Епархиальные реформы

Впрочем, помимо «нравственного» аргумента в пользу избрания епископа паствой, выдвигался еще и аргумент «политический», основанный на представлении об епископе, как «представителе» своей паствы, следовательно, нуждавшемся в ее избрании. Не напрасно Л. А. Тихомиров указывал на параллель между отвергаемой им практикой выбора епископа паствой и современной практикой выборов в гражданском обществе. Акцентируя или нет эту «политическую» составляющую, в пользу выбора епископа клиром и мирянами, высказывались в Союзе церковного обновления, в иных группах духовенства и мирян, появившихся в тот период. Это мнение поддерживали также некоторые профессора, в частности, В. Н. Мышцын и Н. А. Заозерский. В отзывах такая точка зрения была выражена лишь совсем редкими голосами. В Предсоборном присутствии мы ее почти не встречаем.

В итоге можно сказать, что приведенное выше решение Присутствия соответствовало общему мнению, выраженному в научной публицистике, в отзывах архиереев, в самом Присутствии. Оно частично отвечало и желанию, выраженному в публицистике, чтобы паства участвовала в избрании епископа, вернее, – отвечало одному из аргументов, которыми обосновывалось такое желание: чтобы епископ был ближе к пастве.

Глава 6

Реформа органа епархиального управления: консистория, правление или совет?

Обращаясь к вопросу о реформе основного органа епархиального управления – консистории – необходимо сделать следующую оговорку. Уже было отмечено, что консистория являлась и административным, и судебным органом. Вопрос о разделении этих двух аспектов власти поднимался неоднократно, начиная еще с эпохи реформ 1860?х годов[568 - См.: Белякова. 95.]. Он, в частности, поднимался архиереями в отзывах, в которых подчеркивалась при этом необходимость сохранения за епископом власти суда[569 - См.: Белякова. 126.]. В дискуссиях этот вопрос принимал и другую постановку – высказывались сомнения в правомерности сохранения судебных полномочий за епископами, поскольку они обладают административной властью[570 - См.: Белякова. 98–99, 134–136.]. Предварительным итогом дискуссий по этому поводу стали предложения Предсоборного присутствия:

Церковный суд производится особыми церковными установлениями, при соблюдении всей полноты прав и власти епископа.

Епархиальный суд составляет судебное учреждение, отдельное от епархиального правления и от него независимое. Он состоит из коллегии пресвитеров с председателем во главе[571 - ПП. III. 1. 385.].

Эти положения лягут позднее в основу как работ Предсоборного совещания и Совета, так и работ Собора. Проекты Совещания, Совета и соборного отдела Об епархиальном управлении, а также определение Об епархиальном управлении самого Собора составлены, исходя из разделения управления и суда как данности.

Так или иначе, этот вопрос, наравне с прочими аспектами реформы церковного суда (например, вопросом о перенесении части судебных полномочий в благочиннические советы[572 - См.: Белякова. 129.]), не относится прямым образом к нашему исследованию и нами рассматриваться не будет – мы отсылаем читателя к прекрасному исследованию Е. В. Беляковой[573 - Белякова. 86-194.]. Мы же обратимся к вопросу о преобразовании консистории как органа епархиального управления.

§ 1. В публицистическом и научно-публицистическом материале

Нельзя сказать, что вопрос о преобразовании консисторий активно рассматривался в прессе. Публицистика больше интересовалась епархиальными съездами, вероятно, потому что именно в них виделась вожделенная соборность. Мы видели, что как в записке митрополита Антония, так и в записке «32?х» тема консисторий не затрагивалась, в отличие от вопроса о съездах. Слова записки «32?х» о «совершении пастырского служения» епископами «совместно с сонмом пресвитеров», «пред лицом народа» можно понимать как в смысле указания на необходимость усилить роль съездов в епархиальной жизни, так и в смысле пожелания восстановления «древнего собора пресвитеров», который сопоставляли с присутствием консистории. Именно к этому призывал, например, член «Союза ревнителей церковного обновления» священник Петр Кремлевский, предлагавший, чтобы

при каждом епископе существовал постоянный, на определенный срок соборно избираемый, совет пресвитеров, [который являлся бы] сотрудником и помощником епископа в управлении делами епархии[574 - Кремлевский (1). 82.].

