Оценить:
 Рейтинг: 0

Свидетели 8-го дня

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 12 >>
На страницу:
2 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– А если бытие целостно и непрерывно, – как-то так получилось, что вдруг обратился с этим вопросом к Максимилиану Алекс, – то разве возможно его разделить на те же временные отрезки? А если возможно, то кому это нужно?

– Вам. – Очень тоже вдруг и не раздумывая, последовал ответ со стороны Максимилиана, смотрящего в упор на Алекса так пристально-нарочито и загадочно, что Алекс несколько в себе опешил и ознобом изошёл за такую дерзость мысли, где он своей непоследовательностью разума подвергает сомнению то, что несомненно.

Но Алекс всё же нашёлся, что ответить. – Кому нам? – переспросил Алекс, ничего не понимая.

На что Максимилиан делает страшнее и опаснее прежнего приближение в упор к Алексу, придавившегося собою к стеклу как-то очень незаметно для себя, и отсюда принимается продавливать Алекса своей уверенностью в своей правоте и значении в первую очередь, а уж затем инструментами доказательств всего вышеприведённого – словами.

– А тем, кто является потребителем реальности и времени, адептом частнособственнического уклада и разделения мира, – с таким упором на Алекса всё это на него вывалил Максимилиан, что себя не принять за потребителя реальности Алексом, не было никакой возможности. И как понял Алекс и это было донесено до него Максимилианом, то он плоть от плоти потребитель и всего наверняка, шокоголик. Нет у потребителя чувства ответственности и реальности, не знают они слова «Нет», и границ своего потребления. Будут пихать в себя что ни попади до тех пор, пока это всё в них не отрыгнётся и не полезет назад.

– Это так, Алекс? – так и упирал на этот вопрос во взгляде на Алекса Максимилиан. А Алекс хоть и совершенно не согласен и против вот таких безнадёжных для него выводов насчёт себя, он, тем не менее, никак не может повернуть своей головы в сторону отрицания всех этих не только непроверенных жизнью фактов, а буквально поклёпов, взятых из какой-то там социологии и психологического измерения пульса современника, а всё потому, что его шея задеревенела со психу и не может повернуться. И Алекс вынужден теперь выслушивать всё то, что о нём надумала социология, а Максимилиан всё это на него обрушивает.

– Который стоит на фундаменте всё разделить и поделить через куплю-продажу, и не может функционировать без этого разделения мира на моё и не моё личное время. – Как бы поставил диагноз внутреннему потребительскому миру Алекса Максимилиан с таким злобным выражением недопустимости всего этого до себя, что Алекс и рта раскрыть побоялся хотя для того, чтобы свои лёгкие наполнить кислородом.

– Бл*ь, и здесь примет меня за потребителя уже естественного. И поди что ещё за излишнее потребление мне так прижмёт глотку, что я и дышать больше не смогу переломленной шеей. – Подумал Алекс и решил промолчать. И очень разумно, раз Максимилиан от него отстал, отвернувшись смотреть в окно. А у Алекса появилось время, как следует подумать над многим и над тем, как ему здесь дальше выжить. Уж что-то много с первых шагов он тут встретил проблем и сложностей своего восприятия.

– Во какое у них необычное бытие. И оно их устраивает, и поди что ещё и нравится. – Про себя уже рассудил Алекс, спускаясь на лифте, где времени подумать, было более чем достаточно, ведь ехали они с очень высокого этажа. Правда, Алексу ничего толкового так в голову и не пришло, и так до того самого места, куда его привёл Максимилиан под достаточно разумное объяснение, что любое дело начинать нужно с отдыха и перекуса. Мол, и сам творец, только после того, как организовал для себя отдых от трудов своих праведных, готов был продолжать строить дальнейший мир, передав его в руки своего субподрядчика, человека. А вот с этим Алекс и его организм, в один момент ответно желудочным соком отреагировав, полностью и частично был согласен.

И вот они сидят в самом стандартном заведении общепита, кафе, за столиком друг напротив друга, и обоюдным молчанием сковывают друг друга, при этом не сводя взглядов внимания опять же друг с друга. И если насчёт отношения Максимилиана ко всему сейчас у них за столом происходящего, можно только догадываться, то Алекс себя лично достаточно неловко, с долей растерянности чувствовал. Вот, наверное, почему, он для того чтобы как-то разбавить эту непонятную для него никак паузу и молчание, как бы демонстрируя в себе невозмутимость при любой ситуации, берёт приготовленный для посетителя столовый прибор, нож, затем из хлебной корзины достаёт хлебный тост и, не сводя своего взгляда с Максимилиана, как бы с вызовом к нему, начинает намазывать на тост сливочное масло, взятое из находящейся здесь же масленицы, выставленной на стол вместе с другими столовыми приборами и баночками со специями, чтобы сделать посещение этого заведения посетителем наиболее комфортным.

