Псих

– Вот и сообщники вытряхиваются. – Округлив свои глаза, рвёт и мечет Болт, который уже готов расслабиться, чувствуя победу, как тут вдруг у Вени приходит второе дыхание. И он, собравшись с силами, со всей мощи, пяткой наносит удар по носку ноги Болта, отчего тот на мгновение теряется и, хватая толстыми губами воздух, пытается остудить свой организм от огня, который разошёлся по нему от его ноги, придавленной каблуком уже Вениной ноги.

– А эта, падла, последний транш назвал своим. – Вбил в крышку гроба, почти что покойника Болта, Веня.

– Что!!! – хором пронеслось над залом восклицание партнёров по оппозиционному бизнесу. А ведь когда дело касается денег, то тут уж существует своя непреложная и непререкаемая лексика и синтаксис, со своими разделениями на «наше» и «моё», где ошибки трагически непростительны.

– Я всё объясню. – Пытается отсрочить казнь пыхтящий Болт. Ну а пока решение обдумывается, то эти спарринг партнеры, с помощью сторонних наблюдателей отцепляются друг от друга, с придыханием посматривая, то на своего соперника, то на то, что осталось у них в руках – волосной трофей. Что одновременно взывало в них желание мстительно продолжить и в тоже время – страх перед потерей очередного клочка волос, заставлял оставаться на месте.

– Что за глупый скворец. – Неожиданно для всех, донеслось от стоящего у окна и рассеяно поглядывающего, как в окно, так и внутрь кабинета Певца, представляющего из себя творческую единицу, которая, всегда кстати на мероприятиях, заканчивающихся под шашлычок.

–А ты кто такой? – ошарашил всех визг Болта, летящего и размахивающего над своей головой кулаками в сторону Певца, от страха начавшего пятиться назад, и еле слышно блеющего:

– Я же про птичку в окне. – Но разве это сейчас важно для в бешенстве несущегося на него Болта, для которого «сам себе овца», вполне подходит для козла отпущения. Ну а вслед за Болтом, для того чтобы остановить это неистовство, которое может вылиться в порчу мебели, за которую потом ещё расплачивайся вскладчину, несутся его боевые товарищи – господа. Правда, в виду внезапности нападения Болта, который всё же успевает напасть на Певца и вцепиться ему в горло, что вполне было ожидаемым приёмом со стороны борца, подвизающегося на ниве борьбы за свободу слова, которое постоянно хотят задушить и поэтому этот приём отрабатывается этими борцами до автоматизма. После чего они, потеряв равновесие, всё-таки падают на стоящий рядом журнальный столик, который, не выдержав такого наскока, к которому разработчики столика непредусмотрительно не заложили подобный функционал, складывается и на свою высоту столика, приблизив к полу этих борцов. В свою очередь, мужская часть совета, наконец-то, добралась до борющихся, где при всеобщем шуме и суматохе, кто как, пытаются разнять этих драчунов.

– А вот и я. – Войдя в кабинет, заявляет довольный Позёр, но тут же остолбевает, увидев эту сцену, которая, как только раздались его вступительные слова, становится немой и где все взгляды почему-то обращены не на сцену, а как раз на него. Отчего Позёр, ничего не понимая, уже сам выдает свою антрепризу, замерев на месте, в позе ошарашенного известием, что он вовсе не из одного из колен, а просто русский.

–А, явился, не запылился. – Первая пришла в себя и бацнула Алибаба. – А всё ты. – Пригвождая к невидимому столбу, поднося навстречу носу Позёра указательный палец, Алибаба, ставшая на тот момент беспощадной Али ибн баба.

– Засел на одном месте и всё сиднем сидит и сидит, как Илья Муромец. – Вдруг лицо Алибабы озарила догадка, отчего Позёра посетила очень мрачная мысль, из-за чего ему даже пришлось сглотнуть застрявший комок в горле.

– Да-да, глотай, скоро только одними комками в горле питаться и будешь, режимный выкормышь. – Лязгнула своими новыми клыками Алибаба.

– Мама. – Глотая воздух, беззвучно простонал Позёр.

– Вспомни лучше своего ВВП. – Дьявольски рассмеялась Алибаба.

– Аля! Вы опять за своё. – Грозно окликнул её Кальян, вследствие чего произошла небольшая заминка и Позёр, воспользовавшись ситуацией, тут же унёсся прочь из этого места. После чего, он переполненный волнением бросился искать помощи у других своих соратников, которые круглосуточно, не покладая рук трудились под сенью этой телекомпании, где находились сейчас Модест и Илья.

