Последнее искушение свободой

А виновником всего этого разворачивающегося действия в зале, вылившегося в переполох, явился наш проснувшийся боров. Всё-таки небольшой сон, да и неудобная позиция для сна, сделали своё дело. И он, решив, что его величеству не подобает отдыхать в столь неудобных для себя условиях, направил свои стопы обратно к своему столику, где его веселая компания, обильно смазавшая своё нутро, даже и не заметила отсутствие их компаньона. Скажу больше – его отсутствие даже было принято за благо, так как его габариты заставляли дам находиться в стесненных условиях.

Так вот, наш герой направил свой нетвёрдый шаг туда, где, как он помнил, находился его столик, но одно дело решить, а вот проделать это, зачастую получается весьма трудно, и часто приводит совсем к другим результатам. Не могу точно сказать, но весьма вероятно, что на его пути, на свою беду повстречался несущий порцию заказов мальчик-официант. Мерцающий свет, непредсказуемость траектории дородного господина, которую он и сам не в силах был предугадать, да и неопытность официанта, решившего за раз разнести несколько заказов – разве столько непреложных ситуативных факторов могли спроста сойтись в одном месте, без явных для всех последствий? Верно. Случившееся было предопределено судьбой.

Так официант, не угадав направление хода дородного господина и, споткнувшись об его ногу, со всего маха распластался на полу, соответственно вместе со своим заказом. Вначале, естественно, был шок, официант, присев на пол, стал непонимающе обозревать последствия своего падения. Когда же до него дошло понимание о той сумме ущерба, которую ему придется возместить, он, неожиданно для окружающих, расплакался и стал, вытирая нос рукавом, оправдываться, говоря в пустоту зала: «Это не я. Это всё тот боров». У дородного же господина, всё случившееся вызвало лишь непонимание, он, сконцентрировавшись, стоял, как вкопанный, и только хлопал глазами. Но когда до него дошли слова плачущего мальчика-официанта, то его обуял, преобразивший его гнев.

– Кто боров?!! – завопил он, и со всего маха ударил мальчика-официанта.

Но так как официант находился в позиции сидя, а боров всё-таки занимал вертикальное положение, что определенно мешало ему – его удар не достиг заявленной цели, а пройдя вскользь, взял и утянул за собой самого бойца, который всем своим весом и подмял официанта, нанеся этим последнему ещё большие телесные повреждения. Но разве могут окружающие пройти мимо такой несправедливости, тем более, когда в их крови кипит жажда справедливости, смоченная в вине. Не буду даже говорить, что вся эта ситуация нашла своих трактователей справедливости, так что последующий спор за неё вызвал весьма горячую дискуссию с применением элементов мебели и столовых приборов.

Так вначале в дискуссию вступили защитники слабых и униженных, и надо сказать, что их невербальный метод общения, выглядел весьма аргументировано. Наш боров первым ощутил на себе крепость предъявленных аргументов в виде ударов кулаков и затрещин. Нашлись и такие (видимо из бывших футболистов), для которых применение рук считалась офсайдом, и они, следуя своим представлениям о правилах, больше полагались на свои ноги, которые не один раз входили в соприкосновение с брутальной зоной борова, его пузом и задницей.

Но как всё-таки трудно убедить такого оппонента в его неправоте, когда его толстокожесть, подзаряженная допингом, потеряла чувствительность к внешним раздражителям. И только численное превосходство противников деспотии не давало борову встать с пола и ответить встречными предложениями. Для сторонних наблюдателей уже стало казаться, что развязка конфликта предопределена, особенно это стало ясным после удачного приземления на борова какого-то местного рестлера, который (как потом признавался он в кругу своей компании) впервые осознал в кафе наличие в себе подобных способностей, а как узнал это – не удержался и полез на стул, дабы продемонстрировать окружающим чудеса техники реслинга. Но помощь борову подоспела когда её уже не ждали, и откуда так и не узнали (а чёрт его знает, в зале было темно).

