Ученица Лесника. Сердце каменной птицы

Ученица Лесника. Сердце каменной птицы
Игорь Ривер

Москва была огромным, цельным монолитом, медленно вращающимся, как водоворот и притягивающим к себе все вокруг. Энергия этого вращения была колоссальна, но эта сила уже давно обрела свое русло. Слишком много веков на этом месте жили люди и слишком долго рос город. Он горел, отстраивался заново, отбивался от врагов и сам посылал армии во все стороны света. То, что когда то было маленьким родником, набирало силу, постепенно превращаясь в большую реку, скованную гранитными набережными, но даже меняясь, город остался единым целым с тем древним стойбищем, с которого он начался.

По сравнению с нею, Санкт-Петербург был совсем молод и напоминал Ирине птицу, присевшую на берегу моря отдохнуть перед долгим перелетом на север. Присевшую, да так и оставшуюся здесь навсегда. Под ее крыльями не осталось почти ничего от той старины, из которой выросла и на которой стояла старая столица и только один раз городу всерьез грозила гибель. Тогда он отбился, но сейчас каменная птица была больна.

Игорь Ривер

Ученица Лесника. Сердце каменной птицы

Пролог

– Кайзер куда то покатил, – сказал коротко стриженый крепыш, сидевший за рулем черной “девятки”, припарковавшейся в неосвещенном переулке.

– Угу…

– Скорей бы его кто нибудь грохнул. Борзый стал, спасу нет.

– Угу…

– Че ты все угукаешь, как филин? Дай лучше докурить.

– На, держи.

– Так ведь он Филин и есть, – сказали с заднего сиденья. – Кликуху людям не даром дают.

– Тебе ее, Поливальник, тоже не зря дали?

– Конечно.

– Расскажи, пока время идет.

– Случай был… Послали меня однажды родаки в пионерский лагерь под Питером. Не помню уже, как он назывался, но была там одна достопримечательность: камень с трещиной. Назывался он: “разбитое сердце”. Большой такой, с трещиной посередине… Там в лагере легенда была, что если к этому камню щекой прижаться и он теплым покажется, то можно желание загадать и оно исполнится. Уже под конец смены к нам должны были приехать из ГДР тамошние пионеры, на экскурсию. Типа позырить, как мы тут живем. И перед тем, как они приехали, мы с пацанами пошли и это “разбитое сердце” обоссали как следует. Ясное дело: скандал был. Меня вожатые спалили, вот с тех пор такое погоняло и есть.

– Немцы, значит, об него носами терлись? Забавно…

Крепыш затянулся очередной сигаретой, стряхнул пепел в окно и в который уже раз посмотрел на часы.

– Полчаса еще. Блин! Задрало так сидеть.

– Тогда заводи, да поехали.

– Нельзя раньше подъезжать. Проверить там должны, по месту и знак подать, что все чисто. А это еще кто сюда прется!

Поливальник оглянулся и сказал:

– Силуэт как у “бэхи”. Слышь, Боксер… Пацаны говорят, что Кайзер в темноте видеть может.

– Тут во что угодно поверишь… Как он нас спалил!?

– Погодите коптить, – тихо сказал Филин. – Может, это и не он вовсе.

– Ну да… Кто еще вот так, в темную, поедет?

Тихо шурша шинами по щербатому асфальту, черная машина подъехала к ним, остановившись на границе света от габаритных огней “девятки”. Обе ее передних дверцы открылись. Вышли двое. Боксер, чертыхнувшись вполголоса, тоже полез наружу. Остальные последовали его примеру, кроме четвертого, того, что сидел справа от Поливальника. Тот был связан и рот у него был заклеен скотчем.

От "BMW" к ним шел высокий мужчина в черном спортивном костюме. Его спутник, вернее спутница прислонилась к крылу машины и скрестила руки на груди. Лицо женщины осталось в тени.

– Что, Кайзер, – спросил Боксер. – Не спится?

– Ехал мимо, увидел знакомых, решил поздороваться. А это у тебя там кто? Ему выйти лень?

– Наш клиент.

– Посмотрю на него. Не возражаешь?

Не дожидаясь ответа, Кайзер подошёл к задней двери и посмотрел внутрь через полуоткрытое окно.

Боксер дернулся было в его сторону, но вдруг остановился, присел на полусогнутых коленях и бестолково замахал в воздухе руками.

– Ты чего, Бокс? – удивленно спросил Поливальник.

– Не вижу ничего…

Поливальник подхватил его под руку, а тот наконец нащупал заднюю дверь “девятки” и прислонился к ней.

Мельком глянув в его сторону, Кайзер сказал связанному:

– Миша-а-аня! – сказал он. – Какая встреча! Знаешь, почему ты в таком виде? Потому что ты очень жадный. Разве от тебя много хотели? Всего лишь на ремонт школы. Но ты побежал искать новую "крышу" и вот результат. Теперь кушай то, что сам заварил.

Тот замерзал и замычал через скотч, пытаясь что-то сказать, но Кайзер, не обращая больше на него внимания повернулся и пошел к своей машине.

– Кайзер! – Боксер смотрел широко открытыми глазами мимо него, куда то в сторону. – Ты что сделал?

Тот обернулся.

– Ничего. Я тебя не трогал. Я тебя даже не звал сюда.

– Врешь! Я ничего не вижу. Будто и глаз нет.

– “Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах…”

Сказав это, Кайзер повернулся и снова двинулся к “BMW”.

– А с тем балбесом нам что делать? – спросил его в спину Филин.

– Что хотите. Только уговор: живым вернуть.

“Девятка” с визгом шин сорвалась с места еще до того, как тот, кого называли Кайзером и рыжая девушка в черных шортах сели в свою машину.