Безумной встречей украшая всюду пустошь…
Как много лет прошло уже с тех пор,
Как изменились лица, но глаза
Несли в себе тоскующий обзор,
Того, что сделали земля и небеса…
Как будто в сказке дивные виденья
Их в сладострастный узел заплели,
Сном прошлого взлетали в высь мгновенья,
Возвращая свет пронзительной Любви…
Бутылка на двоих одна, как раньше,
Ознаменовав собою символ лучших лет,
Лишала жизнь и суеты, и фальши,
И упоительно несла их на тот свет…
Цикенбаум поющий
Опять Цикенбаум поющий
С пьяной студенткой бредет,
Поет обо всем вездесущий
И шепчет научный народ…
Профессор-то наш очень стойкий,
Трезв даже тогда, когда пьет,
Лишь скрип раздается от койки,
Всегда в его койке народ…
Девчонки с зачетками ходят,
Покоя ему не дают,
Поставьте пятерку Арнольдик,
И раскрывают сосуд…
Сначала только стеклянный,
Напьются, после живой,
Профессор стихи шепчет странно
И рвется с девами в бой…
Повсюду бутылки, конфеты
И девы рядами лежат,
И сладко колышатся недра,
В себе зарождая ребят…
С Цикенбаумом в берлоге
С Цикенбаумом давно уже в берлоге я,
Профессор весь несчастный и больной,
Водку пьет со мной от тавтологии
И от студенток его любящих толпой…
С Арнольд Давыдычем давно уже в тумане я,
Вижу в жизни только пустяки,
Уплыли вдаль мои воспоминания,
Хмельные девы любят нас в волнах Оки…
Не помню, как нас вынесли с профессором
Ночью из его глухой норы,
Только с неба призраков процессия
Приносила вместе с девами дары…
Бог не Бог, но Мастер Сотворения
Нам любовью сладостной помог
Вкусить с девами избыток наслаждения,
Растянувшись в один тающий дымок…
А девы с нами пропадали, падали,
Дрожала звездами речная гладь,
Профессор думал вслух: А надо ли
Вот так от счастья в девах пропадать?!…
Маленькая исповедь Цикенбаума
Цикенбауму льстило как Адаму
Стать властителем живого существа,
Он студентку – поэтическую даму
Со стихами лобызал до естества…
Он шептал: Ока так глубока,
Как проникшая в тебя моя рука,
Потом вместо руки волшебный шест
Проницает место всех невест…
Гляди, уже Ока заволновалась
От бегущего по волнам катерка
И моя взлетающая жалость
В тебя входит от порывов ветерка…
Если стонешь, значит, молишь Бога
За Любовь свою и за Судьбу,
Чтоб не обмануться вдруг жестоко,
Падая со мной на траву…
Да, ты пьяна, а потому ручная,
Шепчу тебе стихи, моя родная,
И твое лоно нежно шевелю,
Так звезды проницают светом мглу…
Бутылка выпита, ее сосуд бесценный,
Но все же не сравняется с твоим,