Только диву даешься, откуда у людей до того не блиставших особенными талантами проявилось столько прыти в демонстрации себя и своих новых способностей, которые благодаря храброй воде (хотя они думали иначе), имели место здесь быть. И разве что только отсутствие подходящего случая, не давало им выказать себя раньше во всей красе. Но храбрая вода (по древней легенде) только в том случае может стать ею, если ты вышел из благородного рода команчей. Я же поначалу слегка усомнился в этом, но видя какой эффект она произвела на окружающих, мои сомнения окончательно рассеялись. Летящий в разный стороны соус придал нашим героям недостающую, так свойственную индейцам, вышедшим на тропу войны, окраску.

Взлохмаченные под натиском борьбы причёски, можно было принять за ирокез деловара (видимо эта группа относилась к племени, постоянно варящихся в делах клиентов, наверное, юристы). Особенно выделялся тот тип без рубашки, но почему-то при этом в подтяжках. Видимо, он меж соплеменников занимал видное место вождя, и его громовой голос: «Ах ты, падла, я тебе сейчас покажу!!!» (правда, никто почему-то не хотел видеть того, что он предлагал показать, отбиваясь от его предложений) – мог бы ему сослужить славу, и благодаря нему он мог бы получить прозвище типа «Громобой».

Был здесь и свой «Аяуомэт» (Тот, кто следует за заказами); и с ним «Виппона» (Тонкое лицо); «Демонтин» (Переговоры, поскольку он идёт) и «Мона» (Вонючий дурман). Но и противник тоже был, как говорится, не пальцем деланный. Он имел в своих рядах весьма колоритных личностей, таких как: «Мэчитизив» (У него плохой характер); «Мэчитехью» (У него есть злое сердце); «Нэхайосси» (Он имеет три пальца) и «Хоколескуа» (Дылда). Так, что ещё трудно будет сказать – чья возьмёт.

У одного из них (откуда?) проснулись невиданные до того способности, противостоять ударам разбивающейся об него посуды, другой, глядишь, так вывернулся, чтобы достать противника и тем самым вручить ему оплеуху, что если бы его видел участковый врач, к которому данный субъект уже многие годы ходит лечить свой хондроз – тот бы глазам своим не поверил и, наверное, не видать бы ему больше больничного. И разве подумаешь, что вон тот молодчик, так лихо дубасящий борова, всего лишь студент очного факультета ВУЗа, который еще недавно только и мог, что краснеть при обращении к нему девушки. А сейчас он – герой, сразившийся с Голиафом, на которого с таким восторгом смотрит его сокурсница, не знаю, как оказавшаяся здесь с ним.

Как выяснилось – все вокруг сплошь люди чести, да и к тому же через одного офицеры и настоящие полковники, и в связи с этим не могут допустить, чтобы несправедливость восторжествовала. И поэтому почтут за честь добавить тумаков тем, кого они считают людьми без чести, и к которым (как оказалось) они причисляли другую половину зала. Но нашлись и те (люди вообще без чести и совести), кто решил воспользоваться суматохой и улизнуть из кафе не расплатившись. Но, видимо, администрация заведения, уже была научена горьким опытом и в соответствии с ним, как только началась заваруха, выставила на выходе заслон из официантов и вызвала полицию. Что касается дальнейших событий, то ситуация развивалась следующим образом – на помощь борову пришла (откуда, в принципе, и надо было её ждать) помощь.

Так наша весёлая компания, видя всё это столпотворение, вдруг осознала для себя, что каждый нанесённый удар по их компаньону, это не только удар по их репутации, но что это также грозит для них потерей не только спонсора, но и как следствие этого, сегодняшнее посещение кафе выйдет за их счёт. Чего они категорически допустить не могли, и в следствие чего срочно решили вмешаться.

