Первоклашка

Слёзы хлынули из глаз Даши. Захар совершенно растерялся. Никто в жизни не учил его тому, как надо вести себя «мужику», когда девушка плачет. Тем более, если эта девушка – твоя родная дочь.

Даша, несмотря на слёзы, старалась говорить твёрдым голосом: «Папа, да какое, нафиг, мороженое?! От тебя мама ушла! Ты хоть это понимаешь? У тебя семья рушится, а ты тут… конфетки… Ты хоть как-то попытался её удержать, или тебе уже всё равно?!» Захар молчал. Он чувствовал себя так, будто учительница в школе отчитала его за невыученный урок. Единственное, что он сумел вымолвить после некоторой паузы, было: «Даа, дочь… а ты ведь совсем взрослая у меня стала!»

Даша вытащила свою руку из ладоней Захара. Она встала, взяла со стола телефон, и, изредка всхлипывая, тихо произнесла: «Да, папа, я стала совсем взрослая. Только, к моему сожалению, произошло это без твоего участия».

Прикрывая одной рукой нос и рот, Даша выбежала из кафе на улицу…

Захар сидел, долго неподвижно глядя на чёрный кружок разрезанной маслины в кусочке пиццы, будто его оглушили чем-то тяжёлым. Он впервые в жизни совершенно по-честному признавался себе где-то глубоко внутри, что не знает, что делать, куда идти и как дальше жить. Ему даже не хотелось шевелиться. Странно, но даже эмоций не было никаких. Захару вдруг представилось, что в целом мире есть только он один, неподвижно сидящий за столиком в кафе. А вокруг – на тысячи, да что там, на миллионы километров – зияющая пустота… Откуда-то сверху, словно фото на рекламном баннере, появилось лицо Мефодия. Он беззвучно говорил что-то, и только по губам можно было прочитать: «…как будешь готов к переменам – дай мне знать!» Захар ухмыльнулся: «Ну что, экстрасенс? Вот он я! Готов, весь как есть! Давай, меняй мою судьбу! А где ты? Смылся? Нету тебя?! Бред всё! Дошёл Захар до точки. Вся жизнь – коту под хвост! И в результате не нужен никому…» Голова Мефодия откуда-то издалека вдруг спросила: «У вас всё в порядке? Я могу чем-то помочь?» После этого голова исчезла в пустоте, и Захар, вздрогнув, очнулся от того, что молоденький официант, похлопывая его по плечу, повторил вопрос: «Мужчина, у вас всё в порядке? Я могу чем-то помочь? Вам плохо? Может, „скорую“ вызвать?» Захар понял, что он, погрузившись в свои мысли, начал разговаривать вслух. Улыбнувшись, он поспешил успокоить официанта: «Нет-нет, спасибо, всё в порядке. Молодой человек, а принесите-ка мне водочки, пожалуйста. Грамм двести».

Официант, видимо привыкший к разным просьбам клиентов, нимало не удивляясь заказу, ответил: «К сожалению, у нас из алкогольной продукции только пиво. Но здесь неподалёку есть кафе „Вираж“, там полный ассортимент».

Захар расплатился и, поблагодарив официанта, подумал: «Хм, символично: моя жизнь делает крутой вираж. Кафе полностью соответствует по названию. Значит, мне туда!»

Буквально через пять минут он распахнул двери кафе

«Вираж», полностью отдавшись воле судьбы…

Глава 8

Захар был абсолютно убеждён не только понаслышке, но и на неоднократном собственном опыте, что любое горе легче переносится, если его «утопить в вине», или «разделить с понимающим человеком». Кафе «Вираж» в тот вечер стало местом, где Захар старательно выполнил оба пункта этой жизненной «аксиомы». Единственное, чего он никак не мог предположить – насколько пророческим окажется в его жизни это место, а точнее, это название…