– Может, ещё скажешь, за наше. – Бросила ожесточенный взгляд на Кальяна Алибаба, отчего тот не удержался на ногах и пал в кресло, но последующий хлопок дверью вслед за скрывшимся Позёром, вновь внесло своё изменение в сложившуюся диспозицию и теперь уже со всех сторон посыпались голосовые разнобои.

– Стой! Падла! Пережиток. Где мой айфон? Суки, уже сп*зд*л*. Да Путина на вас нет. Ах ты, штатовская подстилка. От такого же слышу. Звон посуды, треск рёбер, глухие звуки от ударов об почки и завершающая фраза, закрывающая все это представление: «Чё за глюпий скворец».

– Да, всё было в точности так. – Весь взмокший, разговаривая по телефону, сквозь запотевшие очки еле видя дорогу, на которую в виду его увлеченностью разговором ему было до одного места (Ну а когда вам до одного места, то это грозит вам, не попасть до своего), шёл по коридору «Станции» Позёр. При этом, он одним локтем придерживал дипломат, который в виду большой увлечённости разговором своего хозяина, потихоньку стремился на свободу вниз, тогда как в тоже время и другой локоть не простаивал, прижимая к его телу стопку папок. Ну и как же быть без третьей физической занятости – удержания в той руке прибора под названием колыбель Ньютона, которую ему подарили его коллеги по журналистскому цеху, как знак безвременья его журналистского гения, но теперь-то он понимал, что они имели в виду.

– Никогда не перегружай себя, тем более непосильной ношей. – Модест кивнул в сторону Позёра.

– И что ты хочешь сделать? – заметив, что Модест достаёт свой телефон, немного испугавшись, спросил его Илья.

– Назвать магическое имя и заключить с тобой пари. Десять к одному, что он обратит на меня внимание и у него из рук выпадет два предмета. – Прищурившись, бросил вызов Илье Модест.

– Три. – Только и успел ответить Илья, как его голос заглушил рёв Модеста, закричавшего в свой телефонный аппарат:

– А я, говорю, если бы не Путин, то.. – Но звон шариков ударившихся об пол, своим звуковым диссонансом, вслед за которым последовал более глухой шум от падения не обладающих такими физическими свойствами, как у шариков – портфеля и стопок бумаг, что произошло практически в одно мгновение, так как Позёр, вдруг споткнулся о невидимую преграду, сооруженную из услышанных им слов и всё его с собой имущество, получив ускорение, понеслось вперёд и вниз. Ну и напоследок, вслед за этим имуществом, последовал и сам их носитель – зазевавшийся Позёр.

Ну, а когда люди становятся ближе к земле, то они не могут не вспомнить свои… да и не только корни, а сразу же во всеуслышание оглашают мир воспоминаниями о своих и не только родственниках:

– Твою мать. – Выразил своё знакомство со многими родителями мимо проходящих прохожих падающий Позёр. Что при хорошей коридорной акустике, при звучании известного многим тембра голоса, плюс с музыкальным шариковым сопровождением и низкочастотном ударе об пол, эхом отдаётся в сердцах знатоков и всегда вызывает интерес у бойких до новостей хроникеров, которыми так кишит эта производственная площадка.

– Четыре. – Модест, хлопнув по плечу Илью, рванул дальше по коридору, оставив Илью взирать ему вслед и на то, как из студии на этот шум высыпались любопытные зеваки. Илья же решив, что стечение обстоятельств, вполне отражает степень удобства его прохода внутрь студии, что он сделал. При этом число добровольных помощников уже превысило предельное количество, грозившее перерасти в проблему для Позёра, который крутя головой по сторонам, старался определить того нечестивца, который послужил косвенной причиной его падения. Так что Илья, можно сказать, поступил благоразумно, скрывшись в дверях студии, где сразу же наткнулся на Гелю, для которой он уже приготовил несколько весьма хлестких слов. Но как всегда она его опередила, заявив, что её застали врасплох, после чего и привели сюда. Во что, конечно же, Илья не поверил, но ничего не сказал ей, одарив её улыбкой веры.

– А вот и наш пропащий. – Когда всё улеглось и все собрались обратно в студии, в сторону Ильи заявил курирующий эту группу, не понятно кто и что за фрукт.

– Ну и как будете подходить к делу. – Посмотрев на Илью, спросил его куратор.