И если женская часть компании применила наиболее (как они считали) действенное оружие, позаимствованное ими ещё от сирен, преобразованного в крик, и попытались таким образом оказать на противника деморализующее действие. Но оппоненты и без них вели себя довольно не тихо, и добавочный крик, разве что только добавил недостающих эффектов в образовавшееся шумовое представление. Что же касается второго дородного господина из этой компании, то он в тот момент проявлял особенную прижимистость к одной из своих спутниц. И когда, прижимаемая им коллега по столу разразилась криком (вызванным видом поверженного борова), то дородный господин вначале даже и не понял, что случилось и решил, что его особое ручное проникновение и стало причиной этого всплеска эмоций.

И он уже было хотел себя поздравить с этим, как заметил, что его наклонница вместе со своими подругами, стоит и верещит, что есть мочи. Что же делает наш второй дородный господин, осознав свою ошибку? А он поворачивается, и заметив, что стало причиной подмены его планированных действий, наливается гневом, и с решимостью разобраться, прёт напролом по направлению к своему товарищу. Но не успел он пройти и пару столовых кварталов, как кем-то ловко выставленная нога, рушит все его планы по достижению приемлемого им решения. А вместе с ним, падающим на близстоящий (близлежащий после соприкосновения с ним нашего господина) стол, рушится и сам стол, а также планы на вечер, сидящей за ним компании.

Правда, разлетевшаяся по сторонам еда, также не дала вкусить соседям всей радости от этого бесплатного представления, забрызгав их по мере приближенности к разгромленному столу. Компания, лишившись своего ужина, решила, что раз их планам потушить голод не суждено осуществиться, то значит нужно отблагодарить того ловкача, умеющего так удачно ставить подножки. Ловкач же, видя не внушающие доверия и весьма несимпатичные лица, приближающихся к нему незадачливых соседей, решил, что их разговор не сулит ему ничего хорошего, и он призвал своих товарищей, дабы они помогли ему отстоять свою точку зрения. И надо сказать, что обе компании нашли консенсус, предпочитая аргументировать свои поступки с помощью стульев, что весьма неплохо доходило до некоторых неподготовленных голов.

Проверив на крепость несколько стульев, противоборствующие стороны пришли к выводу, что всё-таки стул, не смотря на свою хлипкость, всё же крепче, чем твой лысый лоб, что в особенности подтверждали павшие под ударами стульев и лежавшие обездвижено на полу их соратники. Но это мало охладило их пыл, и они всё также неумеренно продолжали колошматить друг друга. Наш же второй дородный господин, придя в себя и, ощутив вкус битвы, специфически пахнущей устрицами (наверное, из-за того, что приземление его произошло прямо на устричный салат), подумал, что дальнейшие свои действия лучше вести на расстоянии. Так что наш герой, поднявшись, решил, что неплохо было бы для начала что-нибудь запустить в этот комок сцепившихся между собой людей, что им и было проделано. Оказавшаяся на соседнем столе ваза с фруктами, была замечена им, и в соответствии с его намерениями – применена.

Мерцающий свет, постоянное движение людской массы – мало способствовали точности ведения фруктового огня, да и сам стрелок, как и многие другие, не мог похвастаться каким-то подобным опытом. Но, как говориться, всегда что-нибудь делаешь впервые. Так, что если поначалу его огонь скорее попадал в молоко (в виде бара, который по словам бармена, понёс весьма существенные потери, как оказалось, помимо бокалов, были разбиты, так же и несколько бутылок дорогущего коньяка, но мы-то знаем этих барменов, так что оставим на его совести эти слова), то когда наш герой приноровился – его огонь раз за разом достигал своей цели.

