Вторник. №12 август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

Закат подсветил редкие большие кучевые облака, и они нависли над крышами розовым зефиром. А в прорехах между ними небо зажглось таким алым огнём, что, казалось, в предместьях Москвы занялся нешуточный пожар.

– Как ты думаешь, это к дождю? – затянулся сигаретой Юрий Кириллович.

– Я думаю, к ветру, – со значительным видом опытного метеоролога ответил Юрка.

– Красота! – причмокнув, вздохнул Юрий Кириллович. – Великая у нас с тобой профессия, Юра, красоту защищать.

– Как это, защищать? – удивился Юра.

– А вот так! Работой своей, делом своим, всем своим творчеством истинную красоту отстаивать, утверждать, а значит, защищать.

– Точно! – восторженно согласился Юрка. – Как вы верно сказали, Юрий Кириллович! Как верно!

– Спасибо, дорогой!

– Задумал я, Юрий Кириллович, на диплом фигуру в два человеческих роста.

– Не сомневался, что ты по-крупному замахнёшься. Кого же это ваять собираешься?

– Заратустру.

– Ницше?

– Ну да. Он на охоте. Присел на одно колено. Обнажённая фигура. Только в руке сжимает нож. На голове шапка в виде хищной птицы. Налитой каждый мускул. Герой-победитель, Венец природы. Торжество силы.

В это время на нижний балкон выкатился сосед-толстяк. Закурил, и дым от его сигареты, как всегда, потянулся прямо в нос Юрию Кирилловичу.

– Ну это понятно, понятно. А в чём проблема. Что от меня-то ты хочешь? Задумку одобряю, действуй.

– Мне нужен ваш натурщик.

– Ну вообще-то пока он только у меня работал. Но, думаю, если заплатить нормально…

– Он как к обнажённой-то натуре? Так, чтоб полностью. Ну, как положено на скульптуре.

– Да парень уже у меня эту профессию понял. Я же с него лепил. Он профессионал, что там говорить.

– Точно?

– Да в чём проблема? Пошли. Чёрт бы побрал этого бегемота!

– Какого?

– Да внизу вон, видишь, стоит, курит. А вдыхаемый дым от курильщика, да будет тебе известно, гораздо вреднее, чем дым собственной сигареты.

– Юрий Кириллович, не перестаю у вас учиться.

– Цени!

Когда они вошли в комнату, притворив за собой балконную дверь, Юрий Кириллович прихлопнул в ладоши и скомандовал:

– Так, сейчас работаем со спиной. Возьмите новые листы. Сегодня начнём, на следующих занятиях продолжим…

– А это добьём? – повернулся к мастеру Стёпа, указывая карандашом на свой рисунок.

– Естественно, – кивнул Юрий Кириллович. – Впоследствии. Но сейчас вот что мне от вас нужно. Вы пока не знаете, откуда растут ноги…

– Знаем, – воскликнул нетерпеливый Степан. – Но боимся сказать.

Кто-то хихикнул.

– Так, шутки в сторону, – ещё раз похлопал в ладоши Юрий Кириллович. – Наша задача с вами – проследить за большим вертелом. Увидеть, как он соотносится с крылом подвздошной кости. Простыми словами, как ноги крепятся к ягодицам. Поэтому, Кирилл, подготовься, нам нужна полностью обнажённая фигура.

– Что? Плавки снимать? – растерялся от неожиданности Кирилл.

– Да, конечно. Плавки долой! – командирским тоном подтвердил Просекин.

– Дык ведь… – Кирилл растерянно указал на девчонок.

– А мы отвернёмся, – съехидничала Настя. – И будем рисовать через зеркальце. Юрий Кириллович, вы же советовали прибегать к его помощи.

– Настя, прекрати, не дурачься, – повелительным жестом остановил девушку Юрий Кириллович и твёрдо, но спокойно приказал натурщику:

– Давай, не тяни. Времени на сегодня мало осталось. Поворачивайся к нам спиной. Юрий для тебя человек новый, но его стеснятся нечего: он мой ученик и тоже скульптор.

Кирилл отвернулся к стене и стянул плавки. Устремились взгляды юных художников к натуре. В тишине скрипнуло лезвие, оттачивающее грифель, и вот уже зашуршали, зашаркали по бумаге карандаши.

– Ты подойди к нему, – шепнул Юрию учитель, – встань перед подиумом со стороны и тихонько объясни задачу. Так сказать, в боевой обстановке. Куда уж тут денешься, – Юрий Кириллович легонько похлопал своего подопечного по плечу. – Давай, куй железо, пока го… голяком.

Юрка направился к Кириллу, а Юрий Кириллович к своему компьютеру. Пошевелил мышкой, открылась его почта, и опять бросилось в глаза послание какой-то Насти Кузнецовой с её портретом. «Очень, кстати, симпатичная девушка. Ну ладно, откроем», – решил Юрий Кириллович.

«Добрый день, Юрий Кириллович! В восьмидесятых годах у Вас был друг детства и юности в Киеве Сергей Кузнецов. Он женился на теннисистке Оксане. Вы были свидетелем у них на свадьбе. Я их дочь :)».

Ну конечно, он помнил! Как он мог не помнить:

«Добрый день, Настя! Рад, что наконец обнаружил и прочитал Ваше письмо. Ваш папа не просто друг, он, как по Пушкину, „мой первый друг, мой друг бесценный“. Он хоть и немного младше меня, но мы с ним были не разлей вода с первого знакомства в пионерлагере. Мы вместе поступали в художественный институт. Вместе готовились. День и ночь сидели над рисунками. Позировали друг другу: то он мне, то я ему. Это было вдохновенное время. Меня приняли, а его, к сожалению, нет. Но мы продолжали работать, он готовился на следующий год повторить попытку. Но тут весной у него свадьба. Я, кстати, был уже тогда женат первый раз. И с женой мы были на свадьбе Ваших родителей. После этого какое-то время мы поддерживали дружбу. Помню, как Ваша мама пыталась увлечь нас теннисом. Вечерами вчетвером встречались на теннисных кортах. Но потом… Потом… Вы знаете, семейная жизнь такая сложная штука. Она диктует свои правила игры, то есть свои правила дружбы, вообще, свои правила жизни. Мою супругу теннис не заинтересовал. Понимайте это широко. Если считать, что жизнь – игра, то её интересовала игра совсем другая. И это понятно. Пошли дети. Сначала родился сын, через три года – дочь. Новые заботы. Да и у Ваших родителей, как я понимаю, тоже. Мы потеряли друг друга. Сейчас Серёжка перед глазами. Я помню хорошо его маму, Вашу бабушку. Добрейшая, интеллигентнейшая женщина. Очень рад, что у моих друзей такая красивая дочь. Вы вобрали лучшие черты обоих родителей. Это я вам как художник говорю, немало занимавшийся портретом. А как родители-то поживают? Почему Сергей сам не пытается восстановить нашу связь? Я был бы очень рад».