Следы на песке

Следы на песке
Игорь Рыжков

"Мироздание не делает исключений! На последнем шаге прозревают все, оборачивается каждый, и боится больше всего на свете – не увидеть за собой следов"Повесть-притча. Если у тебя есть вопросы к жизни, то ответы – здесь.

Игорь Рыжков

Следы на песке

На последнем шаге прозревают все!

Обернуться хочет каждый, и боится больше всего на свете – не увидеть за собой следов.

Я сидел на угловатом обломке, поросшей синим мхом скалы, и бросал мелкие камни в воду. Солнце, привычно затянутое багровыми тучами давало совсем немного света, и я едва различал большую ладью Перевозчика, везущего через воды Белой Реки очередную тень в пасть Вечному Туману. Ладья крутилась, ныряла носом в волну, черпала ее бортами, но Перевозчик уверенно правил и, разумеется, всегда добирался до северного берега и всегда возвращался обратно.

Все приходят сюда лишь однажды, и Перевозчик, деловито вывернув карманы, возьмет в оплату два медяка, посадит, начинающее просвечивать тело на сырые доски своего маленького судна, и повезет его по вечным белым водам.

Я же был здесь множество раз, и теперь пришел снова. Очередной бой с Дианой я проиграл и мне опять придется просить у Перевозчика прощения за то, что я не принес ему платы за перевоз. Диану победить невозможно. Ее черный меч из струистого тумана нельзя сломать. Его удары точны и беспощадны и однажды я паду, как пали миллионы до меня и падут миллионы после. Хотя, кому то везет. Кому то Диана дарит поцелуй, останавливающий сердце, но с ним у меня как то не ладилось.

Я выковырял из песка очередной округлый камень и запустил его в реку. Он скоро отсчитал почти полтора десятка шлепков и медленно погрузился в воду. Перевозчик всегда опаздывал, и у меня было время на то чтобы подумать и осмотреться. Для того чтобы привести в порядок мысли и снаряжение. Разумеется, я не буду биться с Перевозчиком. Это глупо и бессмысленно. Перевозчик вечен как Хартланд и настолько же стар. Я поднял глаза к небу. Когда солнце закрывали багровые тучи – это означало, что мечники Хартленда гибли и в самом сердце Терры и в ее далеких пределах. Хартланд жил тысячу лет и столько же воевал. Война шла всегда, и у Дианы всегда было много работы.

Я достал из ножен хищное голубоватое лезвие. Чуть изогнутое, с острым концом – жалом, похожее одновременно на ятаган воинов желтых пустынь и оружие мечников предела Красного Солнца. Я нежно провел по нему ладонью, ощупывая каждую зазубрину и скол. Вечный мой спутник. Верный мой друг, ни разу не предавший в бою, ни разу ничего не попросивший взамен за спасенную жизнь. Клинки мечников Хартланда не куют оружейники. Их невозможно купить или получить в подарок или наследство. Они начинают расти в ладони сами. Тогда когда капли с разбитых губ падают в нее и каменеют рукоятью рождающегося оружия от не отмщенной обиды или горечи тяжелой утраты. Когда рождается меч, тогда рождается и мечник. Когда рождается мечник, он начинает искать правду. Ту самую правду, которую стоило бы защищать, бороться за нее и, в конце концов, умереть. По клинку мелькнули блики, высвечивая ту самую правду, записанную древними рунами. Я давно ее нашел. Свою собственную.

Если ты слаб – к тебе придут с мечом.

Если ты алчен – к тебе придут с золотом.

Если ты слеп – к тебе придут с крестом.

Если ты глуп – к тебе придут с похотью.

Если ты разумен – к тебе придут с открытым сердцем, и ты получишь, и золото, и  оружие, и любовь, и веру, но ты откажешься, потому, что ты уже неуязвим.

Она протаяла глубокими знаками и прошла через все мои жизни, и я ни разу ее не предал. Я пожал плечами. Возможно, именно поэтому и клинок ни разу не подвел меня в бою. Будет ли это правдой Терры – как знать? Их много. Есть правда травы, которая просто растет у дороги и питается солнцем. Есть правда кролика, который ест траву. Есть правда песца, который поймает кролика и принесет его своим детям. Есть правда охотника, который прицелился в песца для того, чтобы продать его шкуру за звонкую монету. Есть много правд и все они имеют право на существование. Война шла всегда, и мечники Терры бились каждый за свою правду. Выстраданную, навязанную, или придуманную. Это уже не имело никакого значения. Побеждает та правда, которая на самом деле является таковой. Та, которая вечно застилает багровыми тучами ясное солнце над серой пустошью, потому, что пали миллионы и падут еще и еще. Та, правда, которую потерять или предать страшнее, чем умереть. Когда нам удавалось говорить о Великой Войне с Железным Всадником, он рассказывал, что в бою больше всего боялся упасть на спину. Просто потому, что в этом случае его сочтут трусом.