Уже через час-полтора, изрядно выпив, Захар вёл ду- шещипательные доверительные беседы со своим новым «лучшим другом»: случайным собутыльником, дружба с которым началась с традиционного вопроса: «Будешь?», и столь же традиционного ответа: «Спасибо, вообще-то я не пью…» Как это часто бывает в России, совершенно постороннему человеку, согласившемуся по той, либо иной причине, на роль «жилетки», мы выкладываем без тени сомнения всё, что никогда в жизни не доверили бы даже самому близкому другу, или родственнику. Вот и новый собеседник Захара, оказавшийся человеком достаточно мягким, не умеющим «вовремя отказать», уже буквально через полчаса знакомства знал всю «подноготную» о жизненной ситуации Захара, о его взаимоотношениях с женой, дочерью, любовницами, коллегами, мамой. Периодически вставляя в беседу похожие ситуации из своей жизни, он всё больше завоёвывал «уважение» Захара. Вскоре друзья уже крепко жали друг другу руки и периодически горячо обнимались, вставая со своих мест, и похлопывая друг друга по спинам. Они эмоционально обсудили такие важные, но вечно неразрешимые вопросы, как «конфликт отцов и детей»; «недооценённость мужчин в современном обществе»; «коварство, подлость и сребролюбие женщин в отношениях с мужчинами», где ключевой фразой было традиционное: «все бабы – стервы…» Потом последовали уже более спокойные темы «охоты-рыбалки», кадровой политики правительства и состояния спорта в стране. Посетовав на «бесчеловечность» ценовых составляющих экономики государства, друзья, после короткого замешательства, решили «взять ещё». Замешательство состояло в быстро преходящем чувстве неудобства со стороны Захара в связи с отсутствием у него наличных средств. Новый друг оказался очень убедителен в своих доводах: «У тебя горе. Я угощаю!» Сомнения Захара были быстро исчерпаны. Далее процесс «снятия жизненного стресса» протекал у друзей по традиционному сценарию. Последовали несколько заказов любимых песен, «Шампанское» за соседний столик, танцы с бесплодными попытками знакомства с миловидными хохотушками…

Было уже далеко за полночь. «Потерявший» своего товарища Захар, плохо связывая слова воедино, путешествовал от столика к столику, почти везде встречая негативную реакцию посетителей на своё появление. Поведение его не могло остаться незамеченным со стороны администратора и верзилы в пиджачно-брючной паре из семейства «охранников». «Вышибала» с гладко выбритой головой, практически без шеи переходящей в туловище, и широко расставленными в стороны руками, видимо, для придания внушительности и уверенности самому себе, в грубой форме выставил Захара на свежий воздух. Собрав воедино остатки попранного чувства собственного достоинства, Захар выкрикнул в закрывшуюся дверь кафе несколько фраз. Обращены они были, видимо, не только к обидчику, а ко всему миру вообще, так как звучали во множественном числе. Самыми приличными словами в этих фразах были: «уроды» и «козлы». Сильно покачиваясь из стороны в сторону, Захар медленно побрёл по малолюдной улице, повинуясь прописанному в глубине мозга врождённому инстинкту «возвращаться домой». Нащупав в кармане телефон, он достал его и попытался разобраться в «прыгающих» записях о пропущенных звонках. Записей было много. Дважды звонил Михаил. «Поправив здоровье» вечером после работы, он делал попытки «поддержать» павшего духом товарища в тяжёлой жизненной ситуации. Пять, или шесть звонков было от мамы, не находящей себе места от беспрецедентного отсутствия сына в её жизни в течение длительного времени. Сын на телефонные звонки не отвечал. Телефон невестки был недоступен. Уже поздним вечером она узнала от внучки, что «мама с папой разъехались и вместе жить не будут». Эта весть совсем лишила её сна, и она, несмотря на физические трудности, связанные с болезнью суставов, решила следующим же утром добраться до квартиры Захара… Один звонок был от Даши. Немного успокоившись после разговора с отцом, она поразмыслила и решила, что была несколько жёсткой с ним. Набрав его телефон, она хотела извиниться за сказанное. Ничего этого Захар, увы, не знал…

