Поголовье

– Слушай сюда военный, нюни распускать некогда, соберись и рассказывай вс?, что видел и знаешь, у меня нет времени нянчится с тобой. Нужно понять ситуацию, чтобы решить, как нам выбираться из всего этого дерьма. Ты сейчас успокоишься и расскажешь мне весь сегодняшний день от подъёма до настоящего момента. Понял меня?

Однако рядовой Галиянов похоже меня не понял, его трясло, он продолжал рыдать, подвывая и шмыгая носом. Нет, бляха-муха, так дело не пойдёт! Сейчас я тебе устрою кузькину мать! Я влепил ему подзатыльник и рявкнул строгим командирским тоном:

– Встать рядовой! Смирно!

Иного способа привести в чувство расклеившегося военного я не ведал, а на уговоры не было времени. Звездюлина и командирский тон возымели положительный эффект: боец вскочил и принял строевую стойку, но всё же продолжал шмыгать и всхлипывать.

– Есть успокоиться, товарищ капитан. Вс? расскажу! – выпалил рядовой Галиянов.

– Вот и молодец, рассказывай. Вольно.

– Разрешите закурить товарищ капитан? – насупился Вадим.

– Курите, солдат.

Рядовой Галиянов поведал мне свою историю, слушая которую я невольно улыбался, потому что рассказчик из него был ещё тот. Современный молодёжный сленг, вперемешку с армейским жаргоном и манерой общения ярых пользователей социальных сетей. Термины «типа», «короче» и «ну это как там», так и сыпали из него. Оно и понятно, что ещё можно было ожидать от девятнадцатилетнего солдата срочной службы, только-только окончившего школу и которого год назад оторвали от мамкиной груди?

