КамТугеза

– Следующий важный этап – объединение Руси организовали татары для удобства сбора дани, – будто не заметив прохоровского комментария, продолжал Семен. – Объединив всех этих Рюриковичей для удобства сбора дани. За триста лет, те татары ассимилировались и почти растворились. Остатки их разогнал хромой Тимерлан. Россия стала свободной, – он сказал это печально, как о каком?то большом несчастье. – Без внешнего управления здесь опять начался бардак: безвластие, грабежи и убийства. То, что теперь называют Смутным временем.

– Семен, можно чуть покороче. Ближе к делу, –  демонстративно позевывая, попросил Прохор.

– Необходимо важные акценты сделать. Могу вообще ничего не говорить, но ты же сам просил разъяснений, – обиделся Семен. – Если тебе не важно, почему завтра от России останется лишь история, то…

– Ладно?ладно, – добродушно перебил Прохор. – Я весь внимание. Давай только выпьем твоего замечательного коньяка еще по одной.

Семен опять открутил с термоса две железные крышки и аккуратно налил в них коньяк. Они молча выпили, лишь кивнув друг другу. Семен взял дольку лимона понюхал и продолжил:

– Чтобы закончить кровавую Смуту европейцы посадили на российский престол своих ставленников Романовых. Плохо ли, хорошо, а триста лет они, точнее под их именем немецкая Гольштейн?Готторпская династия руководила страной до февраля 1917 года. Пока их не скинули. Причем скинули не большевики, как нам долго твердили…

От последней рюмки Семен захмелел. Стал говорить не так уверенно и даже неожиданно икнул. Теперь он уже рассказывал все это не воображаемым студентам и не Прохору, а какому?то невидимому, но давно знакомому оппоненту. Он тряс перед своим животом указательным пальцем. Хмурил брови и недовольно покачивал головой.

– Скинули царя?батюшку не инородцы во главе с Лениным и Троцким, – он раздраженно постучал пальцем по лавочке, – а самые что ни есть русские аристократы. Вместе со священным Синодом и генералами Генерального штаба. То есть мы видим обычный переворот, с целью освободиться от внешнего управления. Продержались, правда, всего полгода. Тогда Запад попробовал в России одну идею опробовать и прислал гуманитарный десант в пломбированных вагонах. Идея была хорошая, но не прошла… Опять смутное время гражданской войны и миллионы, миллионы никому не нужных жертв. Может быть, тогда и надо было все закончить с этой страной…

Семен задумался. Казалось, этот вопрос он адресовал сам себе. И сейчас от него, Семена, зависело его решение. Потом глубоко и печально  вздохнул, и решив, что упущенный шанс все равно не вернешь, продолжил:

– Но американцы, – теперь свой  указательный палец он направил строго вниз, видимо показывая сквозь земной шар где находятся добродетели, – решили сделать здесь всемирную фабрику, как сейчас в Китае. Привезли целые заводы, технологии, инженеров. Магнитка, ДнепроГЭС, ГАЗ, ЗИЛ… Полторы тысячи современных предприятий, – он несколько раз с сожалением процокал языком, как будто это он сам привез в Россию из США эти заводы, потом раскинул руки в стороны и, подождав немного, зло выкрикнул, обращаясь к невидимому собеседнику: – Но опять объявился спаситель земли русской – хитрожопый грузин… Который решил, что ему западло под кем?то ходить и что он теперь «сам с усами». Решил всех переиграть… А в результате страшная война. Опять десятки миллионов погибших. За пятьдесят лет двадцатого века потери превысили половину мужского населения. Лучший генофонд страны, – теперь уже Семен сам, без напоминания, совершил процедуру разлива коньяка.

– Ты не зачастил с напитками? – не очень настойчиво попытался его остановить Прохор.

– С такой историей любой сопьется, – чокнулся с ним Семен своей крышечкой, что было знаком перехода уже в другую стадию опьянения.