И хотя эти попадания несли ущерб той и другой стороне – для нашего героя это уже не имело никакого значения. По всей видимости, одно из таких удачных попаданий апельсином в глаз и надоумило пострадавшего отплатить противнику той же монетой, что он и проделал, нанеся ответный удар по дородному господину. И ведь как бывает, с первого раза и удача. Ответно брошенный апельсин, сбил с нашего дородного господина (посчитавшего себя самым метким стрелком) спесь – как оказалось, в зале тоже есть, чем ответить на его угрозы. Но наш дородный господин, разве пропустит такой удар по своей репутации? Да ни за что!!! И он, выбрав наиболее крупный фрукт (как потом оказалось, это был грейпфрут), со всего размаха бросает его в невидимого противника. И вот тут-то и наступила кульминация всего этого действия…

Как оказалось, в этот момент к кафе подъехала съемочная группа одной из кинокомпаний, в своих сюжетах ориентирующихся на показ работы различных заведений общепита, гостиниц и организаций, предоставляющих услуги для населения. Используя же фактор неожиданности (так называемые реал-шоу), они застают руководство заведений врасплох, и благодаря этому, могут дать объективную оценку работе того или иного заведения. Так что внезапность, можно сказать, и является той изюминкой, с помощью которой они и привлекают своего зрителя.

Но на этот раз, этот фактор неожиданности, сыграл с ними свою любимую злую шутку, организовав для них свою неожиданную встречу с грейпфрутом. Приготовив камеры ещё в микроавтобусе, сверив все свои действия, съемочная группа вышла, быстро записав свой предвыборный ролик и со словами ведущей в камеру: «Что ж, пойдёмте и узнаем, чем приманивает посетителей «Наше» кафе», зашла в зал. Правда, вне камеры, заводя себя, она добавила: «Зайдём, и поставим всех раком!».

И вот он, кульминационный момент всего нашего вечера! Ведущая врывается в зал, где после своих слов: «Вот и я, ваша Ирина Залётная», – получает удар грейпфрутом по голове и, приняв от него ускорение, опрокидывается навзничь. Может быть и это падение не привлекло бы к себе внимание, ведь сколько их уже было за вечер – не пересчитать, но прибывший следом за телевизионной группой наряд полиции, быстро внёс свои коррективы в этот, казалось бы, уже так предопределённо текущий по своей колее вечер.

Но у полиции, как всегда есть свое особое мнение, идущее вразрез с основным мнением так широко гуляющего народа. И вот это непопулярное мнение быстро и доходчиво навязано всем участвующим в дискуссии лицам. А тому, кто особо отстаивал свою позицию, пришлось в прямом смысле понять, как крепко – это навязываемое мнение. Ещё где-то, в отдаленных углах зала кафе, слышались редкие возгласы: «А ты кто такой!!?», но вскоре, постепенно и последние очаги непонятливости были потушены, и только для работников кафе ничего не закончилось, а наоборот – пришло время собирать камни, мебель и посуду.

Мы же с Лизой, решив, что с нас на сегодня, пожалуй, развлечений хватит, взял за грудки официанта, который вдруг решил, что ещё не всё закончилось, ну по крайней мере – для него, попытался улизнуть, как ему казалось, от неминуемой расплаты. Но потом поняв, в результате моих объяснений, какого рода расплата его ждёт, быстро рассчитал нас. На выходе нас застала весьма интересная картина – молодая женщина, по всей видимости имеющая какое-то отношение к телевидению (самое прямое, если бы она могла, то сказала бы), с перевязанной головой, вместо того, чтобы, как полагается раненной, следовать советам врачей и отдыхать, развила кипучую деятельность, грозно отдавая различные приказы присутствующим здесь кинооператорам.

Хоть и говорят, что каждый телевизионщик – тот ещё фрукт, но, наверняка, нет ещё такого фрукта, который бы был крепче головы самого телевизионщика. В общем, вы узнали в этой женщине нашу искромётную ведущую. Правда, после этого случая, она, пожалуй, откажется от этого двусмысленного эпитета. Так вот, наша ведущая, получив казалось бы смертельный удар грейпфрутом по голове, поначалу растерялась, упав в нокаут (что ей было, в принципе, не свойственно), но потом её астральное тело, было собравшееся на покой, вдруг заметив, что её операторы, проявив беспечность, бросились к ней, чтобы оказать ей первую помощь, но при этом преступно отставив свои камеры и тем самым лишив её хорошего кадра, решило, что пора бы вмешаться и поставить всех на свои места.