Кроме того, мы помним, что Витте в своей записке достаточно подробно критиковал консисторский строй, определяя его как противоречащий строю древнехристианскому. Осуждение консисторий не было единодушным. Так, еще 12 марта 1905 года (то есть после составления, но до публикации записки Витте), «Церковные ведомости» перепечатали из «Американского православного вестника» статью, в которой утверждалось, что «современное епархиальное управление сохранило образ древнехристианского»[575 - Несколько слов о консисториях. 464–465.]. Если раньше малая величина епархий позволяла сохранять патриархальность и отсутствие формальности в управлении, то сейчас, полагал автор, это уже невозможно. Различные недостатки консистории, добавлял он, связаны с недостатками членов, а не строя. Консистории будут благом, когда в их члены будут назначаться достойнейшие, когда члены не будут все предоставлять секретарю, когда архиерей будет действительно вникать в дела, а не осуществлять лишь номинальный контроль[576 - Несколько слов о консисториях. 466.].

Впрочем, такое положительное мнение о консисторском строе составляло скорее исключение. Затрагивавшие эту тему авторы скорее соглашались с Витте. К примеру, 24 марта 1905 года одновременно вышли в свет интервью иеромонаха Михаила (Семенова) и священника Григория Петрова, членов «группы 32?х». И тот, и другой подчеркивали проблему засилья чиновнического бюрократизма в Церкви.

Бюрократизм целиком перешел в церковь, и церковь стала еще более бюрократична, чем государство. Это случилось отчасти по соседству, так сказать – инфекционно, отчасти же по прямому насилию. Пример первого – это «усмотрение», которое проникло в епархиальное управление и господствует там не хуже, чем в нашей мирской администрации[577 - Преображенский. 51–52 (Михаил (Семенов), иером. Беседа корреспондента с иеромонахом Михаилом // Вестник Юга и Западный Голос. 1905. 24 марта).],

– отмечал иеромонах Михаил. «Кто вас, чиновников, поставил судьей над нами? Кто дал вам право устроять жизнь нашу, жизнь всех верующих Церкви?»[578 - Преображенский. 56 (Петров Г.С, свящ. Недоуменный вопрос // Русское Слово. 1905. 24 марта).] – вопрошал священник Г. С. Петров. Чуть позже уже архимандрит Михаил развил свою критику в статье, помещенной в «Церковном вестнике». Консистория, писал он здесь, есть «пародия на пресвитериум», «фабрика бумаг». «Бюрократическая церковная власть приучается видеть всю суть дела в бумаге. Она отучается от духовничества»[579 - Михаил (2). 897.]. «Консистория убивает епископа»[580 - Михаил (2). 898.],

который не может за бумагами видеть истинную жизнь епархии, а видит только судные дела, ссоры духовенства и статистику. В другой статье, также помещенной в «Церковном вестнике», указывалось, что

теперь в консисторию отсылаются и такие просители, которых консисторское решение, как формальное, бумажное, не может удовлетворить, потому что консистория не увидит и не услышит самих просителей. Здесь для архиерея необходимо непосредственное знание нужд приходских, а не консисторское делопроизводство[581 - Епископ и паства. 1121.].

Напоминая о количестве бумаг, поступающих на рассмотрение епископа, автор статьи в журнале «Вера и разум» в конце 1906 года писал: «Епископу иногда нужно много проницательности, чтобы за мертвой формой усмотреть живую душу писавшего <…> даже если бы бумага представляла собой написанное из глубины сердца»[582 - Брянцев ?? 281.].

Возвращаясь к статье архимандрита Михаила, следует упомянуть еще об одном отмеченном им недостатке консистории. Ее структура противоречива: либо епископ отменяет консисторию, действуя по отношению к ней как домашней канцелярии, либо епископ сам себя отменяет в пользу консистории, оставляя ей всю инициативу и лишь утверждая ее решения. «Консистория есть lapsus законодательства и должна умереть, сменившись церковным «священническим советом»»[583 - Михаил (2). 901.], – заключал архимандрит Михаил, суммируя таким образом публицистические дискуссии о консистории.