Алекс же, срезав ножом один слой масла, начинает его намазывать на хлебный тост. Это видимо ему придало смелости, и он обратился к не сводящему с него сурового взгляда Максимилиану с вопросительным замечанием. – Неужели, вы считаете, что творец создавал мир и вас в том числе, со столь серьёзным выражением лица и намерением, а не хитро улыбаясь, как я? – И чтобы указать Максимилиану на свою точку зрения на всё это, Алекс улыбнулся, показывая, что у него имеется своя, явно отличная от Максимилиана точка зрения.

Максимилиан пока что только молча отреагировал на этот вызов Алекса себе, с более сложной пристальностью вглядываясь в Алекса и пытаясь выяснить по выражению его лица, чего он собственно этим хочет сказать. А Алекс, чтобы значит, ему не мешать, конечно, а не потому, что ему стало как-то очень не по себе, замер в одном, не слишком для себя удобном положении (приходилось держать навису хлебный тост и нож с маслом, приложенный к нему), уже не пытаясь демонстрировать в себе невозмутимость.

– Любопытная концепция построения мира. – После этой внимательной к Алексу паузы, говорит Максимилиан, демонстрируя в себе невозмутимость так невозмутимость. И что самое интересное из им сказанного, так это то, что он категорически не отрицает эту выдвинутую Алексом гипотезу о его ходе мысли при задумке построения этого их мира, одного из бесконечного количества миров, а он и такой вариант рассмотрения архитектуры жизни рассматривает.

– Значит, он серьёзно ко всему этому делу отнёсся? – задался как бы к себе и ни к себе этим вопросом Максимилиан.

– Предполагаю, что так. – Даёт ответ Алекс. – Хотя возможно, что на тот момент таких характеристик восприятия мира ещё не существовало. – На этом моменте Алекс было хотел передать право слова на ответ Максимилиану, но тут его озаряет догадка и он себя поправляет. – Хотя нет. Бог ведь характеризовал сделанную свою работу, говоря, что это хорошо. А это не иначе как первые из известных нам проявлений характеристик эмоциональной чувственности, и притом оптимистической – радости.

– А вот с этим я с вами не соглашусь. – Говорит Максимилиан, продолжая быть серьёзным и не видящим всей той иронии, которую определённо вложил Алекс в этот свой разговор. – Вы явно видите то, что вам желается видеть и что соответствует вашим воззрениям на мир. Тогда как бог всего лишь констатировал факт произошедшего, при этом не говоря, а видя, что всё что он сделал, это хорошо. И это логично и рационально.

– Может итак, а может итак, как вам посчиталось наиболее разумным. – Отвечает Алекс, улыбаясь.

– Я ваш ответ принимаю. – Говорит Максимилиан, вслед спрашивая. – А сейчас вы чему улыбаетесь?

– Вижу созданный мир и вижу, как это хорошо и как он складно сложен. – Говорит Алекс, а сам в это время смотрит куда-то в дальнюю и боковую от Максимилиана сторону. И Максимилиану ничего другого не остаётся делать, если он хочет полностью понять этот ответ Алекса, как перевести свой взгляд по направлению взгляда Алекса. Что он и делает, обнаруживая там, у стойки администратора, очень складно сложенную официантку.

Из чего Максимилиан делает свои выводы насчёт умения Алекса нестандартно мыслить о стандартных вещах и как он также понимает, то Алекс способен и на обратный образ мышления, и о чём было собирается тому заметить, да вот только Алекс его опережает на этом пути, задав провокационный в чём-то вопрос. – И вот скажите мне, что есть ваше свидетельство, чему свидетелем вы являетесь? И как ваше свидетельство относится ко всему, что относится и из чего состоит этот мир?

Максимилиан смотрит на Алекса, давая ему понять, что он отлично видит, к чему тот клонит, и можете не слишком утруждаться в этом бесполезном деле, у вас ничего из задуманного вами не получится сделать.