Пути, которыми мысли и желания приходят в голову людям в состоянии опьянения, удивительно непредсказуемы, а потому необъяснимы никакими науками. Просматривая пропущенные звонки, Захар вдруг твёрдо решил позвонить Лизе, поехать к ней немедленно, невзирая на время, и поговорить обо всём, что накопилось в его душе за последние годы. Отыскивая номер телефона жены в электронной записной книге, Захар, покачиваясь, и не глядя перед собой, сделал несколько шагов на проезжую часть, слабо проявляющуюся в мигающем жёлтом свете светофора. Где-то неподалёку, за изгибом соседней улицы, он услышал взвывающий рёв мощных машин ночных «байкеров», хозяйничающих в это время на городских трассах. Затуманенный мозг Захара никак не отреагировал на этот звук. Буквально через несколько секунд резкий удар хромированной дугой вылетевшего из-за поворота мотоцикла швырнул Захара на обочину…

Нет, он не почувствовал никакой боли. Было ощущение, что кто-то невидимый очень сильно встряхнул всё его тело, после чего мягко опустил на воздушную перину в полной темноте и в такой умиротворяющей тишине…

ЧАСТЬ II

«У каждого из нас свой путь на Земле, свои желания на этом пути, свои трудности, и свой набор качеств для их преодоления. Все встречи, контакты и взаимодействия притягиваются лишь для реализации желаний каждого из нас, получения набора эмоций при реализации этих желаний, и, соответственно, нового опыта в физическом теле.

Именно получаемые эмоции, как разновидности выделяемых во Вселенную энергий, важны для Высшего Разума и для баланса электромагнитной (энергетической) решётки Земли. А мы здесь все – волонтёры, согласившиеся когда-то на эти роли.

Пока мы пребываем в физических телах – наша воля и свобода выбора остаются ограничены определёнными пределами: пределами наших физических возможностей. Истинно свободен лишь наш дух. Поэтому попытки соединиться с ним ещё отсюда, не выходя из тел, столь важны. Когда это удаётся – только тогда начинается истинное СО-творение, то есть создание себя в согласии с божественным началом».

И. Яковлев, «Осенизмы»

Глава 1

…Захар не смог бы ответить даже примерно, сколько времени он перемещался в этом тёмном пустом коридоре. И хотя никаких неприятных ощущений он не испытывал, ему стал уже порядком надоедать этот бесконечный однообразный процесс. Нельзя сказать, что процесс был «обычным». Захару подумалось, что его нынешние ощущения очень напоминают те, что он испытывал в странном ярком сне, когда ночевал у Мишки. Тогдашнему сну он не придал особого значения, посчитав всё «какой-то чертевнёй» и посетовав: «приснится же!» Однако теперь вновь это ощущение невесомости, обострённые осязание, слух и зрение, осознание беспрепятственного полёта, без участия его рук и ног… Изредка он чувствовал какое-то перемещение воздуха вокруг, видел короткие вспышки мельчайших огоньков сверху и снизу, что-то вроде мелькания теней. Но в целом процесс был довольно однообразен, и Захар уже стал убеждать себя, что пора просыпаться. И вдруг один из мерцающих впереди огоньков стал стремительно увеличиваться в размерах. Вскоре границы этого светового шара уже невозможно стало охватить взором, и буквально за какие-то секунды Захар будто бы растворился в незнакомом ему пространстве света. У него немного захватило дух от масштабности происходящего, и он ощутил лёгкое головокружение. Странным было то, что очень яркий золотисто-белый свет, льющийся отовсюду одно- временно, нисколько не слепил глаза. Захар не испытывал страха. Его чувства можно было сравнить с любопытством ребёнка, не ведающего, что в мире бывают опасности. Ему стало очень комфортно, скорость движения значительно замедлилась, и уже не хотелось как можно скорее проснуться. «Не пойму: я что, в раю, что ли?» – с улыбкой подумал Захар. Это был первый вопрос, возникший в его голове за всё время необычного путешествия. Но то, что появилось в его голове сразу после этого, заставило Захара немало удивиться. Он услышал знакомый голос. Точнее, он даже не услышал его! Этот голос как бы образовывался из ниоткуда внутри его головы! «Здравствуй, Захар!» – мягко произнёс голос, – «наконец-то у нас появилась возможность вполне ощутимо и без помех пообщаться». Кому принадлежал знакомый голос, Захар вспомнил сразу. Это был тот самый «наставник» из недавнего необычного сна, в котором он видел всю свою жизнь, как в кинотеатре. Голос тем временем продолжал: «На самом деле, Захар, нет ни рая, ни ада. Люди сами придумывают их себе. А общаемся мы с тобой благодаря одной из твоих тонких составляющих, просто сонастроившись по вибрациям. Впрочем, давай обо всём не спеша и по порядку».