Так ли это сейчас я не знаю, но когда-то это было именно так. Это было. Да. И это было очень и давно. Далеко на юге. Еще до истоков жемчужного ручья. Среди чахлых лесов и желтых болот, пронизанных ржавыми ручьями крови. Там стояли чертоги титанов, проводников, учителей. Тех, кто шел впереди меня и научился оставлять следы на песке серой пустоши. Мне давно пора побывать там. Хотя бы для того, чтобы отдать почести каждому, постоять на пороге и услышать их далекие голоса.

– Ты плохо выглядишь, Мастер. И зачем ты достал меч, если Дианы нет рядом? Мое весло все равно не справится с ним. – Мастер… Мне подарили это имя учителя. Может быть и, наверняка, я расскажу о них. Расскажу и вспомню всех, кто вел меня по всем моим трем жизням. А сейчас…

– Зато ты вечен как сама Терра, Перевозчик. И ни время, ни испытания не старят тебя. – Я улыбнулся согбенному высокому старику в дырявой хламиде как старому доброму другу. Диана унесла почти всех моих друзей, и я уже давно не мог улыбаться им, как улыбался сейчас. Я убрал оружие в ножны и приготовился слушать.

– Ты снова на Серой Пустоши Мастер. Уже в который раз вы с Дианой так и не можете поделить этот мир… – Он сокрушенно покачал головой, суетливо потоптался рядом и сел, почти прижавшись к моему плечу. Скорее всего, он хотел сказать, что-то чрезвычайно важное для него. Может быть для меня… Как знать?

– И ты опять не принес мне платы за перевоз. – Я поднял руки к небу и открыл рот для извинений. Но, Перевозчик опередил меня.

– Ты, едва ли не единственный из тех, кто появляется на Серой Пустоши не первый раз, Мастер. Я прощаю тебя за то, что ты опять пришел к Белой Реке без денег потому, что ты снова будешь просить прощения, а это уже давно потеряло всякий смысл. В твоих карманах только жемчуг. Искры жемчужного ручья, которые ты собирал все свои жизни. Я знаю о них и знаю, что для старого Перевозчика они не стоят ничего. Есть ли, идущий позади, который сможет положить на твои глаза два медяка, когда ты падешь под ударами меча из струистого тумана? – Я пожал плечами. Мне показалось, что мы будем говорить совсем о другом, но, тем не менее…

– Следом идут четверо, Перевозчик. Может быть, мои глаза накроет старой медью Хельга, если я паду первым, хотя и иду позади. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось, но решать будет Диана… Мое тело полно ран, и я не думаю, что выдержу еще один бой. – Перевозчик утвердительно тряхнул лысой головой, и капли пота упали с его блестящего черепа на серый песок. Он устал. Шла война. У него, как и у Дианы было много работы. – Это может сделать Олег. Он храбрый воин и добрый друг. Ты не останешься без оплаты, и тебе не придется упрашивать белые воды, чтобы они пропустили твою ладью к северному берегу.

– Мне придется это сделать, Мастер. – Я вздрогнул. Перевозчик, древний как сама Терра, хотел просить о чем-то обычного мечника Хартленда. – Слухи, гуляющие по Терре, давно обогнали бардов и пилигримов. – Глухо заговорил, Перевозчик – Идет война, мечник и ты это знаешь. – Я глубоко вздохнул. Поправил перевязь меча, висевшего в кожаных ножнах за спиной. Похоже, было на то, что этот мир так и не отпустит меня, насколько бы я от него не устал.

– Война шла всегда, Перевозчик. Павших иногда больше иногда меньше и у тебя и у Дианы всегда было много работы. – Перевозчик вдруг поднял искаженное страхом лицо и посмотрел мне в глаза. – Слухи говорят, что боги гневаются и эта война будет последней. – Я снял легкий шлем в кольчужном обвесе и подставил мокрые волосы прохладному ветру, тянувшемуся с белых вод.

– Для того, чтобы увидеть мир целиком, Перевозчик, нужна тысяча глаз. Я не могу сказать тебе ничего об этом, просто потому, что даже на двоих у нас их с тобой всего четыре. – Перевозчик привстал и положил обе руки мне на плечи. – Мастер, падет Терра – падет и старый Перевозчик. Туман на северном берегу перестанет принимать тени и мир станет другим. Уже никому не будет нужна ни моя ладья, ни мое весло, ни я сам. – Я убрал руки Перевозчика со своих плеч и спокойно посмотрел ему в лицо.

