Четыре времени любви

…Предрассветный трамвай
загремит по железному кругу,
распугав эту тишь,
и не стоит о том горевать.
Юный бриз, на правах
моего наилучшего друга,
меж грохочущих крыш
станет ветреный вальс
танцевать
на подмостках двора,
распадаясь на вихри-спирали…
Закипает листва,
и бельё парусами летит,
в такт захлопав —
пора!
До утра
вы заснёте едва ли,
подпевая слова,
подбирая нехитрый мотив!

Полуденное

Теряет рифма воздух
у строчки на краю
и оплывает воском.
Июнь. Июнь. Июнь.
Никто дождя не сватал,
час марева пробил:
горячего асфальта
подтаявший пломбир,
в зелёную сиесту
погружены ветра…
Что лето? Время?! Место?!
Жара. Жара. Жара.
Блестящий, как коленка,
круг солнца весь в муке,
и облачная пенка
в топлёном молоке…
Один глоток прохлады
сочтёшь за благодать.
Сбежать в тенистость сада.
И там лежать, лежать…
Услышать, как поодаль
жужжит ленивый шмель,
залезть по горло в воду —
в густую карамель —
и ощутить беспечно,
что загорел, что юн,
что лето бесконечно…
Июнь. Июнь. Июнь.

«Лето, лето…»

Лето, лето,
треск арбуза,
скрип причала,
плеск воды.
Запах леса.
Резвость чаек.
На песке твои следы…

Лето, лето!
Пир горою!
Смуглость вишен!
Щедрость нив!
Небо,
радуга-дорога,
утра вышитый рушник.

Буйство красок.
Колос сжатый.
Отгремевшая гроза.
Лето красное,
Куда ты?!
По стеклу скользит слеза…

Танго

Липы в конвое.
Полог аллеи
туго натянут.

Шествуют двое.
Две параллели.
Август – сентябрь.

Неба в закате,
неба в багрянце
алые стяги.

Осень накатит,
кружатся в танце
август, сентябрь.

Слов не хватает
грустных, весёлых.
С нами хотя бы

Кружится, тает
танго Пьяццоллы.