– Мы свидетели жизни, её жизни. И по другому никак и не выйдет. – Отвечает вот так тавтологически не ошибочно, а как раз акцентированно разумно, Максимилиан.

– А вот теперь у меня к вам следующий вопрос. – Говорит Алекс. – А по плечу ли человеку справиться с возложенной на себя задачей, которую вы, как я понял, аккумулируете в своём свидетельстве?

– Скажу так. – После совсем небольшой паузы ответил Максимилиан. – За какое бы дело человек не брался в первый раз, как он помнит и считает, то вдруг выясняется, что он только в самых частных деталях о нём ничего не знает. А так-то по большей части он имеет в себе некий багаж знаний и представления об этом и каком другом деле. Что указывает на то, что в каждом из нас изначально заложены природой все необходимые знания и инструменты для жизни в этом мире. Человеку нужно лишь разбудить себя и выявить в себе все эти качества. Запомните это. И для этого мы и нужны. – Максимилиан замолкает и с чувством удовлетворённого сознания откидывается на спинку стула, чтобы с высоты этого снисхождения посмотреть на Алекса и дать ему возможность всё им сказанное переварить.

А Алекс уже из чувства собственного понимания собственного достоинства, крепящегося на отрицании всего того, что ему навязывается, пока не видя, чем можно противостоять этому заявлению Максимилиана, так ловко подведшего свою свидетельскую необходимость ему, – ты слепец в этом мире нашего разума, и без проводника, свидетеля, тебе не обойтись, – вдруг обнаруживает в своих руках, совсем забыл, уже практически готовый бутерброд, и желая показать Максимилиану, что он без него запросто справится хотя бы с самыми простыми вещами, откладывает на своё прежнее место столовый нож, и …Несколько переусердствовав в деле замаха этого ответа Максимилиану, сделав слишком резвый замах рукой для поднесения бутерброда к своему рту, как это не неожиданно, скандально-печально и неловко для Алекса получается, выпускает выскользнувший из пальцев его рук бутерброд, и теперь все со всей своей внимательностью становятся свидетелями падения этого бутерброда на пол.

И что удивительно, так это то, что вот такие действия, немного неловкие и в чём-то дискомфортные для тебя, случайного по своей нерасторопности инициатора происшествия, начинают следовать и подчиняться неким другим законам физики, где уж точно нет места закону всемирного тяготения, с общей для всей скоростью свободного падения, равной 9,8 м/с?. А этот закон физики, который в данный момент определяет скорость своего падения в глазах невольных зрителей и зевак, а также попутно и бутерброда, которым ты решил тут так демонстративно раскидываться, вносит во всё это происходящее с тобой и бутербродом знаковые поправки, роняя вначале бутерброд так медленно, чтобы ты заметно для всех окружающих и внимательных ко всему что связано с тобой людей покраснел и для всех было достаточно времени на то, чтобы составить о тебе самый неблагоприятный для тебя портрет.

– Ещё одно хамло тут выискалось. Для кого нет ни к чему уважения. И тут виновато не одно только отсутствие воспитания и неумение вести себя на людях, а в нём природой заложено такое подлое не сознание. – Как минимум, вот так по Алексу пройдутся все эти зеваки и зрители. А Алекс и возразить ничего не сможет, когда факт падения бутерброда на лицо.

Но ладно, падение бутерброда уже состоялось и его уже никак не исправишь, но вот что дальше с ним делать, это такой вопрос большой для Алекса сложности, что он, не сводя своего взгляда с него, и при этом чувствуя, и понимая, что все вокруг люди (а это буквально все находящиеся в этом кафе посетители; и что это за закон такой Мерфи, когда в один миг и мгновение всех вокруг людей, кого с внешнего вида и не пробьёшь хоть на какую-то заинтересованность и эмоции, одновременно начинает волновать именно то, что только тебя касается и больше никого) не сводят своих взглядов с него и ждут от него дальнейших действий, от которых будет зависеть окончательный диагноз, который ему поставят все тут люди, начинает в себе сильно нервничать и волноваться в предел. Однозначно предполагая, что ему поставят самый неутешительный диагноз, сравни самой скоропостижной смерти в общественном поле зрения.

Так что вполне понятна вся эта судорожная растерянность и ступор Алекса, в который он в пал, не зная совершенно, что дальше делать. И единственное на что его хватило сообразить, так это посмотреть на Максимилиана, ожидая от него хоть какой-то помощи.