– У меня осталась еще одна жизнь и возможно я потрачу ее именно на поиски ответов, на твои вопросы. К тому же… – Я пожал плечами. – За мной идут четверо и Терра им нужна не меньше, чем была нужна мне, когда я впервые открыл глаза.

– Кто они? Те, кто идут позади, Мастер? Смогут ли они продолжить поиски ответов на мои вопросы, если падешь ты? – Я затянул перевязь меча туже и надел шлем. – Они девы, Перевозчик. Их правда – любить этот мир, каким бы он ни был. Перевязывать мечникам раны и рожать от них детей. – Перевозчик устало опустил голову и долго молчал. Я не торопил его.

– Хорошо, Мастер. Я хочу, чтобы ты пошел далеко на север. Так далеко насколько сможешь. Я хочу, чтобы ты увидел богов и первого и второго перехода. Я хочу, чтобы ты попросил у них тысячу глаз. Может быть, хотя бы один из них увидит правду Терры. – Мы сидели с Перевозчиком, упираясь, плечами друг в друга. Это было неожиданно и совсем странно. У меня возникло ощущение, что сама уставшая от боли и ран Терра говорит со мной устами старого Перевозчика. Возможно, это было именно тем, о чем я подумал. Он вдруг улыбнулся и толкнул меня локтем.

– Они красивы? Те, кто идут позади? – Я рассмеялся в голос.

– Ты совсем одичал среди серых песков, Перевозчик? Ты видишь Диану каждый день. Разве она не прекрасна?

– Перевозчик пожал плечами. – Каждый видит Диану своими глазами. Для кого-то она спасение. Для кого-то страдание и боль. Для кого-то прекрасная дева с черным мечом за спиной. – О чем бы ни говорили мужи – Они всегда говорят только о трех вещах – Оружии, лошадях и девах. Я поднял голову и вновь посмотрел на багровые тучи, закрывающие солнце над Серой Пустошью. Война шла всегда и мечники Хартленда, как и тысячу лет назад гибли под ударами черного меча. Как легко говорить – война шла всегда. Как трудно осознавать это каждый день. Я отряхнул налипший песок с доспехов и обуви. Поправил шлем, ответно звякнувший кольчужным обвесом. Доспехи не раз защищали мое тело от жестоких ран. Их подарил мне Алехан. Отшельник, живший со своей матерью в каменных лесах и мечтавший только о том, чтобы заменить ей больное сердце. Он так и не смог сделать этого. Когда ни-будь, я расскажу и о нем. А пока…

– У Терры должен быть шанс… Хотя бы один… Пусть и последний… – Перевозчик жестко сжал мне руку в кожаной перчатке. – Я кивнул.

– Мне нужно на юг, Перевозчик. В желтые болота. Далеко за исток Жемчужного ручья. Есть обеты, которые я не исполнил. – Перевозчик упрямо тряхнул головой и продолжил.

– Ты не все знаешь о белой реке, мечник. – Я глубоко вздохнул.

– Откуда я могу знать о белых водах больше тебя, Перевозчик? Вы родились вместе.

– Белые воды никого не пускают дальше туманной стены. Могу ли я попросить тебя оставить свое тело на берегу и уйти на север, скользя среди теней? – Я скрипнул зубами. Скользить среди теней я не любил. Не любил просто потому, что это доставляло мне слишком много страданий. Можно страдать от боли. Можно страдать от страха. Можно страдать от потери любимых и близких. Можно страдать от потери себя самого. Тени растворяли меня, отнимали воспоминания и я не ощущал среди теней ни своего, тела ни того кто жил в моей груди все три жизни. С ним мне сложнее было расставаться больше всего. Но, похоже, было на то, что скользить среди теней мне теперь придется все чаще и чаще. Жемчужный ручей никогда не останавливается, никого не ждет и никогда не возвращается за тем, кто отстал. В голове пронеслось – У Терры должен быть шанс… Хотя бы один… Пусть и последний… – Я глубоко вздохнул. Расправил плечи.

– Да, Перевозчик. Да, разумеется. – Я замолчал. Пасть можно было не только от меча Дианы. Пасть можно было просто от того, что тени не отпустят тебя в очередной раз. Тело останется живым, и в нем по-прежнему будет стучать сердце, но Мастера в нем уже не будет.

– У Терры должен быть шанс… Перевозчик. Я сделаю то, о чем ты просишь. – Я посмотрел в подобревшее лицо хранителя белых вод. Он отвел глаза и вдруг засуетился, делая множество беспорядочных движений, словно в чем-то был виноват.