Из рассказа следовало следующее: вчера в восемнадцать часов он заступил в наряд дневальным по КПП номер три (кстати – то КПП, через которое я проник на территорию части). Вместе с ним заступил сержант – контрактник Мухаметов и рядовой – срочник Васильев. Причём Мухаметова заставили облачиться в каску и бронежилет, а ещё получить автомат и патроны. Дежурным по КПП заступил командир взвода лейтенант Голованов. На памяти Галиянова такое было впервой, раньше в наряд по КПП оружие не выдавали и офицеров дежурными не ставили, обходились сержантами контрактниками, ну максимум прапорщиками или старшинами. Вадим предполагал, что причиной всех этих усилений стал какой-нибудь приказ с округа, но на вечернем разводе, ни чего такого не доводили. С момента заступления в наряд и до трех часов ночи, ни чего экстраординарного не происходило. Вообще наряд по КПП номер три считался у солдат курортом: тихо, мирно, начальство не шастает, окраина части, лес и малоиспользуемая грунтовая дорога, – рай для срочника. В три часа ночи на КПП пришел ответственный по части подполковник Митрохин, принял доклад дежурного, расписался в журнале, вышел с территории части и ушёл в сторону леса. Сначала бойцы подумали, что это как-то странно, чего это заместитель командира среди ночи в лес пошёл, отлить что ли? Но не было зампотеха часа два с половиной, значит нет, не отлить. Вернулся он на КПП с тремя какими-то мужиками, которые несли каждый по две огромные, и судя по всему тяжёлые сумки. Подполковник что-то сказал дежурному, и прошёл со своими спутниками в часть. Взяться этим мужикам с сумками было неоткуда, только из леса, машины к КПП не подъезжали. Больше подозрительного не случилось, мужики с сумками не выходили, да и без сумок тоже. Правда, взводный потом ходил хмурый какой-то, без настроения. Даже Васильева матом обложил за то, что тот полы плохо вымыл. Потом Вадим слышал, как Голованов докладывал кому-то по телефону о ночном визите ответственного и о трёх его спутниках. Перед завтраком началась какая-то суматоха, офицеры бегали туда-сюда, да и наряд усилили тремя контрактниками с автоматами. На других КПП наблюдалась такая же картина, так сослуживцы говорили. После завтрака, ближе к полудню, приданные силы в лице автоматчиков вызвали на усиление штаб. Они переживали ещё, что без обеда останутся. А часа через полтора накрыло. Просто взяло и накрыло ни с того, ни с сего. Лейтенант как раз дрых в комнате отдыха наряда, а рядовой Галиянов вышел с КПП и подался в сторону леса малую нужду справить перед обедом, потому что сержант Мухаметов запретил в туалет ходить, и отправлял их с Васильевым гадить в лес, дабы меньше убираться перед сдачей наряда. Так в этих кустах боец и упал. Сколько времени пролежал не знает – в отключке был. Когда очнулся – вс? болело, рвало ещё сильно. Хотел было встать и пойти на КПП, проверить как там его сослуживцы, как вдруг из леса показался подполковник Митрохин и направился к КПП. Когда он успел выйти из расположения части, Галиянов не знал, наверное, пока в кустах лежал. Кстати, подполковник не видел рядового по причине вс? тех же кустов, а вот рядовой подполковника видел. Ещё рядовой видел, как на крыльцо КПП, навстречу зампотеху вышел Васильев. Помятый весь такой, вид болезненный, идёт еле ноги переставляет, наверное, тоже накрыло. Он попытался что-то сказать офицеру, но тот выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем и выстрелил Васильеву в лоб. Галиянов настолько офигел от увиденного, что лежал в кустах и не дышал, боялся выдать себя шорохом. Митрохин зашёл в КПП, и оттуда послышались ещё два глухих хлопка. Потом он вышел на крыльцо и что-то сказал в радиостанцию. Минут через пять из лесополосы вышли человек пятнадцать вооружённых людей в полувоенной одежде и тактической экипировке. Они несли с собой снайперские и штурмовые винтовки, пулемёты и ещё какое-то снаряжение, всё западного образца. Эти люди вместе с Митрохиным прошли в часть. Галиянов полежал ещё немного, боясь что-либо предпринять, но потом набрался храбрости, да и побежал в КПП. Там он увидел, что зампотех застрелил ещё и сержанта Мухаметова. А в комнате для отдыха наткнулся на командира взвода, который уже был не совсем человеком. Лейтенант напал на Вадима и попытался вцепиться в того зубами, но тому удалось вывернуться и сбежать, подперев дверь стулом и тем самым заперев сошедшего с ума командира. А взводный долбил в дверь так, что она рано или поздно разлетелась бы. И солдат побежал в котельную, где несли наряд двое его земляков – рядовые Максим Естихин и Сергей Болотов. Пока солдат бежал к котельной, его обстрелял снайпер, что придало бегущему ещё большего ускорения. А ещё он заметил, что в части, на земле лежало много тел его сослуживцев. Вадим так и не смог понять, живые они или нет, но лежавших было очень много. В котельной рядовой обнаружил своих товарищей в состоянии, подобном состоянию дежурного по КПП. Они тоже пытались закусить им. Тогда бедолага, как-то отбившись от своих перевоплотившихся товарищей закрылся в бойлерной, подперев дверь лопатой. Максим с Сережей немного поскребли в дверь, порычали и затихарились где-то в помещениях котельной. Тогда испуганный насмерть срочник достал мобильник и набрал номер командира роты, не положено конечно, но он не боялся, что ему влетит за использование телефона без разрешения, куда уж, тут такое твориться. Связь не работала. Тут на территории части бой начался, что напугало бедолагу ещё больше. Так и сидел рядовой Галиянов, забившись в углу бойлерной. Где-то за полчаса до моего появления, в котельную пришли те двое, что сейчас трупы. Что-то говорили на английском языке и попытались открыть дверь в убежище Вадима, но вмешались Максим с Сережей и «по старой дружбе» уработали англоязычных гостей. Но жрать их, почему, то не стали, наверное, не голодные были. К тому времени на всей территории части, вовсю шёл бой. А Галиянов тихонько сидел и наблюдал в окно. Обзор конечно был так себе, но задний фасад штаба, часть бетонного забора справа и частично пространство по направлению к КПП, проглядывалось хорошо. Вскоре, к левому крылу штаба подобрались человек десять – пятнадцать, все при оружии. Через окна первого этажа они забрались внутрь, и разгорелся скоротечный бой. Скорее всего в правое крыло тоже проникли вражеские бойцы, так как стрельба слышалась оттуда тоже. Минут через десять вс? стихло. В окнах второго этажа военный видел людей с оружием, вроде наших, значит, второй этаж держат свои, а эти диверсанты выгнали их с первого этажа, загнали на второй и теперь не могут оттуда выбить. Когда началась перестрелка, Вадиму даже послышалось как на втором этаже кто-то кроет великим и могучим, мотом то-есть. А потом прибыл я, и вот…