Захар воистину почувствовал себя, как ребёнок, впервые попавший в «Диснейлэнд». Он озирался, разворачивался на 360 градусов, улыбался, и глаза его, как ему казалось, приобретали размеры олимпийских медалей. Не видя и не чувствуя плотности своего физического тела, он при этом изнутри ощущал его, как и прежде. С тем лишь различием, что у него отсутствовали какие-либо неприятные, или болезненные переживания. Немного ошалев от этих впечатлений, Захар по-детски произнёс вслух: «А вы что, читаете мои мысли? А вы вообще кто? Почему я вас не вижу?» Он чуть было не добавил «дяденька», но сдержался. Ответ пришёл в голову практически без задержки: «Да, Захар, здесь тебе не обязательно напрягать свой речевой аппарат. Твои мысли прекрасно читаемы. Мои, как ты понимаешь, тоже. Я лишь придаю им характеристики, соответствующие диапазону твоего восприятия. Кстати, для твоего удобства и облегчения нашего общения, я сейчас приму привычный для тебя образ, воспринимаемый твоими органами зрения. Хотя, честно сказать, процесс этот достаточно энергоёмкий и потребует определённого времени. Кстати, хорошо, что ты не испытываешь чув- ство страха! Это здорово сократит время твоей адаптации здесь». О страхе уже не было и речи! Любопытство Захара нарастало с каждой минутой. Он ждал Наставника, как чуда! Как ждут самого лучшего друга из длительной командировки! Он практически не почувствовал никакой паузы в разговоре, тем более, что ничего особенного вокруг не происходило. Единственное, что наблюдал Захар – это некоторое потускнение льющегося отовсюду удивительного света. Впрочем, и это он отнёс на счёт «привыкания» зрения к необычной для него обстановке. Будто бы продолжая тему детства Захара, прямо напротив него, чуть поодаль, как в «сказочных» кинофильмах, пространство вдруг стало уплотняться, формируя образ человека. Через каких-нибудь пару секунд перед Захаром стоял мужчина, которого он не спутал бы теперь, наверное, ни с кем на Земле! Захар даже вскрикнул от неожиданности: «Фодя?!» Он схватился предполагаемыми руками за то место, где на Земле у него обычно была голова. «Мать твою, Фодя, а я тут с ног сбился, ищу тебя! Что ж ты…» – тут Захар вдруг осёкся, внезапно осознав смысл слов, сказанных Мефодием тогда, во время их встречи в пивной: «…когда будешь готов к переменам – дай мне знать!» Вспомнил он мгновенно и свои «вопли» в пиццерии после встречи с дочерью:

«Ну что, экстрасенс? Вот он я! Готов, весь как есть! Давай, меняй мою судьбу! А где ты? Смылся? Нету тебя?!» Всплыл и образ Наставника из «волшебного» сна Захара: вот же он, с неповторимыми, совершенно белыми ресницами! «Я всегда рядом. Если понадобится помощь – заяви об этом!» Так вот почему лицо Мефодия казалось ему таким знакомым! Теперь, когда всё «срослось» и стало понятным, Захар оторопел от своих догадок! Он даже немного присел и выдохнул громким шёпотом: «Так это что получается, я всё это сам вызвал?..» И, будто боясь спугнуть свой сон и проснуться на самом интересном месте, добавил: «Фодя, а ты… кто?!» Мефодий дружелюбно улыбнулся, положил руку на плечо Захара, и, не раскрывая рта, как всегда мягко, сказал: «Успокойся, Захар. Ты же понял, что в этом пространстве нет ничего, что причинило бы тебе зло. А я тот, кого люди, живущие на Земле, обычно называют ангелами-хранителями. Мы – сущности тонкого плана, которые«по роду избранной службы», так сказать, сопровождаем каждого человека, воплотившегося на Земле, всю его жизнь, оказывая невидимую, но очень значимую помощь. Мы – «гиды по судьбе», если можно так выразиться». Захар, ощутив прикосновения Мефодия, действительно почувствовал себя абсолютно спокойно. «Слушай, Фодя, но это ведь сказки всё, я взрослый человек! Какие ангелы? Это же выдумки на самом деле! Скажи правду: что со мной? Я сплю? И после того, как я проснусь, всё снова исчезнет? Хотя, постой… я, хоть и пьяный был, но помню, как шёл домой после кафе… Лизе собирался звонить… потом этот рёв моторов и удар… Фодя? Я… я умер?!»

