Вторник. №12 август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

– Дубовской-то? – Юрий Кириллович ковырнул серебряной ложечкой свой кусочек торта. – Серёжа Дубовской. Да, похоже, жив. Он же нас-то помоложе. Мы ведь с тех пор с ним так и не общались. Как-то резко разошлись пути. Впрочем, знаю, что он после выздоровления в кино вернулся. Что-то снимал, и даже успешно, но я фильмов его не видел.

– А почто же так, не интересовался-то?

– Ох, Лилия Петровна, ну вы же знаете, как жизнь меня ударила, с сыном-то…

– Ой, милый, да как не знать! Царствие Небесное рабу Божьему Кириллу…

– Ну вот. А как я выкарабкивался после этого, лучше не вспоминать. Ведь вы не знаете, я было запил крепко…

– Ум-м-м, беда-а, – протянула Лилия Петровна. – Мой-то ведь тоже попивал. Дружки вокруг мухами осенними крутились. Один мне всё пел: мы стараемся поддержать Толю, всё-таки коллеги. А я-то не дурочка, знаю, что это за коллеги. Калеки, а не коллеги! В душе-то радуются, чуть что не так. Ох, уж лучше меня этот мир никто и не знает. У соседа умерла коза – казалось бы, какое мне дело, а всё-таки приятно. Что, не права?

Юрий Кириллович пожал плечами:

– Наверное, правы…

– Да не наверно, а точно, – резко низким голосом бросила Лилия Петровна, вдруг развернув плечи и выпрямившись на стуле. – Они и на похороны приходят, только чтоб выпить добряче. Уж я за жизнь свою этих дружочков повидала. И не спорь со мной! Я тебя старше больше чем на десяток годков, так ведь?

– Да что вы?! – рассмеялся Юрий Кириллович. – Я и не спорю. Я ведь помню, как с вами спорить.

– Ну то-то же, – взяла со стола блюдце Лилия Петровна и чуть-чуть налила в него чаю. – А чего сидишь такой унылый?

– Да я просто подумал, что, если бы с Серёжей Дубовским что-то случилось, я бы узнал. Мне же как члену Союза кинематографистов приходит газета «СК-Новости». А там в конце каждого номера некрологи печатают. С портретами. Целую страницу.

– Ва-а-жная газетёнка, нужная, – с серьёзным видом заметила Лилия Петровна, отхлёбывая чай и напомаженными губами осторожно снимая с ложки маленький кусочек рассыпчатого торта.

– Ну да, – согласился Юрий Кириллович. – Так вот его некролога не было. Я всегда их внимательно просматриваю. Почему-то.

– Ну, почему-почему, – строго объяснила Лилия Петровна. – Потому что сам уже не вьюноша.

– Вот, Лилия Петровна, кстати, о юноше.

И тут Юрий Кириллович выложил всю трагическую историю своего протеже с Донетчины.

– Понимаете, надо помочь парню, – завершил он свой рассказ. – Скорректировать, так сказать, ему судьбу.

– Да-а, жалко молодого человека, – согласилась Лилия Петровна. – К тому же одарённый, как ты говоришь. А я уж тебе верю, ты разбираешься, скольким вон в большую живопись путёвку дал. Но, Юра, милый, чем же я-то могу помочь? Ему к эстрадным продюсерам надо, чтоб они, как это у них называется, его раскручивали.

– Да обращался он, Лиля Петровна, обращался.

– И что же?

– Одному, видишь ли, возраст не подходит, другому надо, чтобы за тобой уже стояло определённое финансовое обеспечение, третий предпочитает работать с девушками, а тут одного как раз мальчики устраивают, так он вообще нашего парня в штопор вогнал.

– Это как же? – Лилия Петровна отклонилась на спинку стула.

– Жить ему предложил!

– В каком смысле? Жильё, квартиру снимать?

– Ах, Лилия Петровна, добрейший вы человек! Жить он Кириллу предложил в сексуальном плане. Сожительствовать то есть. Тогда он будет им заниматься. Раскручивать, как вы говорите.

– О господи! – Лилия Петровна всплеснула руками. – Свят, свят, свят! С ума они все посходили!

– Вот то-то и оно, – вздохнул и мелко закивал Юрий Кириллович.

