Последнее искушение свободой

Не знаю, чем бы это закончилось, но резкий голос Наставника прервал их атаку.

– Что здесь происходит?! – зычно гремит голос Наставника.

Наши ударники мешкаются и отходят от меня. Наставник же наклоняется ко мне и, подняв мою верхнюю часть тела, вновь придает ей некоторую устойчивость. Затем берёт бутылку воды и омывает моё лицо, проговаривая:

– Ничего нельзя поручить.

– Чего нельзя поручить? – открывая глаза, спрашиваю я.

– А ты уже – бодрячком! – проигнорировав мой вопрос, смеётся Наставник, и подойдя к столу, на котором стоит разложенная закуска и бутылка водки, наливает себе.

– Тебе уже хватит, поэтому и не наливаю, – говорит он, и выпивает свой стакан. – А какие планы были, – вздыхая, он достаёт из кармана револьвер и отдельную коробочку с патронами.

Макс с Антоном не издают ни звука, а только напряжённо следят за ним.

– Знаешь задачу про русскую рулетку? – вставляя патроны в барабан револьвера, продолжает Наставник.

– Слышал от Атеиста, – ответил я.

– Надо же, ты всё знаешь… Правда, кто такой Атеист – мне неизвестно, – вставляя четвёртый патрон, продолжает говорить он.

– Скоро наш общий приятель познакомит вас, – отвечаю я.

– Ну, я всегда рад новому знакомству, – говорит он, и крутит барабан. – Так, в общем – к делу. Я решил слегка придать тонусу задачке и вместо двух патронов вставить четыре. Как ты на это смотришь? – глядя на меня, сказал Наставник.

– Когда смотришь в отверстие пистолета – не выбираешь, как на это смотреть, – сказал я.

– Видишь, мы с тобой уже приходим к общему пониманию, – проговаривает Наставник, и вдруг тишину разрывают два выстрела. Я, одёрнувшись головой, с ничего непонимающим видом смотрю на окружающих. Сбоку от Наставника стоят Макс и Антон, с такими же удивленными, оторванными от действительности лицами. Они в свою очередь, также непонимающе смотрят на Наставника, а затем синхронно валятся вперёд, на пол, как подкошенные. Но они и вправду подкошенные – пулями из револьвера Наставника. Я же вновь перевожу взгляд на Наставника, который как ни в чём не бывало смотрит на меня. Он видит моё вопросительное выражение лица и, растягивая трагическую минуту, подходит к столу, чтобы дозаправиться и продолжить свою беседу со мной.

– Посмотри на них. Они, и им подобные – только попутчики на твоём пути к цели. Но они, льстя себя надеждами, считают, что именно Князь Тьмы их попутчик на их пути. И что используя его как инструмент, смогут в дальнейшем обойти его. В душе они считают себя приверженцами добра и морали, а их контракт с дьяволом – всего лишь необходимое зло, которое в будущем покроется тысячью добрых деяний (правда, до которых им, уже после подписания контракта – нет никакого дела). Я же придерживаюсь иных взглядов. Для меня, как раз Денница и олицетворяет истинный, без всякой патетики путь! – сказав это, он крутит барабан и, направляя на меня револьвер, продолжает. – А вообще… Что мне за дело, кто из них прав! Для меня – это всего лишь спор двух хозяйственных субъектов.

– А ты, я вижу, достоин его, – говорю я, и закрываю глаза.

– Конечно, – слышу я другой голос, и вслед за ним – ружейный выстрел.

Я открываю глаза и вижу, как уже теперь валится вперёд Наставник, выплевывая изо рта кровь вперемешку с дробью. Затем мой взгляд перемещается к двери, и я вижу Атеиста, стоящего наперевес с ружьем. Атеист с какой-то виноватой улыбкой смотрит на меня и, со словами: «Всё, собеседование окончено!», – кладёт ружье на стол и подходит ко мне.

– Ну что, как ты? – спрашивает он, видимо, для какого-то незримого приличия. Как будто не видно – ещё бы пару заездов, и про мои дела можно было бы спрашивать у патологоанатома, который, закусывая выпивку, расставленную у ног очередного «жмурика», философски бы заметил (сославшись на теорию относительности Эйнштейна), что у него, в отличие от его клиента, дела идут довольно неплохо. Я бы ещё ответил так, как любят отвечать герои мыльных опер: «Мне очень жаль». Но что-то мои мысли растекаются не туда, и надо бы собраться…

– Давай, я тебе помогу, – обхватив, начал поднимать меня Атеист.

Затем, после небольших моих выкрутасов плохо работающими частями тела, он всё-таки смог меня усадить на стул, где налив мне немного алкоголя, дал слегка взбодриться им. Больше прокашлявшись, чем выпив, я, глядя на Атеиста, наконец-то, задал мучавший меня вопрос:

– А мне сказали, что ты уже Там, беседуешь с творцом.

Атеист, опрокинув в себя стаканчик жидкости, ухмыльнулся на мой вопрос, присел напротив меня и высказал своё видение ситуации:

– Так было задумано, иначе было нельзя.

– Что задумано? Давай, рассказывай – не томи душу! – с нетерпением ответил я.

– Ты теперь можешь не торопиться – у тебя ещё вся жизнь впереди, в отличие от меня, – как-то печально сказал Атеист, потом подумал с минуту и продолжил. – Ты меня извини за тот инцидент на остановке, не смог я сдержаться, когда они сообщили мне, что ты едешь с Эльзой сюда.

– Но, постой, – хотел было возразить я, но Атеист, подняв руку, остановил меня и продолжил дальше.

