Козак. Черкес из Готии

Прием неожиданно появившегося наследного вассала состоялся, можно сказать, в неформальной обстановке, в кабинете белербея Касим-бея и его младшего брата Ага-Магмуть.

Даже в период своего расцвета княжеская семья Феодоро не могла похвастаться большим количеством членов рода. Несколько сыновей и еще меньше дочерей в княжеской семье – вот и весь состав родственников византийской императорской семьи, а в последующем и султанов Османской империи.

Вырезанная под корень султаном Мехмедом II, вся аристократия княжества и князья – совладельцы княжества в 1475 году, насильственно мусульманизированный единственный наследник – мальчик Александр и его сестры, отправленные в гарем, оставили в княжестве только готские крестьянские семьи, потерявшие большую часть мужского населения.

Практически та же участь постигла и главного врага старого княжества Феодоро – генуэзскую республику Кафа. Аристократию республики постигла участь аристократии Готии, а сама республика теперь вошла в подчинение наследника князей Феодоро белербея Кафы и мангупского принца Кеналби (бывшего Александра). Теперь, когда Страна Сорока Замков превратилась в Мангупский кадылык, ее владетели стали наследными черкесскими принцами. Принцами по крови и формальными сеньорами всех черкесских княжеств как мусульманских, так и христианских владетелей – от Северного Кавказа, до Черкасс под Киевом, командиром войск азабы бывшей Готии и Кафы.

Наследниками принца Кеналби (Кемаль-бея) оставались в 1571 году двое наследных черкесских и амангуптских принцев, известных истории под именами Ага-Магмуть и Касим-бей.

Старший принц Ага-Магмуть, поправив Мангупским кадылыком (провинцией) немногим более трех лет – с 1565-го до 1569 года – успел передать Касим-бею должность белербея до его неудачного похода к Астрахани в войне с Московским царством.

Младший принц, Касим-бей, только недавно едва избежал смерти после неудачного похода на Астрахань, где под его руководством Османская империя собиралась построить канал, соединяющий Дон и Волгу. И только куча золота и заступничество хана Девлет-Гирея спасли жизнь неудачливого принца от гнева султана.

Дворец в Кафе мангупских принцев, сохранивших дух, уклад и традиции владетелей Феодоро в течение почти целого столетия, считался образцом и местом воспитания наследников крымских ханов и черкесских князей. Воспитание и образование в амангуптском дворце считалось одним из самых престижных для наследников многих родов Причерноморья и Кавказа. Этот дворец видел многих и переварил внутри себя не одну неординарную личность.

Оба отнюдь не молодые, принцы Феодориты с явным интересом рассматривали появившегося из далекого прошлого наследника вассала своих христианских предков.

Есть чему удивляться. Мусульманские владыки христианской провинции и собственных наследных христианских подданных давно привыкли обращать внимание на предложения архиерея Готии и Кафы, который явно дал понять, что подтверждает личность появившегося с Далекого Востока наследного вассала, даже бывшие владения вассала успел проверить. Единственный высокородный вассал, успевший почти мгновенно стать рейсом флота, топчи, смотри – дважды элита империи, и даже получить земли как провинциальный тимариот империи. Практически полностью независимый от Мангупа высокородный тимариот, не скрывающий своего наследственного вассалитета.

В очередной раз рассказанная история и в меру возможностей разъясненный путь возврата на историческую Родину, как и ранее, был принят с интересом и явной благожелательностью. Да и что можно ожидать от пятнадцатилетнего, всего лишь недавно вошедшего во взрослую жизнь, можно сказать, отрока и новика. Удивительно только одно, как сын таких высокородных родителей абсолютно не умеет владеть мечом и не обучен дворцовому этикету. Хотя нет, этикету учили, но чужому, далекому от ценностей европейского и арабского мира. Этикет и науки стран, находящихся за легендарным Китаем, торговцы которого изредка добираются до Крыма и Кафы.

В этот момент острый ум одного из самых образованных людей Османской империи сделал стойку и вывод. Купцы и рабы из далекой Поднебесной империи все же бывают в главном торговом порту Черного моря, городе Кафа.

Пока пусть новоявленный вассал поживет гостем в дворцовых покоях – Касым-бек принял решение и решил претворить его в жизнь.