Галиянов Вадим закончил свой рассказ, затушил окурок о пол, и выжидающе уставился на меня. Стрельба в штабе потихоньку стихала, но со стороны автопарка и складов раскатисто застучал пулемёт, ему в ответ заработало несколько автоматов и разгорелся нешуточный бой. Стрельба в автопарке стала такая плотная, что звуки выстрелов накладывались друг на друга. Решение о том, что делать дальше я принял сразу. Будем пробиваться к нашим в штаб, а за одно потреплем тылы и фланги противника на первом этаже. Поэтому я вручил Галиянову фонарь и отправил закрыть дверь в котельную, а также собрать с трупов вс? оружие, боеприпасы, снаряжение и средства связи. Сам же уселся по удобнее и стал наблюдать.

Штабное здание представляло собой П-образное, двухэтажное строение, длиной около девяносто метров. Оно располагалось к нам задним фасадом, а передним выходило на плац. Мне удалось разглядеть какое-то движение и редкое мелькание фонариков на первом этаже. Окна второго этажа, располагающиеся ближе к правому крылу были забаррикадированы мебелью, через щели пробивался жидкий, желтоватый свет. Бой внутри стих, но иногда, в правом крыле вс? же постреливали, то одиночными, то короткими очередями. Из этого следовало, что наши военные держат второй этаж и не собираются сдавать свои позиции, а те, с первого этажа, не оставляют попытки их оттуда выбить. Интересно сколько и тех, и других засело в здании на обоих этажах? Так, а это что за два типа? Медленно и неуверенно, еле переставляя ноги, в полный рост, двое шли к левому крылу штаба. По ломаным и дёрганым движениям этих людей, можно было принять их за больных церебральным параличом, да простят меня за такое сравнение все страдающие этим недугом, но изначально только эта мысль посетила меня. Вдруг голова одного из них дёрнулась вправо и он упал на колени, а потом повалился ничком. Работал вс? тот же снайпер, который и мне успел крови попить. Самое интересное, что спутник этого убиенного, никак не отреагировал на выстрел и смерть товарища, а продолжал идти себе дальше. Но вскоре и его настигла пуля. Я ни черта не понимал, что произошло с людьми. До этого я сталкивался только с теми резвыми и кровожадными, а эти двое, будто контуженные. Ну, прямо зомби какие-то, ей богу.

Галиянов закончил сбор трофеев, присел рядом и положил на пол всю снятую с трупов добычу.

– Вот, товарищ капитан, вс? взял, – сказал он и вернул мне фонарь, – дверь в котельную закрыл и лопатой подпёр.

Я похвалил солдата, осветил принесённые им вещи и хотел было приступить к более детальному осмотру трофеев, как вдруг ощутил чье-то присутствие и боковым зрением уловил движение справа у двери. Я повернулся, и луч света выхватил из темноты окровавленное, обглоданное лицо и шею с выдранным куском мяса. Это был труп, который до этого лежал в соседней комнате! Он протянул к нам руки, издал какой-то булькающие-хрипящий звук и шагнул в нашу сторону. Нет, я не испугался, испугом это назвать нельзя – меня охватил ужас, панический ужас, до тошноты и дрожи в конечностях, и вроде бы хотелось уносить ноги, но, похоже, у ног на этот счёт имелось своё мнение. Впрочем, как и у рук, они плетьми висели вдоль туловища и бездействовали. Но, поборов в себе шок и ступор, я крикнул Вадиму: «Ложись!», вскинул автомат и вжал спусковой крючок. Оружие задёргалось в руках, вспышки выстрелов осветили помещение, зазвенели стреляные гильзы. Пули рвали тело мертвеца, попадая в корпус, пробивая его насквозь и уходя дальше, в стены, в пол, в потолок. Завизжали рикошеты. В нос ударила пороховая гарь. Несколько пуль, пробив тело, ушли в соседнюю комнату и выбили оконное стекло. Но мертвец не падал, он продолжал приближаться к нам. Тогда я навёл оружие выше и несколько пуль разворотили ему и без того обезображенное лицо. Щелчок ударно – спускового механизма известил о полном опорожнении магазина. Чудовище упало на спину и лежало, не подавая признаков жизни. Я положил автомат на пол, достал пистолет, подошёл к твари и выстрелил в уже и так изрядно прострелянную голову. Потом я обошёл остальные трупы и тоже выпустил им по пуле в голову. Контроль, так сказать, дело необходимое. Да и спокойнее так. Расстрелянное тело, мы выволокли из здания и оставили у входа. Дверь бойлерной заблокировали лопатой. Нас обоих трясло от пережитого ужаса и, немного переведя дух и придя в себя, мы стали готовиться к прорыву в штаб.