Так сначала она, поставив себя на ноги, тут же поставила и всех остальных на свои привычные места, то есть на колени, обрушившись на операторов с обвинениями в самом тяжком преступлении, в непрофессионализме. Затем уже на включенные камеры, она, постанывая, разрешила себя перевязать, при этом ни на секунду не выпуская микрофона из рук. Но как только камеры выключались – за дело вновь бралась ведущая и обрушивалась на своих бездарных помощников.

– Ну ты, морда, долго я ещё буду ждать? – начинался её отпуск грехов. – Да-да, к тебе относится. Чего стоишь, как истукан. Неси скорей воды!!! – И уже кто-то в очередной раз несётся за новой, десятой по счёту порцией воды. – А там, что за ржание? Что, заняться больше нечем?

– Давай быстрей проскочим мимо них, – прошептала Лиза, – А то глядишь, она и нас припашет. – И, дернув меня за рукав, придала мне некоторое ускорение.

Выйдя из кафе и, оказавшись на улице, мы с Лизой, поддавшись очарованию вечера, синхронно выдохнули из себя остатки кафешного воздуха, и наполнили свои лёгкие свежим вечерним.

– Вроде разделяет всего лишь какая-то стенка, а какая существенная разница, – выразил своё ощущение я.

Лиза же, держа меня за руку, не отвечала, а просто с жадностью дышала. Потом она повернулась ко мне и спросила:

– А ты бы за меня стал драться?

– А ты разве сегодня не сдерживала меня, рвущегося в бой? – с иронией возразил я.

– Да ты что! Когда такое было? – возмутилась она.

– А как только всё началось, ты прямо вцепилась в меня, я даже пошевелиться не мог.

– Ну, сегодня не считается. Ведь сегодня не была задета моя честь, – с вызовом сказала Лиза.

– Хорошо, как только – так и сразу, – воинственно заверил я её.

– Нет, всё же я не хочу, чтобы ты вообще дрался.

– Вот оно как… Так вы уже что-нибудь решите для себя. Мисс переменчивость.

– Я уже всё решила для себя, – нежно сказала Лиза, обняв меня и вплотную придвинувшись ко мне. Я же прошептал ей, – С тобой я уж точно не буду драться, – и, проявив стратегическое мышление свойственное полководцам мужского пола, решил сдать свою позицию.

Конечно, я слегка лукавил, но без военной хитрости в данных делах просто нельзя. Но что же случилось дальше, спросит нетерпеливый читатель. Скажу одно – военная тайна. И только всё видящие и знающие звезды могут вам всё рассказать. Но мы и тут подстраховались и взяли с них обещание молчать, и пока это останется секретом для нас двоих. Секретом, который, к слову сказать, легко раскрывается, глядя на этих двоих.

Но, видимо, наш эгоизм так сильно задел звезды, что они, решив нам отомстить за наше пренебрежение к ним, спрятались за тучи, приговаривая: «Ну, неужели так трудно хоть разок взять и посмотреть на небо, и сказать в наш адрес пару ласковых слов, например: Как, ярко светят звезды. Какие они красивые». А потом, кто-нибудь из вас, наверное, всё же парень, решит обозначить себя, как знатока астрономии и станет, показывая рукой в звёздное небо, водить ею по звёздным дорогам космоса, приговаривая: «А вон там, смотри, да-да там! Это – Большая медведица». И она, не видя ничего, или же наоборот, зная, где находится Большая медведица и, видя вашу ошибку, всё же согласится с вами и, прижавшись к вам, сообщит: «Да-да, я вижу».

