Псих

А недалекие зрители (впрочем, что и следовало от них ожидать) не признали свою недалекость, заявив, что это дело ни в коем случае не меняет, а скорее, даже вносит свою интригу, включая новую сюжетную линию, в которой однозначно, каким-нибудь боком замешан этот юрисконсульт, который уж больно независимо себя ведёт с ней.

– Заткнись! – очень весомым подзатыльником поставила точку в конфликте супруга Леонида.

А хозяин – неожиданно для всех, наблюдающих за этой сценой – затих, после чего супруга что-то сказала юрисконсультанту, который кивнул ей и, взяв под руки Леонида, направился с ним в гардероб ресторана. И пока они там одевались, к подъезду ресторана подъехал ещё один автомобиль, в который позже они и уселись.

Супруга Леонида, дав какие-то указания водителю, далее проделала тот же путь до гардероба, где забрала, что она туда сдавала, а затем, заняв своё место в подъехавшем автомобиле, уехала, оставив брошенными на произвол своей судьбы впечатленный коллектив, который теперь уже не мог гулять по-прежнему, и начавший – то там, то здесь – пересуды по следам этих событий, правда, в некоторой завуалированной форме.

– Да, уж… – одним из множества таких же однозначно многозначительных выражений прокомментировал все эти события Илья, глядя вслед отъезжающей машины.

После чего мейнстрим требовал вернуться к своему столу, что и проделал Илья.

Он сел на своё прежнее место, вдали от своих сослуживцев, которые даже и не вспомнили о нём, занявшись своими насущными делами, в которых в несвойственной для неё форме, выказала себя Лика, ни с того ни с сего вдруг ударившая по газам – в плане упития.

Ну а Илья со своей стороны в полном одиночестве накачался до той степени, которой – во всей красе отвратности – достигла ещё с час назад сидящая невдалеке от него одна унылая выше среднего возраста дама. Так она, не найдя для себя не просто достойного, а вообще, хоть какого-то собеседника, смирилась со своей участью – с ней, всего вероятнее, ей приходилось часто смиряться – и не видя иного для себя выхода из этой ситуации, в полной степени разбавила свою эту грусть слишком тяжелым для неё будоражащим нервы напитком, после чего она и обрела свою безмятежность, уронив свою голову вниз, тем самым показывая, что она – всё, готова.

Но Илья, несмотря на свою подобную целеустремленность, всё же имея более живой характер, ещё несколько раз порывался с места для того, чтобы кое-кому звездануть по его ухмыляющейся роже – и он даже в конце вечера решительно поднялся с места, чтобы осуществить свой план, но неожиданно для него самого (и к счастью для Виктора, кого Илья назначил смертником, и который ничего не подозревал об этих страшных намерениях Ильи), всё несколько вышло из-под контроля.

И вот он, вначале свободно двигающийся в пространстве, а затем – почему-то? – пробирающийся сквозь непонятно откуда здесь появившийся кустарник, вдруг оказывается не в ресторане, а уже напротив офиса того злополучного страхового агентства, в окно которого без промедления летит камень…

К удивлению самого Ильи, находящегося здесь – как ему казалось – всего лишь в качестве наблюдателя (но как оказывается, не всё так просто и в этой жизни всегда есть место чуду, к которому своё, прямое отношение имеет Илья, одновременно наблюдающий и бросающий этот камень в окно офиса), камень попадает точнёхонько в центр стекла, которое, не обладая свойствами камненепробиваемости, разбивается на мелкие осколки.

После чего Илья уже видит себя улепётывающим отсюда в какую-то мрачную даль, такую тёмную, что его глаза уже не могут ничего разобрать, при этом окружающий воздух так тяжёл, что его веки уже не могут сопротивляться этому давлению извне и постепенно закрывают его глаза, которые тоже не выдерживают трения об эту среду, и без прикрытия их защитным вековым куполом, засыпают сами в себе и по себе…

Глава 8

Сущая суета сует везде свой нос суёт

– Nihil verum, est licet omnia, но только anno, aetatis suae (лат. ничто не истинно, всё дозволено). – Находясь под защитой сводов замка «Славы», заявляет Астарота, делая круги вокруг внемлющего ему Аббадоны. И хотя Аббадона, в своём распоряжении имел целый арсенал противодействий, которые только стоит ему захотеть, то от Астароты и его смрадного духа не останется (а это, из-за его вонючести, не так-то просто сделать), он всё же не мог их применить здесь, в этом замке комитета «Славы», и не потому, что не хотел, а оттого, что был лишён этой возможности, как и все те, кто имел неудовольствие попасть сюда на разговор с Астаротой.