Крови на месте расстрела почти не обнаружилось, странно это всё. Похоже, подтверждались мои предположения по поводу того, что это был труп. Ведь если бы я выпустил целый магазин в живого человека, то кровищи было бы море. Получается стрелял я в существо у которого отсутствовует кровообращение. Да и изначальные повреждения, причинённые ему Максимом и Сергеем, были не совместимы с жизнью. Ну дела! С ожившими мертвяками мне воевать ещё не приходилось.

Добыча с трупов оказалась приличной. Мы разжились автоматическим карабином М4А1 с глушителем и подствольным гранатомётом М206, пятью полными магазинами к нему и пятьюстами патронами калибра пять пятьдесят шесть миллиметров ещё в упаковке. К подствольнику прилагался патронташ с пятнадцатью гранатами разного назначения, от осколочных до фугасных. Кроме того, нам досталось: тактический разгрузочный жилет, пистолет Walter P-22 с четырьмя магазинами и тремя упаковками патронов 9х19 мм; пистолет Соlt 1911 с тремя магазинами и двумя пачками патронов к нему. Ещё Галиянов снял с трупа пулемёт М60 новейшей модификации, с оптическим прицелом, в котором имелась опция ночного видения. К пулемёту прилагалось четыре короба по сто патронов. Наверное, это было оружие того мужика, который лежал у двери со сломанной шеей. В разгрузочном жилете обнаружились две светозвуковые и две осколочные гранаты, бинокль и две радиостанции. К сожалению рации не функционировали – не передавали и не принимали сигналы, скорее всего по той же причине, что и телефонная связь. Своё оружие я решил оставить, потому что патронов к автомату уже нет, а к ПМ осталось всего полтора магазина, а это очень мало для проведения задуманной операции.

Натянул на себя разгрузочный жилет, распределил ручные гранаты и магазины к карабину и пистолету по карманам. Проверил исправность оружия и зарядил его, пистолет поместил в кобуру разгрузки, а патронташ с гранатами для подствольника прицепил на поясной ремень. Так, теперь вооружим Вадима. Я вручил ему пистолет, который он засунул за ремень, магазины к нему разложил по нагрудным карманам. Потом объяснил товарищу боевую задачу и показал как пользоваться американским пулемётом, и прибором ночного видения.

План был прост. До штаба метров шестьдесят – семьдесят. Благо, что на этом участке местности имеются холмики и ухабы. В общем укрыться в случае чего есть где. Кроме того, тут растут несколько елей, не считая кустарниковых насаждений. Основные силы противника располагаются на первом этаже в правом крыле, поэтому я не придумал ничего лучше, чем зайти через левое крыло. То есть, им в тыл. Галиянов же должен оставаться в котельной и прикрывать меня из пулемёта, поддерживать огнём, подавлять огневые точки и прижимать противника к полу. Потом я подаю ему сигнал, куском перевязочного материала и он бежит ко мне. Я же из штаба, прикрываю его передвижение. Рядовой конечно понял и даже несколько раз пересказал мне, что и как он должен делать, однако, меня всё же точил червь сомнения – а получится ли? Я опасался, что мой союзник не справиться, запаникует или струсит, совсем ведь ещё мальчишка и не знает, как себя вести в бою. Но тем не менее, деваться мне некуда, какая ни какая, а всё же поддержка. Даже с таким прикрытием шанс есть, маленький но есть. Ну да ладно, оставим переживания и приступим к осуществлению задуманного.