А тот, что и не удивляет нисколько, воспринял этот обращённый на него взгляд Алекса согласно своему пониманию вот таких происшествий, с виду очень похожих на нерасторопность и неуклюжесть поведения рассеянных людей, тогда как за всем этим стоит их намерение продемонстрировать в себе иного рода нарратив. И Максимилиан многозначительно так, как бы давая понять Алексу, что он подозревает за этим его не таким простым поступком некий тайный замысел, в полголоса спрашивает его: «И что дальше?».

А Алекса начинает прямо переполнять возмущение в сторону Максимилиана за то, что он так шаблонно мыслит и воспринимает его и его поступки более сложными, чем всё это на самом деле есть. И Алекса сейчас совершенно не устраивает такой к себе заумный подход, и он в ответ задаёт тон непонимания Максимилиана.

– Ты это про что? – спрашивает Максимилиана Алекс. И судя по тому, что он перешёл с ним на ты, то Алекс находится не совсем в своей тарелке.

Максимилиан же не подаёт виду, что он такой пробел в правилах воспитания в Алексе заметил, а лишь кивает в сторону лежащего на полу бутерброда, само собой упавшего маслом вниз, и там, под собой, всё заляпавшего, и с загадочным видом спрашивает его. – И что ты будешь делать с бутербродом?

А вот этот вопрос Максимилиана, не смотря на огромное желание Алекса послать того и всех вокруг к чёрту, – воспитанные люди себя так откровенно внимательно не ведут, и если ты счёл нужным что-то уронить или это за тебя сделала воля случая, то они не только не будут на тебя пялиться, а они, наоборот, свои лица в сторону отведут, дав тебе возможность по собственному почину исправить эту ситуацию, – оказался для него на засыпку. И ответить на него так просто: «Не знаю», у Алекса не просто язык не поворачивается, а для него такой ответ отчего-то неприемлем. Но тогда что делать и что хотя ответить Максимилиану? А вот здесь у Алекса есть несколько вариантов действий.

И самый первый, который так и напрашивается при таких обстоятельствах происшествия, то это запросить помощи у того же официанта, заметив ему, что человек ещё не избавился от привычки метить собой места своего нахождения, и вы уж как-нибудь не обессудьте на такую мою неумелость в деле следования своим привычкам.

И хотя этот вариант решения вопроса с упавшим бутербродом смотрелся как самый перспективный, он не был принят Алексом по весьма резонной причине. У него горло на данный момент пересохло, и любая его попытка подать голос была обречена на провал. И тогда у Алекса нет другого выхода, как только…Он протягивает руку к бутерброду, берётся за него всей пятернёй, бросает снизу-вверх косой взгляд вокруг и поднимает бутерброд. После чего он усаживается на своё место, которое он покинул, чтобы взять бутерброд, осматривает бутерброд со всех сторон под внимательным взглядом на себя и на все свои действия Максимилиана, и, глядя на него через призму бутерброда, чья встреча с полом не прошла благополучно и незамеченной для него, откусывает от него самый всё-таки краешек и начинает демонстративно уминать откусанное. Затем он всё это проглатывает, делает задумчиво-внимательную к себе паузу, и посмотрев на Максимилиана вновь, со словами: «Всё, достаточно», которые можно было трактовать как: «Я всё доказал! И не только правило бутерброда», убирает в сторону свой бутерброд.

Ну а теперь, когда Алекс всё для себя и всех доказал, а что это было такое, никто не знает, возможно, что и сам Алекс, то он внимательно смотрит на Максимилиана и ждёт от него то, что он определённо хочет сказать по следам этого происшествия. И на это раз Алекс не ошибся, Максимилиан действительно не стал дальше молчать, а обратился к нему с малопонятным для Алекса сейчас замечанием.

– Вот ты и ответил на свой вопрос. – Говорит Максимилиан. А Алекс и не поймёт, о чём это он. На что он так и реагирует. – Не понял.

– Ты в данной ситуации поступил так, как посчитал наиболее для себя разумным и логичным для тебя способом. Ориентируясь только на свою систему позиционирования в мире ценностей. – Очень уж туманно и в тоже время с намёком на нечто такое, прямо на виду лежащее, сказал Максимилиан, и…Алекс вдруг догадался и понял, о чём он говорит.

