Афганская боль, или Перевод с узбекского

Афганская боль, или Перевод с узбекского
Игорь Коваль

Любая война оставляет неизгладимый след на душах людей, и их телах. Вот и по мне афганская эпопея проехала своим катком по полной… В этой книге рассказы и эссе о людях и войне, о том, что остается в памяти… Автор проходил срочную службу в составе 56й ОДШБр, 40-й Армии в ДРА, провинция Пактия. Был тяжело ранен. Выбрав военный путь и потом, И.Коваль прошел многими военными дорогами, но в этой книге речь идет о тех первых пережитых чувствах на войне… Содержит нецензурную брань.

Игорь Коваль

Афганская боль, или Перевод с узбекского

Пролог…

Уважаемый читатель, книга является сборником и состоит из отдельных рассказов-эссе, которые так или иначе повествуют о сложном периоде Афганской войны, ее переломном этапе борьбы Правительства ДРА с вооруженной оппозицией, которую поддерживали США. СССР в свою очередь в 1979-м году, встав на сторону решений «саурской революции» (апреле 1978 года) и всячески помогая народам Афганистана, по просьбе лидеров НДПА ввел в страну особый ограниченный контингент. Предполагалось, что советские воины пробудут в стране от 3 до 6 месяцев помогая новому режиму под управлением НДПА в борьбе с «контрреволюционными организациями и интервентами» из Пакистана. Но этот поход затянулся почти на 10 лет по ряду причин. Несколько поколений советских молодых людей прошли через нее, почти пятнадцать тысяч были зачислены в списки невозвратных потерь, около 600 тысяч вернулись в Союз грузом 300. Так маркировались тяжелораненые. И только в феврале 1989-го года 40-я Армия ВС Советского Союза, так называемый «ОКСВА», по международному соглашению покинула территорию ДРА и для матерей всего СССР наступили годы спокойствия.

Особенность книги заключается в том, что в рассказах сама война упоминается исключительно фоном, главная задача автора передать свои мысли о пережитом, показать краски и особенности Востока, и рассказать, как выглядит одна из самых умалчиваемых и страшных войн глазами вчерашних школьников.

Афганская боль, или Перевод с узбекского… (1999)

Из воспоминаний…

Каждый раз вспоминая именно те суровые годы моей опаленной войной юности (а суровые годы были всю мою жизнь), я думаю о случайных, но при этом счастливых совпадениях ряда событий, не позволившим мне раньше времени уйти в вечность (выйти в военный тираж), и о людях, которые по явно по Божьей воле, возникали на моем, пожалуй, трудном пути домой …

Страшно подумать, не окажись их рядом, в бою, в санчасти, на операционном столе, что ничего бы и не было дальше…

Хорошие строки

"…Кричали мы от боли,

На койках медсанбата.

Но все-таки по-доброму,

Мы помним, наш Афган…"

(рис.) Военный госпиталь г. Ташкент

Не знаю, могу ли я безоговорочно подписаться под этими строками – и да, и нет. Из воспоминаний хочется помнить всегда только хорошее – так устроена память человека. Даже, наверное, не ошибусь если скажу – так устроено все живое на Земле.

С годами стираются лица, имена участников тех событий – словно они становятся некими фантомами из уже несуществующего мира прошлого, но приходящие внезапно, вдруг, в особенности в минуты жизненных переживаний и психологических надломов, которые принято называть в этом мире депрессиями. Все соединяется в памяти в один огромный хоровод, а точнее строй, и те, кто погиб…, и те, кто выжил. Путаются названия мест, литеры подразделений, имена товарищей, позывные связи, да и самих событий – такова наша память. Только боль никогда не проходит, оставаясь навсегда. И еще она имеет свойство возвращаться, даже если дала некую надежду…

Ее величество "Боль" – коварная и жестокая тетка. Родная сестра смерти, только с еще худшим характером и камуфлированной внешностью, от того еще более коварная. Борьбу с ней каждый ведет один на один, стиснув зубы и крича про себя, кто только по ночам, а кто и днем. Для кого-то боль стала сестрой по жизни, сестрой с дурным характером, но к которому ты привыкаешь и не ждешь от этой паскуды ничего хорошего. А раз не ждешь, то и сделать она тебе более ничего не может – ты для нее больше неуязвим. Но каждый раз нужно побеждать, вышибать ее из своего окопа, чтобы завтра вступить с ней снова в смертельную схватку. И так каждый день, день за днем, год за годом … Это и есть настоящая "Война". Вещь страшная и невидимая для окружающих.

340 ВГ КТУРКВО Ташкент, военно-медицинский персонал (конец 80-х)

Там за туманом реки, за той речкой, про которую знает каждый «бача-шурави», остались навсегда и первый бой, и засады, и страшный ком горечи в горле от потери товарища, и все обиды. Колонны на Саланге, проклятая «Мухамедка», духовская «фенька», кровь друга на щеке и хэбэхе, после выноса его с поля боя, и боевая дрожь во всем теле, которая отпускает тебя достаточно долго, протягивая холодной дробью вдоль позвоночника – это все там. Хотя и отпечаталось, и осталось навсегда у тебя в голове…

Вспоминается боль. Именно боль, своя и чужая, но которую ты переносил неоднократно, и которая в конце концов настигла тебя серьезно. С нею тебе пришлось вступить в коварную драку, и ты, словно окруженный целым отрядом "духов", без всякой надежды на подкрепление, ведешь свой отчаянный бой. Боль и злоба…

Про ангелов

Хорошо, когда все хорошо кончается. Твой ангел хранитель делает так, что на пути твоем встречаются добрые люди, даже там, где казалось добру, нет места. Вовремя приходит транспорт, ты оказываешься в самолете, этот самолет благополучно долетает, и в конце концов из госпиталя тебя не отфутболивают, как продырявленный мячик.