– После Победы, – он поморщился от коньяка, но не стал закусывать лимоном, – было лучшее время, чтобы на хороших условиях войти в мировое сообщество. Но нет. «Мы оставшийся народ на лебеду посадим, но тварью дрожащей не станем. Мы же право имеем». Эх, знал русского человека, Федор Михайлович… Широк…

– Но ведь получилось, – очень тихо перебил его Прохор. – Построили государство, которым можно было по?настоящему гордиться. Ценой немыслимых жертв и лишений, несмотря на то, что гнилое мировое сообщество фактически вело с нами войну… но построили… – Прохор смотрел на землю под ногами, пытаясь носком ботинка что?то нарисовать.  – Я все стеснялся тебя спросить: а правда, что твоего деда расстреляли по личному приказу Сталина?

– Полная ахинея. Мой дед погиб при создании ядерного оружия. Получил в 1949 году огромную дозу радиации. И посмертно Сталин наградил его званием Героя Советского Союза.

Семен опять налил коньяк.

– За титанов! – сказал он и выпил первым, теперь уже закусив долькой лимона, лежащего на салфетке.

Прохор с удивлением понял, что не так все просто в душе у Семена. И может, не очень?то он хочет ломать то, что создавалось и его предками в том числе. Значит должна быть какая?то причина.

– Вот теперь начинается наша история, – Семен сразу погрустнел, перейдя к современности, – детей и внуков тех гигантов. Это про нас с тобой. Надоело нам быть первыми в своем колхозе, а захотелось там… Пусть не «владычицей морскою», но…  А как этого достичь? Да как всегда делала российская элита: путем ограбления своего народа. Хорошо что хоть нефть нашли, а так бы опять свой народ на невольничьих базарах по всему миру продавали… Как при Рюриках.

– Да мне эта мысль тоже покою не дает, – взволнованно выкрикнул, будто очнувшийся Прохор. – Тогда, в начале девяностых, нынешних олигархов из лучших комсомольцев выбирали. А теперь, когда выросли…

– Ты меня плохо слушал, – мягко, но свысока, ответил Семен. – Все как всегда в нашей истории. Когда в девяностых разломали СССР, нефть стоила копейки и ее с трудом хватало на американские куриные окорочка. Тогда наши с тобой друзья мечтали украсть сотню тысяч и свалить в белых штанах в Рио?де?Жанейро. А потом нефть подорожала. И их осенило очередной раз: «Не твари же мы дрожащие, чтобы быть на побегушках. С такой нефтью мы и сами страной руководить можем». А в результате, – Семен обреченно махнул рукой, – что не украли, то надкусили. Что не надкусили, то просрали.

– Семен, дорогой мой, но я же думаю о том же самом, – оживился Прохор. – Вот и решил их всех зачистить. Для этого и митинг затеял. Чтобы повод был… Как бы по просьбам трудящихся…

– Да знаю я все, – раздраженно обрезал Семен. – Только поздно, – он выпятил вперед и без того сильно выпирающую нижнюю губу и говорил уже надменно, как об уже окончательно решенном. – Я тебе все это рассказал, чтобы ты понял главное: есть народы самостоятельные, а есть не очень. И тысяча лет российской истории это подтверждает. Не очень мы самостоятельные. А наша национальная великорусская гордость отчасти привита нам извне для нашего же успокоения. Реальными делами она никак не подтверждается.

– И какой у тебя план? – быстро остыв после короткой вспышки, понуро спросил Прохор.

– Да, собственно, все очень просто. Раздел России на двадцать?тридцать небольших государств и организация внешнего управления.

– А не разделяя это нельзя сделать? – удрученно поинтересовался Прохор.

– Проблема большого государства с историческим прошлым и богатыми ресурсами в том, что постоянно находится желающий, – назидательно сказал Семен и, усмехнувшись, с намеком посмотрел на приятеля, – стать очередным благодетелем и спасителем земли русской. А рядом с ним сразу появляется всякая мразь, которая ссыт ему в уши о величии, а сама тащит с двух рук. У Сашки Меньшикова в Голландии спрятано денег было больше, чем годовой бюджет всей петровской империи. И у нынешних там же и не меньше. Уж я?то точно знаю.

– А у тебя термос на сколько литров? – спросил Прохор, желая  сменить тему.

– Обижаешь, я дозу знаю, – Семен повторил чайно?коньячную церемонию и они опять выпили.

– Я уверен, что большинство были бы против раздела России, – не очень уверенно заметил Прохор.

– А хочешь, мы сейчас референдум прямо здесь проведем? – вдруг развеселился Семен, видимо вспомнив, что после этой дозы алкоголя они обычно пытались познакомиться с девушками. – Вон, спросим у той… с коляской.