Что же касается самого замка «Славы», то он, будучи под чутким руководством Астароты, как он сам говаривал, занимался инквизицией всех подоплёк восстания, приведшего к поражению ангелов во главе с Люцифером. В своё время, этот обладающий своим обезоруживающим свойством замок, как говорят, был построен самим Люцифером. И стоило только в него попасть, хоть ангелу, хоть демону, то защитное поле замка, лишало его всех его привилегий перед лицом истины, которая, как говорят, была применена в строительстве этого зловещего для всех замка, в который даже сам Люцифер, не осмеливался надолго заглядывать.

Конечно, ходили свои мифологические кривотолки по поводу того, откуда всё-таки зародилась эта мысль, построить это страшное орудие в руках Астароты, но все они бледнели перед истиной, о которой все догадывались, но никто не смел её произнести вслух. На что, правда, так и не был найден точный ответ, но многие склонялись к тому, что раз истина всегда находится в руках Господа, то, всего вероятней, тот, каким-то обходным и даже возможно, обманным путём, опрыснул фундамент этого замка. После чего, уже со временем, как только были обнаружены подобные свойства стен этого учреждения, то было и принято решение использовать его, в иезуитских целях этого Астароты, везде ищущего ведьм или вернее сказать, свою сгинувшую от него ведьму.

А кто спрашивается, виноват в том, что его ведьма сама попала под молот. Так что, все вопросы к Шпренгеру или же к Крамеру, за которыми, далеко и не надо ходить, когда они в восьмом круге не только прохлаждаются, изобличая несовершенство методов дознания, но и даже, со своим прецедентным правом, учредили свою партию «Крамер против Крамера».

Правда, ходит ещё одна версия источника такой допечности до всего Астароты, имевшего свои виды на одну ведьму, к которой он постепенно подбирался, видя в ней свою Астарту. Где уже казалось, что Астарота сможет завладеть её душой, как вдруг она, попав к этим мясникам из штата Крамера, неожиданно проявила себя совсем иначе, а не так, как того ожидал Астарота. Так впервые, за всё своё существование, Астарота не сумел разглядеть в ком-то и в частности в ней истинной сущности. Ну а эта, приговорённая к проруби ведьма, так и пропала в ней, из чего не было ясно, взмыла ли она вверх в небеса или же бродит где-то земле. После чего, ненавидящий всё и вся Астарота, со всеми своими мировыми подозрениями в измене, не способный изменить положение дел, стал самым метущимся демоном ада. Что как раз и нашло отклик у Люцифера, чей трон, в последнее время стал испытывать неустойчивость, в связи с брожением в рядах падшей братии, которую всё меньше устраивало такое приниженное положение дел и которая уже даже начала требовать реформ.

Тут то и был запущен этот репрессивный аппарат во главе с Астаротой, который должен был умерить пыл этой мятущейся падшей братии, где для самого Люцифера, он был тем инструментом, способным оказать давление или если что, убрать тех неугодных, кто слишком высоко задирает свою голову; а таких надо признать было не счесть.

А ведь в последнее время обострился конфликт между двумя непримиримыми партиями, состоящими из бывших херувимов и серафимов. И хотя Люцифер, как бывший архангел лика херувимов, в тайне сочувствовал и оказывал поддержку своей партии, ему, тем не менее, для сохранения единства, требовалось сохранять хотя бы видимый нейтралитет, из-за чего ему и приходилось балансировать между этими партиями. Но эта была лишь одна из видимых проблем, стоящих на повестке дня. При этом мало кто знал и помнил о существовании союза четырех мятежных духов, который стал основой для восстания ангелов, после поражения которых, только Люцифер, один единственный из четырёх великих духов и остался на слуху; но сам Люцифер прекрасно знал, что это не так.