– Постой. – как вроде перебивает Максимилиана Алекс, хотя тот и не собирался ничего говорить, а молчал. – Я понял, что ты хотел сказать. Мы живём рефлекторно, действуя спонтанно и необдуманно по большому счёту. Тогда как каждый поступок и действие предполагает для себя осмысление. И тогда твоя жизнь будет осознанной и полноценной.

– Всё верно, с некоторой поправкой и добавкой. – Согласно кивнул Максимилиан. – Скажем так, смыслы в вещах и предметности жизни уже наличествуют от их природы создания такими какие они есть. Мы их не опровергаем, а поступаем с ними в соответствии с заложенными в них смысловыми определениями и их сказуемости. Выяснить которые и является главной нашей задачей познания этого мира. И это правило падения бутерброда маслом вниз и не только, должно стать для тебя ступенькой к познанию мира вещей и их метафизике.

А вот это уже сильно интересно для Алекса, считавшего, что это он стоял за демонстрацией этого правила падения бутерброда, а не Максимилиан, как с его слов это выясняется. – И на основании каких фактов он сделал для себя такие выводы? – задался про себя этим вопросом Алекс, быстро перебрал в уме те памятливые моменты, которые предваряли всё это событие, и вот же чёрт! Он обнаружил там то, что очень способствовало всему тому, что затем с ним произошло. И как видит Алекс по выражению лица Максимилиана, то и он видит все эти его сомнения и поиски ответов на эти сомнения.

– И что ещё? – обращается с этим вопросом к Максимилиану Алекс.

– Что ещё? – как-то ожидаемо такой вопрос услышать, даже не от Алекса, а от любого другого человека, кому свойственно не знание меры, повторяет его за Алексом Максимилиан, сморщив губы и посмотрев по сторонам в поиске этого ещё. – Да всё что угодно. – Такими словами определяет Максимилиан это желание Алекса вскрыть осмысленную реальность окружающего мира, его предметность. – Нас на каждом шагу встречают и окружают правила проверки и аргументации нашего сознания. Как ты должен понять, то всё это работает в обе стороны. Не только ты познаёшь этот мир, но и ты познаёшься этим миром. И нужно только уметь с ним взаимодействовать, замечая то, что само напрашивается заметить. А сейчас я заметил то, что нам бы пора сделать заказ. – Вот так резко меняет тему разговора Максимилиан. Впрочем, это его замечание было в точку. Официанты и в самом деле что-то не спешат их замечать. Правда, как только Максимилиан это за ними заметил, то официантка тут как тут и с милой улыбкой предложив меню, очень непринуждённо и выдержанно ждёт того самого момента, когда они сделают свой выбор.

При этом она так мило и к месту выглядит, стоя рядом с их столиком, что не возникает никакого желания её осадить в плане того, чтобы она не была такой назойливой и напористой, торопя их в своём выборе. А всякая спешка, особенно в еде, все знают к чему ведёт. Как минимум, к несварению желудка и всего в него помещённого, как только вы ознакомитесь со счётом за этот ваш обед, где вы в выборе своих блюд из-за вот такой спешки и проморгали ценник за всё это великолепие в кавычках. А вот если бы вас так не поторапливали, то вы бы сделали правильный для своего кошелька выбор, в верном соотношении цена-качество и ваши предпочтения.

Но официантка так к месту и пригоже выглядела, что озвучь вы, не подумавши, ей желание вашей скабрезности: «Оставьте нас на некоторое время, на время нашего ознакомления с меню», то при её уходе вы бы почувствовали в себе странную утрату и потерю. Что в свою очередь вызвало бы у вас нервную реакцию на такой стресс, со своим требованием: едой заглушить весь этот стресс. И вы сами того не хотя, а преследуя цель выдержать соотношение цена-качество и количество, закажите на порядок больше, чем этого вам хотелось и требовалось.

И за вот такими сложными расчётами и рассуждениями, Алекс не без труда для себя выбрал в меню то, что выбрал, и вместе с Максимилианом обозначил официантке свой заказ.

После же того, как официантка их покинула, прямо в тот же момент и это значит, было специально задумано, Максимилиан обращается к Алексу с вопросом. – Ну, что скажешь?

– Ты это о чём? – полноценно мало что понял Алекс, но внутри у него уже имелась догадка насчёт этого вопроса Максимилиана. Его вопрос определённо касался этой официантки. И осталось только выяснить, в какой степени.

– Об обслуживании. – Издалека отвечает Максимилиан.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 12 >>
На страницу:
2 из 12