– Без фанатизма. – Последовал ответ Ильи.

Глава 10

Дары привозящие

Недовольство, как и сила трения, сопутствует, а вернее будет утверждать, противопутствует всякому движению, и чем менее раскатана колея, то тем, пожалуй, более слышно роптание и возмущение недовольных эксплуататоров этого нового пути. Что в полной мере можно было отнести и к обслуживающему персоналу пункта контроля, у тоннельной границы АДа. А ведь им можно было бы порадоваться за соотечественников, получившим возможность ездить за эти внешние границы раздела, благодаря или как говорят чиновники из ведомства внешних сношений, путём продвижения своей твёрдой настойчивости, позволившей добыть расширения квот и количества выездных.

И если раньше, поток туристов, мелким ручейком тёк туда, в неведомую за границу, то после последних договоренностей с небесами и облегчения визового режима, число выезжающих кратно увеличилось, что могло не радовать прозябающих в АДу падших ангелов. Но с другой стороны, это не слишком нравилось привыкшим к прохладным отношениям к своей работе, служащим пропускного контроля, которым теперь приходилось, не покладая рук и, не сгибая колени, стоя, трудиться за стойкой пропуска.

– И скажи? Мне это надо. – Улучив свободную минуту, стоя за стойкой, возмущался обладатель густых бровей, по совместительству начальник службы контроля Харон.

– Чего опять-то? – привыкший к подобным выпадам своего начальника, вопросительно ответил держащий в руках детектор правды, беззаботный ангел.

– И спрашивается. Чего им не сидится на месте. И снуют туда-сюда. Посидеть спокойно не дают. – Возмущается Харон.

– Это своего рода закон сообщающихся сосудов, только обратного действия. Там поднялся и ты вслед за ним. – Улыбнулся про себя беззаботный ангел.

– А ещё говорят, что скоро нас посетит делегация с небес. – Начинает сплетничать Харон.

– Да, будет интересно посмотреть, а то пока что, редко кто к нам залетает. – Недальновидно заявляет беззаботный ангел.

– А чего они у нас не видели. – Удивлён в ответ Харон.

– Да, тебя, наверное, стоит опасаться. Ты уж, не упустишь момента и присмотришь себе небесного ангелка. – Залился смехом беззаботный ангел и по совместительству родственник начальника с бровями.

– Да пошёл ты. – Махнул рукой Харон.

– И верно. А то вон, новый поток приближается. – Последовал ответ беззаботного ангела, заметившего, что эскалатор, до этого выполняющий только свою побочную функцию – вентилятора, стал постепенно наполняться пассажирами, с вновь прибывшего рейса, и значит, ему следовало занять своё место, проверяющего багаж. Что, наверное, звучит не совсем обычно для путешественников, привыкших пересекать границы воздушным транспортом, которые подвергаются осмотру только при входе. Что опять же касается только простых воздушных сообщений, которые не идут ни в какое сравнение с перемещениями через границы таких разных миров; при которых мало ли что, ещё может видоизмениться.

– Попрошу для осмотра ваш дипломат. – Обратился хранитель детектора этот служащий контроля, к очень видному и высокому обладателю серебристого дипломата, который, не смотря на свой весьма хмурый вид, сумел нахмуриться ещё больше и недовольно заявить тому:

– У меня дипломатический паспорт.

– Прошу, конечно же, прощения. – Хранитель детектора подмигнул своему начальнику с бровями. – Но, в связи с новыми изменениями в правилах проверки, осмотру подлежит весь, без исключения, багаж.

– А мне плевать. – Захрипел хмурый и очень высокий пассажир.

– А вот плеваться, незачем. – Вытирая мокроту с лица, еле сдерживается, уже совсем не беззаботный сотрудник контроля, к которому присоединяется, почему-то довольный, обладатель густых бровей Харон, и ещё в форме силовиков, несколько, заостривших своё внимание на этом инциденте, обладателей развернутой плечевой диафрагмы.

– Есть правила и не вами они писаны. – Пронизывая своим взглядом этого денди, грозно сомкнул свои брови Харон. Хмурый же денди, заслонив своим телом дипломат, принялся судорожно что-то соображать.

– Когда я вылетал, ничего подобного не было. – Смирив тон, решил прощупать почву хмурый денди.

– Я бы тебе сказал. – Уже порывался задействовать свой детектор на почках этого дылды, оплёванный, теперь очень не беззаботный сотрудник службы контроля.