И еще есть врач, который спасает.

Ангелы…

Ангелы, как говорят – они же ведь на небесах. А небеса – это далеко. А мы тут – на земле. И все это увязать в одну цепочку порой не под силу "Небесному Отцу". Потому, как должно быть еще связующее звено между этими событиями – иначе все рушится, как карточный домик. Ангелы, как показывает практика, они ж тоже люди.

Неравный "бой" с невидимым врагом, в полном окружении и темноте, где каждый выстрел беззвучен, словно из ствола с ПБСом, но меток и разрушителен, как из духовского "бура" – можно выиграть. Подкрепление все же приходит…

«Марина…»

Она и была этим связующим звеном. Этой спасительной нитью, соединяющей миры – кошмара, человеческого отчаяния и цинизма с будущим.

Она обещала и пришла.

– Как тебя зовут? – спросил я.

Она улыбнулась.

–… зовут все Марина.

– …Не понял.

– Это по-русски…

–В переводе? …

– Ну, типа того… У меня отец узбек, мама русская…

– Ну, а что означает твое имя на твоем языке?

– Цветущая весенняя вишня …

Войнушка…

Враг, как нам казалось ранее, не имел особой возможности противостоять мощной Советской Армии. Но мы заблуждались. Он совершенно был не прост. К этому времени (1984 год) «душье» имело серьезный опыт войны и умело воевать даже с таким серьезным противником, который располагает всеми силами и средствами современного вида. И тут было дело даже не в поставках вооружения моджахедам странами НАТО, вернее не только в этом. Главным показным козырем основных вооруженных формирований оппозиционных сил был факт отсутствия страха перед мощью нашего контингента, перед всеми нашими самолетами, танками и ракетами. Это отсутствие страха они словно бы культивировали (не без помощи партнеров из-за океана) в своем сознании, тем самым привлекая в свои ряды все новые и новые силы.

Вот и в этот раз, эти самые силы они стали сосредотачивать в одном кишлаке, пытаясь выстроить в ближайшее время целую систему опорных пунктов обороны, чтобы отвоевывать крупные населенные пункты – опыт Хоста им не давал покоя. Ну, а собственно, наша бригада и находилась в этой провинции, чтобы не позволять душманам этого делать, ведь пакистанская граница совсем рядом, а значит «Пешаварская семерка» в лице деятелей Юнуса и Абдул Хака с их нукерами, будут постоянно проверять нас на прочность. Да и Хекматияр тоже тут рядом вершит свои делишки. К 1984 году его банда разрослась и насчитывала 12 тысяч штыков, не говоря о деятельной агентурной разведке ИПА, которая работала везде и не хило.

Высадка разведроты в районе Алихейля. ДРА – 1984 год

Здесь в Афганистане существовал такой внутренний термин у нас у солдат – идти на войнушку. Вроде ты уже на войне, для всех кто в Союзе остался, но оказывается есть в этом своя изюминка. Ходить на боевые это значит быть в особой касте и жить совершенно иначе от устоявшихся солдатских законов.

Пактия это для нас очень сложный участок Афгана, из-за близости Пакистанской зоны племен (ПЗП), где располагались все лагеря оппозиционеров. Ну и совершенно удобный для планов басмачей, для их боевого взаимодействия с соседними регионами, которого допустить было ни в коем случае нельзя.

В тот день нашей роте и 4-му ДШБ была поставлена задача блокировать и уничтожить одну из банд этих кренделей. Нашей подгруппе предстояло практически с ходу, преодолев ручей с северной стороны кишлака, ворваться на возвышенность вместе с бронегруппой. Это действо нужно было совершить у одной из типичных пуштунских крепостей, и закрепившись там, обеспечить при необходимости быстрый прицельно-плотный огонь по противнику, дабы не дать ему опомниться и как-то организованно воевать с нашими атакующими порядками. Вот только не учли наши командиры, что воюем мы уже с врагом понимающим, хитрым, коварным, далеко не новичком и в тактике, и в стратегии. Духи были любители мастерить всякие «бабахи» на дорогах, и в минной войне они были, пожалуй, на уровне. Инженерной подготовке, защите своих укрепленных районов, у воинов аллаха уделялось большое значение. Не взяли в расчет мы эту окраинную дувал-крепость, и поплатились.

Вышла ситуевина хреновая. Подрывов было два, и один из них направленного действия, поверх брони, как раз по пехоте!

Шибануло так, что казалось, рухнул мир со всем тем, что в нем есть. Разбросало. Небо смешалось с землей, а все остальное поменялось местами со всем чем можно! Ад, если его и возможно представить, то это именно он вырвался в тот день наружу, и всему до этого момента существующему бытию пришел конец. Отдельная тема звуки…Они стали странными, похожими на завывания доисторического ящура, погруженного под воду. Потом вообще все пропало. Быстро, словно и не было ничего.