Захар впервые за всё время пребывания в пространстве света испугался, и ему захотелось расплакаться так громко, как плачет ребёнок, потерявший маму где-нибудь в людном месте. «Фодя, но я не хочу умирать!» – действительно по-детски плаксиво начал канючить Захар. Мефодий, широко улыбаясь, протянул ему руку: «Дай мне свою руку, Захар!» Тот сжал руку «наставника», но привычной плотности тела не чувствовал. Скорее, появилось ощущение лёгкого дуновения тёплого ветерка, как бывает, когда летом, двигаясь в автомобиле на небольшой скорости, выставляешь руку из окна. При этом вновь возникло состояние полного покоя и безмятежности. Мефодий продолжал: «Захар, во-первых, перестань испытывать страх и другие отрицательные эмоции: ты при этом изменяешь частоту вибраций, и мне становится тяжело с тобой общаться. Во-вторых, пойми, наконец, что здесь ты – дома, и никакой угрозы для тебя не существует, тебя любят и очень ценят. Ну и в-третьих, Захар. Ты не умер. И то, что ты можешь испытывать все присущие тебе земные эмоции – тому доказательство. Твоё земное физическое тело сейчас находится в больнице в коматозном состоянии. Контакту со всеми своими близкими, которые очень переживают за тебя, ты сейчас недоступен, потому что находишься без сознания. Врачи занимаются твоим телом. Они уже сделали тебе несколько операций, чтобы исправить повреждения, которые ты получил в результате травм на дороге. А здесь мы общаемся с тобой благодаря твоей бессмертной, невидимой глазом составляющей, которая на самом деле является определяющей. То есть, по сути, позволяет тебе быть ЧЕЛОВЕКОМ, а твоему телу проявлять все признаки жизни». Захар, внимательно прислушивающийся к словам Мефодия, уточнил: «Это душа, что ли?» Наставник согласился: «Да, люди, в основном, употребляют это обозначение. И это именно твоя душа, Захар, давно взывает к помощи. Она страдает от того, что ты никак не приведёшь свой ум в согласие с ней, и она не может развиваться дальше. Ты неосознанно ведёшь образ жизни, который мешает ей это делать. Сам страдая, ты продолжаешь совершать неверные шаги, не видя выхода, не понимая, как можно изменить свою жизнь к лучшему. Если так продолжать и дальше – ты приведёшь своё физическое тело к гибели, и душа не сможет выполнить ещё множество задач, которые она собирается выполнить в этом теле. Именно поэтому ты сейчас здесь, и я, в качестве союзника и хранителя твоей души, помогаю тебе вспомнить кое-что очень важное о себе самом и о мире, в котором ты получаешь свои опыты. Кстати, будь ты более осознан – не понадобился бы столь травматичный для твоего тела путь. После вполне доступных тренировок, мы могли бы общаться по твоему желанию и необходимости в любое время». Тут Захар заулыбался: «Я разговариваю с ангелом… Фодя, да если кто-нибудь у меня на работе об этом узнает – меня тут же уволят, да ещё и психбригаду вызовут, в „психушку“ упекут!» Мефодий пожал плечами: «Это одно из твоих убеждений, Захар, да и не только твоих, к сожалению. Людям слишком долго внушали, что это признаки сумасшествия. На самом деле, сейчас новое время для каждого человека, да и для всей планеты в целом. Всё большее количество людей возвращается к своим истокам, понимает божественность своего происхождения, получает доступ к знаниям, которыми люди обладали тысячи, и даже миллионы земных лет назад. Оглянись вокруг, Захарушка! Экстрасенсы и маги разных „цветов“ и мастей; медиумы и ченеллеры; целители, каббалисты, и последователи „Вед“; коучи и астрологи; да, в конце концов, даже психологи и священники различных конфессий – все, абсолютно все сейчас используют в той, или иной степени знания, которые в определённый период развития человеческого общества на Земле сделали закрытыми от широких масс людей и обозвали „эзотерическими“, то есть „доступными немногим“, „скрытыми от непосвящённых“. Именно поэтому до сих пор ещё многие люди воспринимают это слово, да и сами знания, как „чужеродные“, или „бесовские“, боятся их, предпочитая безвольно „плыть по течению жизни“, страдать и верить в собственную беспомощность в окружающем мире и зависимость от неведомых сил. К счастью, таких сейчас становится всё меньше».