– Просто я её столько не видел, а тут ты с ней на перроне в обнимку, вот я и сорвался, – сказав это, Атеист, налив себе ещё несколько капель, опрокинул их в себя. – Так вот, они мне поставили условие: либо я разберусь с тобой, либо они уже разберутся сами, и с тобой, и с Эльзой в придачу! – сказал Атеист.

– Так кто они? – не выдержал я.

– А разве непонятно? – спросил Атеист, и посмотрел на уже мирно лежащего Наставника.

– Всё же я не пойму, зачем ему это всё? – сомневаясь, спросил я.

– Ему – не знаю, но он всего лишь доверенное лицо заказчика. Его инструмент в местных реалиях. – Сказав это, Атеист посмотрел внимательно на меня, что-то соображая, но так как моё лицо в данный момент не могло проявить достаточной живости (просто из-за соприкосновений с чужими руками и ногами, оно сегодня не читалось), то он решил не гадать по поводу моего понимания, и продолжил свой разговор.

– Я всё думал, каким образом он решит меня использовать. Хотя… Собственно, насчёт того, на что он будет давить – было не сложно предугадать. Зная твою слабость – её и используют. Вот он и привез с твоей помощью Эльзу сюда, чтобы я её увидел и, уже после, выйдя на меня, поставить меня перед условием: если не я, то это сделают другие, да и мне деваться будет некуда – они найдут способ определить мою судьбу.

– Но зачем это надо Деннице? – я, конечно, понял, о ком ведёт речь Атеист, спросив его.

– Я же тебе ещё в прошлую нашу встречу говорил – он решает с помощью нашей миссии куда более глубокие задачи по противостоянию с Годом. Так что падший ангел это хоть и не плохо для него, но не совсем отвечает тем задачам, которые пытается решить Денница. Вот если бы один ангел убил другого – эффект от этого был бы куда глобальней. «Как так, посмотри что с ними сделало очеловеченье, даже лучшие из лучших, поддавшись пороку, не выдерживают!». И я думаю, что подобная мысль была бы раскручена на полную катушку Денницей, и не исключено, что она бы посеяла немало сомнений в рядах ангелов. Ведь одно дело, когда человек несёт угрозу самому себе, и совсем другое дело, когда он угрожает своим существованием ангельской братии. И вот тут Денница, смог бы заручиться новой поддержкой среди ангелов! – высказав это, Атеист поднялся с места, прошёлся вдоль кабинета, и, подойдя к столу, облокотившись на него, с каким-то задором сказал. – Но у него ничего не вышло. Так ведь?

Атеист как-то нервно засмеялся. Я же сидел, не имея сил что-либо сделать. Видимо, запас энергии, поддерживающий меня, приблизился к тому, чтобы исчерпаться.

– Но что мне было делать? Они наметили план действий на сегодняшний вечер. Вот видишь – вооружили меня. Ха-ха! На свою голову. Привезли для страховки снова Эльзу. – Выговорив её имя, Атеист снова как-то помрачнел. Затем, в одно мгновение снова оживился и с жаром продолжил. – Но я же – атеист, меня на вере не проведёшь, а на безверие – тем более. Так что, мне необходимо было сделать только одно – не дать им времени, чтобы связаться с их куратором. Чтобы они не смогли скорректировать свои действия с Денницей, чтобы полагались только на себя.

– Но с чего ты взял, что Наставник пошёл бы на такие радикальные действия, и они просто бы не ограничились побоями? – вставил я.

– Знаешь, когда я взял в руки этот карабин, то во мне что-то щёлкнуло. Мои руки дали мне подсказку, и я, то ли понял, то ли вспомнил – я уже держал это ружье в своих руках, но я не стрелял из него, могу тебе побожиться. Хотя, это звучит в моих устах несколько парадоксально. Видишь ли, им нужно было, чтобы в моих руках было именно то ружье, из которого и было совершенно преступление. Так что вопросы, откуда оно у них, и кто совершил расстрел – уже не оставляли сомнений. И за решимость Наставника можно было не сомневаться, он бы е без разглагольствований применил.

– Ну, насчёт разглагольствований… Я бы поспорил с тобой – слегка оживившись, заметил я.

– Ну, это точно, – засмеялся Атеист, – глаголить он любит, это его прилагательное, как человека. Отсмеявшись несколько простужено, Атеист ещё подлил нам и, выпив со мной, продолжил. – Чтобы вынудить их действовать самостоятельно, я и запустил эту утку, про мою нейтрализацию в ходе задержания.

– Вот почему на нём лица не было после того телефонного звонка, – вспомнил я.

– Ну, а дальше ты видел, – спокойно сказал Атеист.

– Скажу честно, не очень-то комфортно быть зрителем в первом ряду, – с иронизировал я. Атеист не ответил, а подойдя к лежащему Наставнику, наклонился и подобрал лежащий рядом с ним револьвер, затем открыл барабан, посмотрел и хмыкнул.

– А смотри-ка, у тебя не было никаких шансов, будь у него возможность выстрелить! – Он возвратил барабан на место и прокрутил его.

– И что ты собираешься дальше делать? – с тревогой наблюдая за его действиями, спрашиваю я.

– А что мне здесь ещё делать. Все дела закончены, – обречённо говорит он.

– А как же Эльза? – всё больше тревожась, спрашиваю я.

– А что Эльза. С нею всё кончено. Если тебе интересно – можешь в дамский туалет заглянуть и посмотреть, что с нею сталось. – С ненавистью на последних словах, Атеист подносит револьвер к своему подбородку и нажимает на курок, но выстрела не происходит – только слышится звук спускаемого курка, говорящего о пустой ячейке барабана.