–Извините, здравствуйте, – Прохор встал и обратился к проходящей мимо них симпатичной девушке. – Мы с приятелем ведем один научный спор… Могли бы вы нам помочь, ответив на один вопрос?

Молодая мамаша остановилась. Покачивая коляску, она внимательно посмотрела сначала на Прохора, потом на Семена и убедившись, что  старички безобидны и вряд ли пытаются таким образом с ней познакомиться, коротко ответила:

– Да, конечно.

– Согласились бы вы на раздел России на двадцать небольших государств, при условии, что ваш уровень жизни улучшится в два раза? – Прохор пытался изобразить в глазах крайнюю заинтересованность. Но из?за выпитого коньяка это больше напоминало какое?то нервное подмигивание.

Девушка обиделась и, объезжая его коляской, высказала:

– Для того, чтобы поднять уровень жизни, надо меньше пить в детском парке и больше работать, – чуть отъехав, она остановилась, проверила ребенка и оглянувшись добавила: – Вы своим коньяком весь парк провоняли. Не стыдно в вашем?то возрасте на скамейках пить и к молодым мамам приставать?

– Кошелка, – тихо прошипел обиженный Семен, когда девушка укатила.

– Так может, просветишь, наконец, что дальше будет? – тоже немного расстроенный, спросил Прохор. – Ну разделили страну… Станет губернатор местным царьком. Почему ты думаешь, что людям легче станет?

– А не будет никаких губернаторов, царьков, князьков и ханов, а так же никаких бандитов?олигархов. Будут просто наемные менеджеры, как во всем цивилизованном мире, – раздраженно ответил Семен.

– А кто их назначать будет?

– Хозяин естественно. Мы же с этого и начали. Хозяин должен быть один.

– То есть даже не народ? И выборов не будет? – язвительно уточнил Прохор.

– Ну, Прохор, – Семен поморщился, – хватит уже.

Он неопределенно махнул рукой куда?то в сторону. Поднял термос. Поболтал. И убедившись, что в нем уже не булькает, убрал в портфель, а оттуда вытащил другой. Достал из кармана брюк большой платок и протер свой огромный потный лоб.

– Пойми, Проша, ты делаешь ставку на местную элиту. А это для России главное зло. Те, кто должен быть ее гордостью, солью земли, локомотивом прогресса, как правильно заметил Владимир Ильич, является говном нации, – Семен говорил очень громко и даже стукнул рукой по лавочке.

Прохор приложил указательный палец к губам, показывая, что надо говорить потише. Но Семен разгорячился.

– Российские рентные аристократические элиты или коррумпированные чиновники – чума для страны. Они не заинтересованы в прогрессе. А их дети – чума в квадрате. Они лишают страну будущего отсутствием заинтересованности в прогрессе, уничтожением социальных лифтов. Надо же наконец освободить народ. Годы пресловутого рабства в США почти год в год совпадают с годами рабства в России. Здесь его  историки стыдливо назвали крепостным правом. Но в Америку рабов привозили из Африки. Местные индейцы не хотели быть рабами и были уничтожены. Наша элита рабами сделала свой народ. Это не элита страны, а всегда готовая к предательству пятая колонна. Она продается быстрее проститутки с Курского вокзала. Поэтому первым делом ее надо вытравить… хлоркой, дустом, дихлофосом… У вас давно уже не заседание российского правительства, а шабаш иностранных разведок. Вот Сталина ругают за то, что он загнал в лагеря и уничтожил всех участников какого?то партийного съезда. А так уж ли он был неправ? Если сейчас взять Государственную думу или верхушку армии и полиции? Да там же вор на воре, предатель на предателе… Расстреливай, не ошибешься. Поэтому, только наемные чиновники, которые одинаково ответственно подходят к своей работе. И им неважно – Шанхай это, Калькутта или Архангельск. Им важен результат, по которому их оценивает руководство. А не факт личной преданности и умение лизать царственную жопу, как сейчас.

Прохор положил руку на колено разгорячившегося Семена, другой рукой делая ему знаки говорить не так громко.

– Что плохого я предлагаю?! – уже почти кричал Семен. – Любой человек со мной согласиться!