§ 2. В Отзывах епархиальных архиереев

Из 64 приславших свои отзывы преосвященных и епархиальных начальств по поводу реформы консистории как административного органа епархиального управления не высказались лишь восемь епископов[584 - Преосвященные Тобольский Антоний (Каржавин), Черниговский Антоний (Соколов), Орловский Кирион (Садзагелов), Тульский Лаврентий (Некрасов), Забайкальский Мефодий (Герасимов), Костромской Тихон (Василевский). В расчет мы также включили преосвященных Туркестанского Паисия (Виноградова) и Подольского Парфения (Левицкого), высказавшихся вообще против реформ. Следует указать на то, что преосв. Черниговский Антоний все же высказывался о реформе консистории, но лишь в связи с реформой суда.].

Епископ Вятский Филарет (Никольский) детально перечислил недостатки консисторий, упоминание о которых мы находим и в других отзывах. Первый отмечаемый им недостаток – «полнейшая замкнутость учреждений»: духовенство не знает, что в них происходит. Отсутствие гласности влечет за собой соблазн легкого произвола. Это «порождает у духовенства страх, трепет и, пожалуй, отвращение (может быть, ничем не вызываемое) к этим учреждениям». Недостатком консисторий является также «канцелярская волокита»: «Епархиальное начальство имеет дело не с живыми людьми, а с мертвыми бумагами, которые стоят средостением между ним и духовенством, в ущерб самому делу». Затем преосвященный Филарет указывал на «неопределенность положения вышеуказанных учреждений в отношении их к епископу». К примеру, по УДК, члены консистории могут пересмотреть резолюцию епископа и поставить новую, но если последняя не будет утверждена епископом, то консистория «обязана даже выдавать резолюцию епископа за свою собственную». На последнем месте епископ Филарет ставил указанную в предложении обер-прокурора К. П. Победоносцева проблему отсутствия единства действий епархиальных учреждений[585 - ОЕА. II. 100–101.].

Действительно, в разосланном епархиальным архиереям предложении обер-прокурора напоминалось о существовании большого числа разрозненных епархиальных учреждений и предлагалось обсудить вопрос «об организации такого действенного епархиального органа епископской власти, который объединил бы в своем ведении всю область епархиального управления»[586 - О преобразовании. 1901.]. На этот вопрос ответило не так много архиереев: по нашим подсчетам – 22. Из них девять высказались против введения нового учреждения. Мы уже упоминали выше мнение епископа Волынского Антония (Храповицкого) о том, что такое учреждение отдалит епископа от паствы – тот же довод мы находим у преосвященного Михаила Минского (Темнорусова)[587 - ОЕА. I. 75; подобное мнение в отзыве преосв. Оренбургского Иоакима (Левицкого) – ОЕА. I. 754.]. Преосвященные приводили и другие аргументы против предложенной централизации: указывали, что подавленность консисторий делами только увеличится, если централизовать в них все епархиальные дела[588 - Отзыв преосв. Владимирского Никона (Софийского). – ОЕА. I. 267.]; что узкая специфика каждого учреждения не допустит органического слияния их воедино[589 - Отзыв преосв. Тверского Алексия (Опоцкого). – ОЕА. II. 816.]. Епископ Архангельский Иоанникий высказывал мнение, что

никакой особый орган, кроме епархиального епископа, не может с надлежащей отчетливостью и ясностью сообразить всю совокупность епархиальных дел и интересов. Только в умопредставлении епископа, как в фокусе, должны и могут отражаться и отражаются все нити и пути водительства епархиальной жизнью[590 - ОЕА. I 380.].