Так одного из четырёх – Белиала, он, назначив министром без портфеля, тем самым лишил всех постов, что в свою очередь, привело к тому, что Белиал перестал иметь каких либо существенных рычагов влияния, ну а здесь слабых не видят и Белиал, можно сказать, стал только номинальным слагаемым власти. Во второго, когда-то бывшего единым целым, духа Дьявола-Сатаны, он вбил кол и тем самым, разделив этот мощнейший дух, создал двух непримиримых соперников, которым уже нет дела до чего-то другого, кроме того, как бы обойти своего пода. Ну и последний, дух Левиафана, то с ним, на удивление всё прошло гладко, и он скорее нёс погибель тем, кто шёл за ним, чем его врагам. Так что постепенно, он, потеряв всех своих сторонников, больше не стал представлять какой либо опасности и служил в качестве идеологического портрета зла. Но, как бы то ни было, Люциферу, знающему способности своих бывших союзников по клубу четырех, нельзя было расслабляться, а как говорится в таких случаях, порох лучше держать сухим и Астарота, как нельзя лучше, подходил на роль пороховщика (Если бы только он знал, но разве всё знать, всем подвластно).

– Ты же знаешь, через сколько нам пришлось пройти вместе. А через что только были вынуждены переступить, и вовсе неисчислимо. – Сказал Астарота, усевшись в кресло. – И разве это не даёт мне достаточного повода для того чтобы доверится тебе, как одному из немногих, кто, как и впервые дни, верен нашему делу. – Взяв в руки лупу и крутя её в руках, не сводя своего взгляда с Аббадоны, рассуждал Астарота.

–И мне, знаешь, даже несколько непонятно, почему до сих пор, ты так и числишься всего лишь в советниках, и тебе, так и не воздано по твоим заслугам. – Отбросив лупу, привстал с места Астарота. Аббадона же, после сказанного Астаротой, немного взволновался, начав ёрзать на стуле, правда при этом, он всё же не торопился раскрывать рот и продолжал хранить молчание.

–Посмотришь вокруг и что видишь. А? – риторически спросил стены этого высокого кабинета, разгорячившийся Астарота. – А ведь все значимые места, до сих пор занимают чернокнижники из Гоэтии или из Вейера. – Астарота остановился напротив Аббадоны и, приложив к груди руку, сказал:

– Да, не буду скрывать и я грешным делом, в виду своего дворянского происхождения, имея свой титул герцога, был занесен в эти списки. Что, скажу, не помешало многим из этого сословия, вступить на путь революции, требующей полного переформатирования этих закостеневших в небытие небесных установок. И я спрашиваю, что же, в конце концов, из всего этого вышло? – Сказав, вновь уставился Астарота на Аббадону, который, только и моргал глазами, слушая эти непонятно к чему ведущие речи.

– Что? – только и ответил Аббадона.

–А разве непонятно. Ха-ха, – засмеялся Астарота, чем заставил ещё больше разволноваться Аббадону, не любившего непонятного.

–Переворот. Вот и всё на что хватило нас. – Рявкнул Астарота, щёлкая костяшками своих пальцев рук. – А какие были лозунги, какими идеями нас пичкали и что в результате. А? – еле удерживались в своих орбитах яблоки глаз Астароты, который пугающе свисал над Аббадоной.

–А. – Эхом ответил Аббадона.