– Сеньор Ингварь, поскольку, пока мы не опровергаем вашего статуса наследника нашего вассала графа марки, приграничной территории владетеля Камары, иными словами маркиза княжества Феодоро и служилого князя, то разрешаем вам именоваться графом Готии, с правом титулования графа – как «вашего сиятельства» Ингваря графа Камара Готии, сына Теодемира, тимариота Мигии и Силистии. Надеюсь, еще до момента вашего убытия в средиземноморскую эскадру, как только сведения по вам подтвердятся и сверятся с документами, мы с радостью примем у вас клятву вассала с подтверждением ваших наследственных прав и титула, – огласил решение Касым-бек.

– Пока приглашаем вас на ужин, после которого мы в более непринужденной обстановке с удовольствием послушаем вашу удивительную историю и описание далеких стран, – закончил беседу Ага-Магмуть.

Впервые оказавшись приглашенным на ужин лиц королевской крови, я ощутил настоящий испуг. Во-первых, возникает вопрос: как надо себя вести? Во-вторых. А что одеть? Не покупать же мне местный наряд за кучу денег, которых у меня нет. Такой наряд шьется неделями, в лучшем случае сутками.

Еще в Ачи-Кале встал этот вопрос. Однако там удалось использовать камуфляж. Единственное, что я сшил и заказал, так это три берета, пара больших и один средний, для ношения на судне. Время такое. Никто не ходит без головного убора.

Береты украсил разрезанным на три части пером золоченого листа папоротника (искусственного, из целлюлозы). Плюс на беретах по значку, нашивка в виде треугольного флажка. И все!

В данном случае одним беретом отделаться не получится, да и не нужен он на официальном ужине благородного сословия.

Пришлось перерывать всю свою и оставшуюся от Бориса одежду. Решил не повторять местную аристократию. Все равно это мне не по силам. С драгоценностями тоже не тот уровень. Несколько моих золотых украшений – тоже не серьезно. Хотя то, что есть у меня, – явно простолюдину или отпрыску обедневшего благородного рода предел мечтаний.

Есть еще один нюанс. Технология изготовления золотых украшений. Мои – цепь с крестом, браслет и перстень – для XVI века должны быть из разряда шедевров ювелирного искусства.

Надел летний костюм, троечку, шелковую рубашку и подпоясался белым шелковым флотским шарфом. На ногах лакированные туфли. На отворот пиджака нацепил юбилейный значок – флажок. Под полой пиджака поместился военно-морской кортик.

В правой руке теперь всегда со мной комбинированная трость, украшенная золотистой нейлоновой лентой, с массивным набалдашником, которым можно при необходимости и голову пробить, а внутри как основа – все тот же штык от винтовки-мосинки.

Темно-серая шелковая рубашка с расстегнутым воротом, таким образом, чтобы была видна цепь, завершала образ некоего гостя с Дальнего Востока.

Да, еще кое-что – обычное выбритое и продезинфицированное одеколоном лицо, с небольшой заявкой на появляющиеся усики, еще раз резко омолодило образ и создало вокруг меня неизвестный для окружающих аромат.

Вот передо мной открывают огромные двери в большой зал, в дальней части которого размещен буквой «П» огромный стол, за которым восседали около двух десятков разновозрастных и разнополых представителей местной знати.

Слышу что-то типа «его сиятельство Ингварь… вассал князей Мангупских…». За это время как-то естественно освоились разговорный османский и татарский языки. Количество слов, используемых в обиходе, довольно небольшое, и многие из них международные.

Огромный зал с декоративными арками впечатлял своими размерами, освещенный большими окнами и дополнительным рядом круглых окон верхнего яруса с витражами из цветного стекла. Внутри арок зала вдоль стен разместились разные шкафы и деревянные сундуки с накладными коваными петлями изощренной формы и рисунка.

На галерее верхнего яруса у стены здания разместился оркестр, дирижер оркестра, в отличие от нашего современника, стоял спиной к подчиненным, наблюдая за жестами церемониймейстера, который взмахами своего жезла с набором колокольчиков управлял многочисленной прислугой.

Рядом с церемониймейстером в нарядной поварской форме стоял шеф-повар, рядом – глашатай.

По углам огромного зала установлены на стойках жаровни для благовоний. С высокого потолка свисают три огромные кованые люстры, на которых зажгли десятки свечей, освещающие кроме зала еще и потолок, насыщенный резьбой и позолотой, с росписью сцен из раннего Ренессанса.

В нишах, за колоннами у стен, виднеются серванты и стоящие в ряд слуги.

Почти мгновенно, стоило мне перешагнуть порог, поклониться, а взору сидящих увидеть мою персону, ко мне подошел слуга, жестом рук указавший мне направление движения к столу, прямо к середине его основания.

