота.

Голгофа ли, лесоповал ли, печи,
овраг или ближайшая стена,
он шёл на предначертанную встречу
под окриками злыми харкуна.

В земном аду светился рай галимый
и рай земной сползал в кромешный ад.
И слёз не утирая, дух незримый
взирал с небес, сам на себе распят.

***

Нет ничего проще, чем нарисовать природу
с помощью слов, пробелов и препинанья значков.
Можно через окошко, если в плохую погоду,
а если ты близорукий, можно и без очков.

Хорошей картине, конечно, не помешают детали,
если они не лишни, и ты о них не жалей —
рисуй, как видишь, но чтобы между слов зазвучали
светящиеся ореолы уличных фонарей.

Нет ничего проще – любому дурню по силам.
Нет ничего проще – просто садись и пиши.
А сядешь, перо присыхает к окаменевшим чернилам,
царапая по бумаге, как стеклу души.

Перо скрипит по бумаге, а строки пусты и гулки,
и тают невозвратимо в пустой белизне листа,
как голос в иссохшем горле, как тени в глухом переулке,
как в шелесте календарном тают дни и лета.

Соль, потерявшая силу, не станет уже солёной.
Слова рассыпались ртутью, поблескивающей в ночи.
Карта твоя побита, но не играй краплёной.
Нет ничего проще – просто смотри и молчи.

НА ОСТРИЕ ИГЛЫ

1
Природа то так, то сяк перебирает лады погод,
память перебирает стёртые клавиши лет,
мелодию радости перебивает скрежет невзгод,
мелодия счастья летит на печали свет.

Как ни играй, ни старайся, а дело твоё труба,
и, согревая губами её ледяной мундштук,
ждёшь, что теплом отзовётся в песне твоей судьба
и ей подыграет дятлов живительный перестук.

Дятлам откликнется медленный колоколов бой,
рассыпчатый дробный ходиков с кукушкою перезвон,
а если какой-то клапан с сорванною резьбой,
то вместе с ним заиграет тот, что убережён.

Мир подбирает к тебе отмычки словно опытный вор
и лупит связкой ключей в досаде по голове.
Но слово тянется к слову и тянется разговор.
Подрагивает твоё отражение грешником в божестве.

2
Тени заполняют собою сначала углы,
потом расползаются и занимают весь дом.
Сколько ангелов поместится на конце иглы —
пробуешь представить, но представляешь с трудом.

В форточку заглядывает кто-то из созвездия Пса,
хохочет охрипшим кочетом и улетает прочь,
перемежаются белая и чёрная полоса,
светлеет тёмный рассвет, темнеет белая ночь.

Толкаются ангелы, каждому хочется сесть,
в кощеевых пальцах игла подрагивает слегка,
ангелы в его голосе слышат благую весть
о счастье, что свалится в руки манной нашармака.