Захар слушал «наставника», пытаясь вдумываться в сказанное: «Слушай, Фодя, мне пока не всё понятно, но почему-то я тебе безоговорочно верю. Откуда это?» Мефодий покивал головой: «А всё это оттого, Захар, что я лишь освежаю для тебя знания, которые тебе давно известны, и даже вписаны в матрицу твоей древней мудрой души». Захар немного оживился: «Ну хорошо, Фодя, вот ты говоришь, что ты мой ангел-хранитель. Но ведь ещё недавно мы мило беседовали с тобой там, на Земле, в „Закусочной“. Это что, каждый ангел может превращаться в человека и жить на Земле? Тогда почему ты раньше этого не сделал? И ещё. Если ты мой хранитель, то почему допустил, чтоб меня сбило мотоциклом? Почему не уберёг?» Мефодий даже улыбнулся: «Очень хорошо, Захар, что ты задаёшь много вопросов! Ведь только в этом случае к тебе придут ответы, а, значит, и дополнительные знания!» Тут он огляделся вокруг, будто вспоминая о чём-то, и продолжил: «Я непременно отвечу на все твои вопросы, Захар. Тем более, что здесь, в мире тонких вибраций, нет таких земных понятий, как время и пространство, а потому нам совершенно некуда спешить. Однако, прежде чем мы продолжим беседу, я хочу предложить тебе кое-что для лучшего комфорта. Мы с тобой сейчас находимся в диапазоне тех вибраций твоих тонких тел, которые соответствуют твоим мыслям, фантазиям, воображениям. Подумай, где тебе сейчас комфортнее всего было бы находиться: вообрази природный ландшафт, местность со всеми подробностями, и обстановка, о которой ты подумаешь – тотчас появится вокруг нас. А потом мы с тобой продолжим разговор». Тут Захар поймал себя на мысли, что он настолько поглощён рассказом своего Хранителя, что привычный мир для него перестал существовать. Он даже не сразу нашёлся, о чём же таком подумать, как предлагает Мефодий. Потом попытался прикрыть глаза и вспомнить свои ощущения, когда в юности, в одном из студенческих стройотрядов, он работал на строительстве животноводческой фермы где-то в сельской местности. Был погожий летний денёк, и они с ребятами прилегли отдохнуть в перерыве прямо на траве неподалёку от объекта. Подставив лицо солнцу и закрыв глаза, Захар на всю жизнь запомнил ощущение звенящего покоя и умиротворения, в котором он тогда растворился. Как только он вспомнил об этом – обстановка вокруг мгновенно изменилась, как будто Захар с ангелом находились в гигантской фотостудии, и кто-то невидимый резко сменил фотообои на всех стенах одновременно. Уже через несколько секунд собеседники уселись на пушистой траве пёстро-зелёного ромашкового луга, залитого не совсем привычным белым светом. Взгляд Захара был настолько сосредоточенным и горящим от нетерпения, что Мефодию даже не пришлось спрашивать, готов ли его подопечный слушать дальше, и он лишь понимающе улыбнулся…