Преосвященные, высказавшиеся в пользу сосредоточения дел всех епархиальных учреждений, предлагали подчинить все учреждения одному вышестоящему органу – либо уже существующей консистории, либо другому организованному на ее месте центральному епархиальному учреждению[591 - Еп. Вологодский Алексий (Соболев; ОЕА. I 105–106); еп. Воронежский Анастасий (Добрадин; ОЕА. I 185); еп. Рязанский Аркадий (Карпинский; ОЕА. II 741); архиеп. Харьковский Арсений (Брянцев; ОЕА. I 50); еп. Пермский Никанор (Надеждин; ОЕА. I 975); еп. Приамурский Никодим (Боков; ОЕА. II 777); еп. Курский Питирим (Окнов; ОЕА. II 198); еп. Екатеринославский Симеон (Покровский; ОЕА. 1121); еп. Могилевский Стефан (Архангельский; ОЕА. 1133).]. При этом предполагалось, что этот вышестоящий орган (постоянный или периодический) будет составлен из представителей учреждений либо что последние будут участвовать в нем при решении дел, связанных с их учреждением. К примеру, епископ Приамурский Никодим (Боков) предлагал «учредить особый совет при епископе из представителей всех существующих в епархии духовных учреждений, под личным председательством и руководством епископа»[592 - ОЕА. II 777.]. А епископ Могилевский Стефан (Архангельский) полагал, что пресвитерский совет при епископе, как, по его мнению, должна быть переименована консистория, может «приблизительно один раз в неделю» расширяться в своем составе «через участие в нем начальников всех отдельных епархиальных учреждений»[593 - ОЕА. I 133.]. Некоторые преосвященные полагали возможным просто объединить все учреждения в одном – заново созданном или прежней консистории[594 - Еп. Калужский Вениамин (Муратовский; ОЕА. I 66); еп. Енисейский Евфимий (Счастнев; ОЕА. П. 624, 626); архиеп. Литовский Никандр (Молчанов; ОЕА. II 331); еп. Полоцкий Серафим (Мещеряков; ОЕА. I 195).]. К примеру, преосвященный Полоцкий Серафим (Мещеряков) предлагал слить все учреждения в одной консистории,

которая, объединив в своем ведении всю область епархиального управления, действительно стала бы тем действенным епархиальным органом, который мог бы соображать всю совокупность дел и интересов указанных епархиальных учреждений и направлять их к более правильному и согласному действию[595 - ОЕА. I 203–204.].

Наконец, отдельно стоит проект, предложенный митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским). Последний полагал необходимым при сохранении в консистории прежнего круга дел (но с определенными реформами устройства консистории) создать еще одно учреждение – епископский совет, который, в составе одного члена консистории и двух членов приходского духовенства, заведовал бы делами всех епархиальных учреждений (кроме консистории). По мнению будущего священномученика, такой шаг, «не изменяя существа дела и характера отношений епископской власти к существующим епархиальным учреждениям, значительно облегчает его»[596 - ОЕА. II 392–393.].

Обер-прокурор указывал на устаревшие формы делопроизводства и обремененность консисторий «формальным письменным производством». Действительно, проблема загруженности канцелярской работой и, как следствие, разобщенность с паствой и ограничение возможностей пастырской деятельности остро ощущались многими архиереями. Из 56 епархиальных начальств, высказавшихся по вопросу о реформе консистории, о различных недостатках, связанных с бюрократической основой консисторского строя, либо о различных возможностях улучшить работу консисторий не писали лишь единицы. К примеру, преосвященный Владикавказский Гедеон (Покровский)[597 - ОЕА. I. 39–41.], сосредоточивший свое основное внимание на судебном аспекте работы консисторий. Мы уже указывали, что лишь епископ Туркестанский Паисий (Виноградов) считал преувеличенными разговоры о бумажной загруженности епископа. Общий настрой, выраженный епископом Холмским Евлогием (Георгиевским), так или иначе отображается во всех остальных отзывах:

начала [церковного управления] проникнуты возвышенным, нравственным и религиозным духом <…> консисторский строй отличается внешне-формальным, чиновническим характером, с преобладанием мертвого, сухого канцеляризма над живым духом древних канонов <…> [так что консистория] заслоняет собой живую личность епископа в его отношениях к пастве[598 - ОЕА. II. 57.].

По мнению обер-прокурора, одним из фактов, обуславливающих такую ситуацию, было то, что члены консистории «постоянно отвлекаемы от епархиальных дел исполнением своих прямых священнослужительских обязанностей». Следует заметить, что на это замечание отреагировало мало архиереев – лишь пятеро из них высказали мнение о необходимости составления присутствия консистории из бесприходных священников, причисленных к клиру кафедрального собора[599 - Преосвященные Ставропольский Агафодор (ОЕА. I 865), Донской Афанасий (ОЕА. I 591), Екатеринбургский Владимир (ОЕА. II 169), Саратовский Гермоген (ОЕА. II 501), Минский Михаил (ОЕА. I 74).]. По этому же поводу архиепископ Рижский Агафангел (Преображенский) замечал, что нет другой возможности, как назначать в консисторию священников приходских, поскольку иначе придется рукополагать священников «специально с этой целью, то есть «in partibus», что противно канонам», либо назначать только заштатных, что стесняет круг выбора[600 - ОЕА. I 897.].