– Вот это всё Ельцин с Горбачёвым, паразиты чёртовы! – в сердцах выругалась Лилия Петровна. – Открыли шлюзы для этой грязи. И столько разбазарили, столько потеряли. А в духовном-то плане какая беда? Это ж какой мамай всё поразрушил? Это десятилетиями теперь не восстановить, поколения потеряны! Да и с кем восстанавливать-то? Вон их сколько, шариковых-то, в девяностые в малиновые пиджаки переоделись, а потом осели в Думе, да и по всей стране в начальники прогрызлись. Сейчас-то уж, конечно, много наведено глянца, да только он не спасает. Вокруг-то коррупция, нищета в регионах, и тут же безудержное обогащение толстосумов. И эта!.. Уж сидела бы тихонько, так нет же, лезет везде. Смотрю, стоит в первых рядах на инаугурации президента.

– Вы, простите, о ком?

– Да Наина эта, жёнушка его. Всё всем рассказывает, какой он хороший, Боря её, Ельцин. А он, мерзавец, такую страну разрушил. Сделал то, что Гитлеру не удалось. Такого предателя ещё история наша не знала.

– Так что же теперь делать? – вставил Юрий Кириллович.

– А что ж теперь сделаешь? Сдали всё американцам, они теперь нами и правят. Была у нас новая общность людей – советский народ. Во всяком случае, так нам объявили. А теперь сословно-олигархическое общество у нас. Причём одно сословие работает на Демократическую партию Соединённых Штатов, другое – на Республиканскую. Вон Ельцин-центры теперь открывают. В Екатеринбурге открыли, в Москве собираются. А знаешь для чего? А чтобы показать народу, что он, народ наш, – быдло, а они, толстомордые, правят нашей жизнью, нашими просторами от моря до моря. Они – кучка богатеев. Превратили великую страну в сырьевой придаток Запада и Америки.

– Ну что вы, – попытался возразить Юрий Кириллович. – У нас такое оружие…

– Да что там оружие, – горячилась Лилия Петровна. – Они нас давно без всякого оружия оккупировали и поработили.

– Но всё же…

– Что всё же? Всё же скажу тебе так! Из народа нашего не выбить то, что впитано десятилетиями. Ничего у них не выйдет. Не потеряет народ наш в любых испытаниях ни доброты своей, ни таланта своего, коему равных в мире нет, ни милосердия. Мне вот посчастливилось в жизни: меня всегда окружали и окружают хорошие люди. И кстати, молодёжь…

– Кстати, о милосердии, – вставил Юрий Кириллович, чувствуя, что сейчас разовьётся новый бесконечный монолог с душещемящими воспоминаниями. – Всё же, как ему помочь?

– Кому?! – вытаращила на него глаза Лилия Петровна. – Государству нашему? Чем же я-то, старуха, могу ему помочь?

– Лилия Петровна, я говорю о Кирилле.

– О каком Кирилле?

– О юноше с Донбасса.

– Вот ещё сегодняшняя трагедия – Донбасс. Тоже ведь наследие Ельцина. А ещё врали, сволочи, что они эту революцию без гражданской войны сделали. Ага, как же! Да война вон то тут полыхнёт, то там вспыхнет. И так практически по всей территории бывшего Союза нашего. Она всё идёт и никак не закончится. Они, бандиты, во главе с Мишкой по уму горбатым да Борькой-алкашом всё это затеяли, чтоб страну разворовать, вот бандитские разборки всё никак и не закончатся. И что обидно, гибнут-то самые чистые и честные, а подонки всё обогащаются. И всё им мало! И крови мало, и краденым никак не насытятся! Ну ладно, будет! Что-то я распалилась. Так, – Лилия Петровна пригладила собранные на затылке в шишечку свои, по старинке крашеные хной, волосы, вынула из шишечки большую пластмассовую заколку и снова решительно воткнула её, как показалось Юрию Кирилловичу, прямо в голову. – У тебя какие предложения?

– Я думаю, ему надо учиться.

– Дык надо поступать! Вон в Гнесинское училище или в Ипполитова-Иванова институт. Там есть факультет вокально-хоровой и дирижёрской подготовки.

– Он вроде о Гнесинке мечтает. Тут ещё проблема с гражданством.

– Вот, опять Ельцин-пьяница! – вскричала Лилия Петровна. – Куда ни сунься, одни проблемы нам эта тварь оставила. Ну ничего, решим. Я поняла, нужно его готовить. Говоришь, хорош парень-то?

– Ручаюсь, – припал грудью к краю стола Юрий Кириллович.

– Ну коли так… У меня ж внучка, Катерина. Как в той детской песенке про кузнечика, знаешь: «И встретил он подруженьку, а девка просто клад». Она как раз в Ипполитова-Иванова на втором курсе.

– Лиля Петровна, знаете, в этом вопросе осторожно надо. Он парень с характером.