Ну а парню, как оказывается, только этого и надо, и они, прижавшись друг к другу, смотрят в звёздное небо и видят в нём своё будущее. Но нет, вы не захотели пойти по проторенной дорожке, которой следуют миллионы влюбленных, вам всё подавай сейчас и сразу. И ваша ненаглядность друг на друга, так и не позволила вам ни разу, взглянув на звёзды, понять, что одинокая звезда, для которой до всего было дело, сама того не замечая, так и оставалась одиноко светить, и тем самым не дать заплутать странникам в ночи.

Но спустя какое-то время, сумев заглянуть в глаза Лизы, звезда поняла меня и, смягчившись, добавила яркости, чтобы мы без затруднений добрались домой. Что, собственно, мы и проделали, гуляя по вечернему городу. Дальше последовало незабываемое расставание, с последующим моим обретением крыльев, доставивших меня до дому. И только оказавшись дома, я смог постепенно обрести спокойствие духа, которому сегодня не хотелось оставаться на месте, и он, поддавшись моей убедительности, заплутал вместе со мной.

Всё-таки длинная дорога сказалась на мне, и мои ноги, загудев по-английски: «Гуд, гуд», потребовали для себя тёплой ванны. Что ж, тёплая ванна позволила мне слегка остыть, и разгоряченный физически, но остывший внутри, я с чашкой горячего чая, забрался на диван, для того чтобы под звук телевизора, прокручивая кадры событий сегодняшнего дня, насладиться этими переживаниями.

Перелистывая сладкие страницы воспоминаний, я вдруг наткнулся на те существенности, которые никуда не делись, а всего лишь были на время отодвинуты на задний план. И как только пришло время, то тут они и навалились на меня всей своей массой забот, которые они берут на вооружение, чтобы помучить тебя. А забота, надо сказать, не знает, ни радости, ни горя, забота – эта такая субстанция, которая живёт по своим только ей знакомым правилам. Забота не идёт прямиком, это не в её характере, она подбирается к тебе окольными путями. И ты сразу даже не поймешь, что за странное у тебя томление в душе, и ты начинаешь перебирать в уме все события сегодняшнего дня, для того, чтобы выяснить причину этого томления. И вот ты, поломав голову, находишь ту неприятность, которая, применив заботу, стала источником твоих томлений. Но в чём суть самой заботы? Да просто она есть и… всё. И другого не дано.

Денница, и его появление здесь, вот вопрос, который волновал меня и не давал успокоиться. Что же он всё-таки хотел довести до меня, встречаясь со мной. Мне не давала покоя эта его открытость и его чрезмерная откровенность. Ведь он, по сути, подтвердил предположения Атеиста о тех скрытых, глубинных задачах, решаемых нашей миссией. Выходит, что сбор информации – это всего лишь предлог для того, чтобы Денница мог набрать очки в своем противостоянии с Годом. Но если это так, то опять же, какова во всём этом моя роль, или какую видит её сам Денница?

А последнее, надо понимать, ничего хорошего мне не сулит. Всё-таки интересно, зачем он спрашивал меня об Атеисте, ведь он знал мою реакцию на его вопрос. Или может он хотел этим дать мне знать, что он в курсе всего. И, видимо, последующая его откровенность и была связана с тем же фактором, что он всё знает и даже не скрывает этого. Но если был прав Атеист (а после рассказа Лизы о появлении Денницы с Наставником накануне корпоратива в компании с сумками, подсказывает мне, что в тех трагических событиях, во время корпоратива, не обошлось без их участия), то Денница попытается смоделировать ситуацию с расстрелом в компании, и здесь-то он и попытается вовлечь меня в его игру, только вот неясно в каком качестве.

Но пока – это одни догадки, строящиеся только на предположениях, и не имеющие под собой реальных основ. Может надо искать то, что кажется несущественным на первый взгляд. Что же ещё? Может ответ заключается в его желании отправить меня в командировку? Но зачем? Но стоп, ведь туда перевелась Эльза. Ну и что это даёт? Пока не знаю, но я знаю одно – надо оградить Лизу от всех этих событий. Ещё раз промолвив слово «Лиза», я заснул.

Глава 12