–А всё очень просто и все те, кто был при прежнем небесном режиме наверху, так и остался при деле, и даже получил свой гешефт, в виде должностей в ведомстве Люцифуга, которое подмяло под себя всю материальную базу АДа. И ты только посмотри, как они, обвешав себя титулами, жируют. И разве это, не может навести нас, борцов за идею, а не за материальные блага, на определенные мысли. При этом, мы рядовые борцы за идею, как подвязывались в советниках, так и сидим на этих вольных хлебах, не удостоившись признания, или хотя бы записью в метрических книгах. – Астарота усевшись рядом с Аббадоной, приблизился к нему так, чтобы сказанное им, дальше ушей Аббадоны не смогло перешагнуть, после чего тихо заговорил:

– А теперь, задайся одним очень простым вопросом, а не был ли для некоторых из них, желателен подобный исход дела, который и привёл их к вершинам власти. И не значит ли это, что они способствовали, скажем так, нашему неуспеху? – спросив это, Астарота, поднялся и направился к своему столу, чтобы с этого места понаблюдать за реакцией Аббадоны, который после сказанного, был определенно в смятении.

Так Аббадона, сжав кулаки, после небольшого размышления, поднялся со своего места и подойдя к столу Астароты, уперевшись своими руками об стол, заявил:

– Чёрт, да, я что-то подобное уже подозревал давно. Ну, а что, Люцифер? Что он говорит на этот счёт?

– А что он, разве он свободен в своих действиях. Ему, прежде чем на что-то решиться, необходимо тысячу раз проверить и перепроверить факты. А может быть, и потому что… – многозначительно замолчал Астарота.

–Что? – нетерпелив Аббадона.

–А ты просто вспомни, кто во главе ведомств и всех ключевых постов.

–И кто? – всё непонятлив Аббадона.

–Все сплошь выходцы из первого лика херувимов. Люцифер, Люцифуг, Сатана…Да что там перечислять, ты сам всё знаешь. – Астарота остановился, видя, как наливается кровью Аббадона, вышедший из лика серафимов, к которым относился и Астарота, что, как раз и сближало их.

А ведь, не смотря на когда-то общую принадлежность к небесному воинству, между серафимами и херувимами всегда существовало некоторое соперничество, за право быть первыми. И надо признаться, что херувимы в некотором роде или по крайней мере, они сами так считали, держали верх над другими ангельскими ликами. Что отчасти было так, раз сам блистательный херувим Люцифер, находился на самой высоте иерархической лестницы. И вот сейчас, после падения, как оказывается, то опять херувимы держат бразды правления, когда как серафимы, к которым относил себя и Астарота, опять задвинуты назад.

–Конечно, может это всего лишь мои домыслы, но факты, как говорится на лицо. – Заявил Астарота.

–Но, что мы можем сделать? – спросил Аббадона.

–Для начала, не будем торопиться. А там, по шажку, мы добьём и достигнем своего. – Тихо проговорил Астарота.

–Что от меня требуется? – последовал ответ Аббадоны.

–Не больше, чем от любого из нас. – Похлопав того по плечу, сказал Астарота.

–Только лишь посильная помощь в разоблачении наших врагов. – Уже жёстко добавил Астарота, после чего он, подняв трубку внутренней связи, спросил в неё: «Ну что, он прибыл?», – и, получив ответ, сказал: «Через пять минут, пригласите его ко мне». – Затем Астарота кладёт трубку и, обращаясь уже к Аббадоне, сообщает тому:

– Сейчас ко мне на приём зайдёт один из этих – занимающий одно из хлебных должностей в ведомстве Люцифуга князь Фурфур. Так вот, в связи с этим, у меня к тебе небольшая просьба. Присядь вон туда в уголок, ну и чтобы не быть узнанным, надень поверх головы капюшон. Ну, а когда я буду обращаться к тебе, то ты ничего не отвечай, а просто кивай головой в ответ. Что же будет дальше, то, исходя из обстоятельств, решим. – Астарота задумался, после чего подошёл к шкафу и, открыв его, с головой влез в него.

–А, вот он где, – послышался обрадованный голос Астароты, вытащившего на свет не какой-нибудь топорик, а целый инструмент для рубки голов, что даже было удивительно, что Астароте понадобилось время для поиска этого не маленького инструмента в шкафу. Хотя говорят, что у него в шкафу, ой, как много скелетов припрятано.

–Вот, держи. – Поставив рядом с Аббадоной этот магический топор, сказал Астарота.

– И что мне с ним делать? – последовал вопрос Аббадоны.