В гуще чужих ощущений

– Поворот вправо на двадцать пять градусов, – долетает спереди голос штурмана.

– Вправо на двадцать пять, – повторяет Гриффит и поворачивает штурвал вправо. Самолет накреняется на правое крыло. Нажимая на левую педаль и отпуская правую, Джон заставляет самолет поворачивать. При этом он с опаской смотрит на компас. Он боится промахнуться. Закончил поворот на двадцати трех, потом принялся ловить эти два градуса и взял еще два лишних. Он видит это, и досада берет его, а тут еще штурман сообщает:

– Двадцать семь вышло.

Теперь уже наклон влево, небольшой доворот. Получилось. Он чувствует себя спокойнее.

Самолет продолжает упрямо набирать высоту. Гриффит наклоняется влево, к остеклению кабины, смотрит вниз – там видна водная поверхность. Северное море.

Высота шесть тысяч футов. Осталось одолеть еще двадцать семь тысяч, развернуться, и можно будет включить автопилот.

– Стрелкам быть внимательнее, – предупреждает Гриффит. – Возможны атаки немецких истребителей… Уильям, ты не замерз? – Это он хвостовому стрелку, занимающему самый продуваемый отсек.

– Пока нет, сэр, – бойко звучит в наушниках высокий голос.

Гриффит осматривает воздушное пространство перед самолетом – легкая дымка, и всё. Он смотрит на второго пилота, чрезвычайно мрачного. Обращается к нему.

– Дэвид, ты какой-то молчаливый сегодня.

Тот не сразу поворачивает голову налево.

– У меня неприятности… Вчера получил письмо, что при бомбардировке Лондона погибла моя старшая сестра.

Гриффит сконфужен.

– Я соболезную… Почему ты не сказал?

– Мы с тобой не виделись. Тебя не было вечером на аэродроме.

Это правда, он провел вечер и ночь с Кэти…

Наполненная ровным гулом двигателей тишина воцаряется в кабине. Гриффит смотрит на высотомер – двенадцать тысяч футов. Выше будут проблемы с дыханием. Он должен отдать команду.

– Гарольд, открой кислород. Всем надеть кислородные маски.

Я тоже надеваю маску, приподняв для этого шлем, подключаю шланг к резервному крану системы кислородного питания.

Вновь монотонный гул, выцветшее, голубоватое небо перед глазами, и больше ничего. Только приборы подтверждают, что самолет продолжает карабкаться вверх. Двадцать тысяч футов… Двадцать пять… Время будто застыло. Тридцать тысяч. Осталось совсем немного. Наконец высотомер показывает тридцать две тысячи девятьсот футов. Пора переходить на горизонтальный полет. Он перестает тянуть штурвал на себя.

– Мы на заданной высоте, – сообщает он.

– Вижу, – раздается голос штурмана. – Приготовиться к развороту… Разворот на сто семьдесят градусов. Курс на три часа.

Гриффит вновь наклоняет самолет вправо, нажимает на левую педаль. На этот раз он абсолютно спокоен, следит за компасом, завершает разворот ровнехонько на три часа. Он доволен. Включает автопилот. Теперь можно расслабиться.

– Уильям, как ты? Замерз?

– Нет, сэр. Но пришлось включить подогрев.

– Будь внимательнее.

– Хорошо, сэр.

Гриффит смотрит на Дэвида – тот по-прежнему задумчив, его взгляд устремлен вперед. Джон протягивает руку, трогает Дэвида за плечо:

– Дэвид, я пойду отолью. И ребят навещу. Присмотри тут.

– Да, – Дэвид кивает.

Взяв переносный дыхательный прибор, Гриффит покидает кресло. Сначала он заглядывает в люк, ведущий в самый нос, где сидят штурман и бомбардир.

– Как вы, ребята?

– Все нормально.

– Курс выдерживаем?

– Да.

Гриффит распрямляется, повернувшись, оказывается в проходе, который я уже освободил. Обращается к бортмеханику:

– Двигатели работают нормально?

– Да, сэр.

Кивнув, Гриффит ступает на мостик-трап, справа и слева от которого притаились бомбы, а дальше рубка радиста, короткий разговор с ним – у него тоже все в порядке. В следующем отсеке, большом, холодно. Здесь открытые окна, в которые выставлены крупнокалиберные пулеметы. Сидящие за ними бортовые стрелки замечают его не сразу. Гриффит похлопывает по плечу сначала одного, потом другого.

– Парни, внимательнее.

Они кивают. Туалет по пути к хвостовому стрелку. Джон заходит справить нужду, Потом заглядывает в лаз, который ведет в кабину хвостового стрелка. Ему неохота лезть туда. Он поворачивает назад.

Едва Гриффит возвращается в свое кресло, раздается голос штурмана:

– Мы над сушей. Джон, доверни на три градуса влево.

Гриффит смотрит на Дэвида:

– Выполняй маневр.

Кивнув, тот отключает автопилот, немного накреняет самолет, доворачивает. Курс подправлен. И опять наступает момент, когда кажется, что ничего не происходит. Нет ни движения, ни окружающего пространства, только этот самолет, пребывающий неизвестно где и зачем. А потом вдруг выясняется, что прошло уже около часа, и «Крепость» на подступах к цели. И тут невесть откуда возникает пара немецких истребителей, которые атакуют бомбардировщик.

Гриффит слышит, как работают пулеметы. Ближе всех тот, который позади него и сверху – за ним сейчас Гарольд, бортмеханик.

Кажется, что сражение не закончится, – «Фокке-Вульфы» продолжают наседать. Но им не удается подбить бомбардировщик, как и заставить его повернуть.

– Вышли на цель, – сообщает штурман.

Теперь управление берет на себя бомбардир. Гриффит снимает ноги с педалей и отпускает штурвал. Бомбардир ловит цель в перекрестии визира, запускает автомат, который устраняет отклонение от расчетного курса, в нужный момент открывает бомболюки. После этого Гриффит опять берет управление на себя. «Крепость» делает разворот и ложится на обратный курс…