– Хорошо. Хорошо. Хорошо. – Я молчал. Перевозчик выпрямился, словно вспомнил о чем-то очень важном. – Я покину тебя. Тебя ждет Диана. Она стоит на границе жизни и смерти. Носит меч из струистого тумана и насколько бы она ни была прекрасна, я все-таки не хочу встречаться с ней. – Он ловко прыгнул через борт ладьи, натужено уперся веслом в берег и отчалил в привычные пенящиеся водоворотами белые струи.

Диана шла-летела с запада. Едва касаясь босыми ступнями песка Серой Пустоши. Когда она приняла меч из струистого тумана и встала на границу жизни и смерти – она перестала оставлять следы. Она выглядела ослепительно прекрасной. Огромная черная шапка кудрявых волос над молочно белым лицом. Яркие серые пронзительные глаза. Высокие скулы, острый подбородок. Небольшой аккуратный нос. Черное платье до самых пяток на высокой гибкой фигуре залитое алыми маками. Мы встречались уже настолько часто и настолько часто скрещивали свои клинки, что все меньше вступали в жестокий поединок и все больше начинали говорить. Говорить о многом. Говорить о странном. Говорит о прошлом и будущем. Но, почему-то всегда избегали разговоров о настоящем. Меч она оставила за спиной. Я тоже не стал доставать из заплечных ножен свой клинок. Скорее всего, мы снова начнем о чем-то говорить. Она подошла совсем близко. Как всегда гибкая изящная. Села рядом и, тряхнув кудрями, посмотрела мне прямо в глаза.

– Почему ты не умер в последнем поединке, Мастер? Ты же так этого хотел. – Я пожал плечами. Снял свой шлем и положил его рядом. – Просто я не хочу умирать так, Диана. Ты слишком жестока, и почему то, хочешь причинить моему телу как можно больше страданий. Ты убила моего оруженосца, разрубив ему сонную артерию. Он умер быстро, без боли. И за ним шли те, кто смог закрыть его глаза старыми медными пятаками. Он не успел оставить следы на песке Серой Пустоши, но в одной из моих жемчужин он живет до сих пор. И… Я хочу задать тебе вопрос. – Я наклонился, взял в горсть немного песка и стал пересыпать его из ладони в ладонь. Я старался не смотреть ей в лицо. Красота дев Хартланда славилась по всей Терре, и я не хотел вновь тонуть в ее огромных серых глазах, говоря о том, что меня волновало на самом деле. – Я устал, носящая черный меч. Я прожил три жизни и живу четвертую. Это слишком много для простого мечника Хартланда. Я видел, как твой поцелуй останавливает сердца. Неужели я так его и не заслужил? – Я стряхнул с ладоней песок и, наконец, посмотрел Диане в лицо.

– Ты так и не будешь жить четвертую жизнь, Мастер? – Я улыбнулся, достал из-за спины свой клинок и положил его на колени Диане – Смотри. – Диана провела пальчиком с розовым ноготком по лезвию, которое тонкой паутиной уже покрыли сколы и трещины.

– Неужели Мастера перестали любить девы Хартленда или самого Мастера перестал интересовать его дом? С этого же начинается жизнь…

– Мой дом, Диана, вовсе не стены. Стены нужны девам для того чтобы их детям не угрожал холод и ветры. Дом Мастера… – Я запнулся и в растерянности развел руки в стороны. – Все это, Диана. Все это вместе. Все это и еще на сотни лет до и на сотни лет после. Разве можно построить вокруг этого стены?

– Хорошо, Мастер. Я подарю тебе свой поцелуй. – Она подняла подбородок, посмотрела мне прямо в глаза, улыбнулась, и, вдруг, забросив голые руки на плечи, прильнула своими алыми губами к моим губам, истрескавшимися под всеми ветрами пределов Терры.

В глазах потемнело и мне показалось, что остановилось сердце. Я не чувствовал ничего кроме сладкого поцелуя Дианы и ее упругой груди с торчащими от возбуждения сосками под тонким шелковым платьем. Прошла вечность как мне показалось, и я даже успел ощутить благодарность к Диане за то, что она сделала. Но она отпрянула, бросила руки себе на колени и посмотрела на меня хитрым взглядом. Улыбнулась, показав сахарные зубы. Потом закинула голову назад, и поправила волосы. Воплощенное искушение. Да… Это почти смерть. Человек теряет разум и волю. Становится беспомощным и слабым. Но. Темнота ушла. Солнце вновь появилось в небе, и из груди исчезла сладкая истома преджелания того что все наконец закончится.

Диана сидела напротив меня, глядя в лицо смеющимися глазами. Я так же сидел рядом, хотя уже давно должен был бы лежать в прибое белых волн и Перевозчик деловито шарил бы в моих карманах.

– Почему я не пал, Диана? – Я с удивлением осматривался вокруг. – Я видел, как ты останавливала своим поцелуем сердца многих и многих.