Подхожу, вновь кланяюсь вначале сидящим в вершине буквы «П» на почетном месте двум уже знакомым мне принцам, потом сидящим рядом с ними молодой девушке, девочке, маленькому мальчику и склонному к полноте молодому татарину.

Потом удостаиваю кивков уважения сидящих молодых мужчин, подростков и мальчишек с такими же девушками и девочками в правой и левой части стола. За одним столом разместились представители как христианской, так и мусульманской веры.

Золото и драгоценности, шелка и золотая парча, меха соболя и горностая, диадемы или драгоценные сетки, удерживающие волосы, драгоценные заколки и не менее драгоценные фибулы и ожерелья, серьги, браслеты и куча перстней, выполненных из золота и драгоценных камней. Платья с длинными рукавами, искусно расшитые золотыми, серебряными и цветными нитями с россыпью бриллиантов и жемчуга. Одежда каждого сидящего за столом явно носила намного больше килограмма украшений.

У четверых сидящих за столом девушек и еще трех девочек, из одиннадцати, верхняя часть лица оказалась прикрытой тонкой вуалью, настолько тонкой, что все черты лица и глаза были прекрасно видны сидящим за столом.

Дети и часть сидящих за столом явно смотрели на меня как на что-то необычное, двое молодых парней и три девицы почти мгновенно надели на лица маски высокомерия и удивления.

Как «это» оказалось тут? Именно такого взгляда я удостоился от молодой девушки, сидящей возле принцев. Как оказалось, их сестры.

Оценивающего взгляда удостоился я от молодого татарина, будущего крымского хана по прозвищу «Жирный».

В зале, за обеденным столом, оказались воспитанники наследников Крымского ханства, удельных черкасских князей Кубани, Ногайской орды, Северного Кавказа и Закавказья. Считалось престижным получить образование и воспитание при дворе амангуптских принцев, даже дети султанов от черкесских жен проходили воспитание в бывшем дворце кафских правителей в семье родственников султана – амангуптских принцев, в городе, который сами османцы называли Кучук-Истамбул (Малый Стамбул).

Здесь, среди античных скульптур, фресок и картинных галерей, библиотеки с изданиями еще византийских времен, будущие правители стран мусульманского мира и их будущие невесты получали образование намного более высокое, чем в королевских семьях Западной Европы.

– Представляю вам вернувшегося в Мангуп наследника наследных вассалов дома князей Феодоро маркграфов Камары и Готии, маркиза Мангупа Ингваря сына Теодемира, тимариота Мигии и Силистии, рейса, топчи и азабагахази флота империи, – еще раз представил меня присутствующим Касым-бек.

– Хочу добавить, что, хотя потомок наших вассалов получил образование в далеком закрытом университете страны Чосон, расположенной на Далеком Востоке за Поднебесной империей, именуемой Китай, как будущий рейс и топчи, представленные им документы и проверенные во флоте повелителя знания и навыки не вызывают сомнений в подлинности и качестве. Так как маркиз Ингварь имеет еще и собственный корабль, то его уже приписали к ведомству капудан-паши империи и даже выдали направление в действующую Средиземноморскую эскадру, – второй принц дополнил информацию о стоящем перед присутствующими новике.

– Присаживайтесь, маркиз, а позже, думаю, у присутствующих появится много вопросов к вам. Да и мне было бы интересно узнать, как вы путешествовали и как живут люди в других странах.

– Спасибо, мой князь, – кланяюсь и сажусь на самый крайний стул, на спинке которого уже вывешен небольшой штандарт с гербом от Рюриковичей и символами инь и янь с Дальнего Востока. Последним прибывший на застолье маркиз и севший за общий стол словно включил выключатель, на который отреагировал церемониймейстер, взмахнувший жезлом с колокольчиками. Слуги мгновенно вышли из ниш и приступили к сервировке стола.

Большой «П»-образный стол шириной более метра, накрытый толстым сукном, поверх которого уложена большая льняная скатерть, по внешней стороне которого расположились обедающие, в свободную внутреннюю часть принял процессию слуг, накрывающих на стол.

По внутренним углам стола на высоких стойках, поднимающихся из ваз с розами, установлены четыре канделябра со свечами, дополнительно освещающими стол.

Стоило только присесть за стол, как ко мне тут же подошли две служанки с чашей для мытья рук и расшитым полотенцем.

Вначале подали закуски, выложенные на закусочные тарелки. Холодцы из дичи, салаты и икру сменили горячим. Закусочные тарелки заменили мелкими столовыми и чашей для супа.