Немало внимания архиереи уделили тому, какизменить систему работы консисторий. Преосвященный Самарский Константин (Булычев) даже разработал целый проект изменений в УДК, детализированный по столам консистории и по статьям устава[601 - ОЕА. I 545–548.].

В основном же в отзывах речь шла об упрощении делопроизводства и о децентрализации. В целях упрощения делопроизводства архиереи указывали на несколько возможных изменений в консисторском строе. Первое – упрощение делопроизводства как такового, то есть сокращение таких этапов обработки дел, как, например, «ведение настольных реестров, составляющих двойной труд для столоначальников и регистратора»[602 - Из отзыва ей. Якутского Макария (Павлова). – ОЕА. I 598.]. Митрополит Московский Владимир (Богоявленский) указывал, что

в настоящее время делопроизводство консистории слишком обременено изысканием необходимых справок, разных дополнительных сведений, за которыми консистории приходится обращаться не только к низшим органам епархиального управления, но и сноситься с другими общественными или правительственными учреждениями.

В связи с этим владыка предлагал, чтобы сбором справок занимались сами просители[603 - ОЕА. II 390–391.]. Кроме того, именно в порядке сокращения бумажного производства, некоторые преосвященные полагали необходимым личное председательство, может быть не ежедневное, епископа в консистории, так, чтобы дела им решались и подписывались на месте, без дополнительных докладов и рассмотрений реестров:

Личное присутствие (2 или 3 раза в неделю) в консистории епархиального епископа значительно сократит и упростит делопроизводство, а посему сам собой ослабеет и доминирующий в ней теперь канцелярский формализм[604 - Из отзыва ей. Курского Питирима (Окнова). – ОЕА. II 205. Именно к этому значению сводится председательство епископа в консистории согласно отзывам еп. Холмского Евлогия (Георгиевского; ОЕА. II 58), еп. Пермского Никанора (Надеждина; ОЕА. I 975), еп. Смоленского Петра (Другова; ОЕА. П. 191).].

Тот же митрополит Московский Владимир вообще полагал, что

производство дел путем канцелярской переписки требует возможного сокращения и упрощения, что может быть достигнуто заменой, где это возможно, бумажного ведения дела устным и личным[605 - ОЕА. II 390.].

Наконец, существенным улучшением в системе работы консисторий могло стать, по мнению епархиальных архиереев, ясное распределение дел по инстанциям. Речь шла о выделении полномочий для самостоятельного решения второстепенных и третьестепенных вопросов от высшей инстанции – епископа, к низшим – присутствию консистории и даже канцелярии. Указывая на излишки формального делопроизводства (любой журнал подписывается архиереем, в журнал вносятся все бумаги без исключения и т. д.), преосвященный Минский Михаил (Темнорусов) полагал, что нужно увеличить самостоятельность в канцелярском делопроизводстве, лишь взяв за общее правило, чтобы никакое дело не получало окончательное решение без утверждения архиерея, чтобы всякое разногласие в присутствии даже по мелким вопросам разрешалось также преосвященным[606 - ОЕА. I. 74.].

Предлагалась и большая детализация в распределении дел на важные и существенные, с одной стороны, с другой же – второстепенные и маловажные, формальные. Первые решались бы под председательством и руководством епископа, за его подписью. Вторые – под председательством и руководством викария, учрежденного в каждой епархии. Третьи – советом, под ответственностью его членов[607 - Отзыв еп. Приамурского Никодима (Бокова). – ОЕА. II. 772.]. С той же целью упрощения делопроизводства архиепископ Димитрий (Самбикин) указывал на необходимость увеличить число дел, решаемых, в соответствие со ст. 317 УДК, лишь по докладному реестру, без внесения в журнал и возведения их к резолюции архиерея. Им предлагались и другие варианты сокращения числа дел, направляемых к архиерею[608 - ОЕА. II 568–569.]. Наконец, в порядке децентрализации предполагалось предоставление ряда дел самостоятельному ведению иерархических органов епархиального управления – уездных правлений, благочинии, приходов.