Около половины пути я проделал без происшествий. Потом по мне открыли огонь. Стреляли сразу с трёх позиций на первом этаже. Две огневые точки находились в правом крыле, а одна в левом. Я вжался в землю, укрываясь в складках и неровностях местности. Всё вокруг засвистело и зажужжало, пули рыли землю рядом со мной, закидывая меня грунтом, с треском впивались в стволы деревьев, срезали сучья и кусты. Где же ты Вадим, ёшкин корень! Уснул что ли! Меня сейчас завалят! И тут, будто услышав мои матюги, заработал М60. Галиянов бил длинными очередями по огневой точке, располагавшейся в правом крыле. Скорее всего, вражеский стрелок не ожидал, что у меня имеется огневая поддержка, ещё и из здания котельной – оттуда, где должны находятся его соратники. О том, что рядовой попал во врага, меня известил громкий стон, переросший в гортанный хрип. Воспользовавшись тем, что бойцы с двух других вражеских огневых точек теперь стреляли не в меня, а по позиции Галиянова, я прицелился и выпустил гранату из подствольника в окно. Прогремел взрыв, наружу вырвались клубы дыма и пыли. Вадим, поняв, что к этой точке подкрался пушистый зверёк – песец, перенёс огонь в левое крыло здания. Противник укрылся. Я воспользовался этим и выпустил по ним одну за одной три гранаты, одна из которых попала в стену над окном, а две взорвались внутри помещения. Раздался душераздирающий вопль, но через мгновение он оборвался. Вадим перестал стрелять. «Черт не подстрелили бы пацана…» – подумалось мне, но в опровержение моих мыслей, военный выпустил несколько очередей в сторону. Что он делает, куда стреляет? А-а-а, ясно. Он расстреливал троих, медленных, похожих на зомби людей, которые ломаными движениями шли к месту боя.

Огонь противника пока не беспокоил.

До штаба добежал быстро, благо теперь мне ни кто не мешал. Вадим к этому времени уже закончил расстрел зомбированных и прекратил огонь. Внутрь я забрался через окно комнаты, где располагалась уничтоженная стрелковая позиция. В помещении лежат два тела, оба мертвы. У одного разворочена грудь, а у второго нет верхней части головы и правой руки по локоть. Я подошёл к дверному проёму, прислушался. Из другого конца коридора доносился топот и голоса нескольких человек, слов не разобрать. Судя по звукам, бегут в мою сторону. Дошло небось, что их позиции уничтожены. Из котельной опять заработал пулемёт, правда, не разбрать куда именно стрелял Галиянов. Топот сбился, слышались какие-то возгласы. Скорее всего враг занимал позиции у окон. Сейчас попытаются подавить мою огневую поддержку. Похоже рядовой тоже понял это и молотил не переставая, не давая противнику поднять голову. А он молодец, соображает! Если б не этот пацан, меня бы на полпути прикончили. Живы будем – отблагодарю. Но противник оказался тоже не лыком шит, и несколько стволов молотили по котельной.

Неожиданно пулемёт замолчал. Что такое? Может его заклинило? Ведь не только за внешний вид М60 получил прозвище – «Свинья», но и за скверную привычку ломаться в самый неподходящий момент. Думать о том, что что-то случилось с самим пулемётчиком, ой как не хотелось. Жалко мальчишку если так. Враги какое-то время перекидывались фразами на английском языке, а потом я увидел в окно, как двое из них идут к котельной. Осторожно так идут, держат на прицеле позицию Вадима, соблюдают дистанцию между собой, пригибаются и прикрывают друг друга. Длинная очередь М60 подсказала, что с пулемётом и его оператором всё в порядке. Один из тех двоих бросился на землю и перекатился за земляной холмик, а второй выронил оружие, схватился руками за живот и упал лицом в низ. С вражеской позиции, по огневой точке Галиянова открыли кинжальный огонь сразу три автоматические винтовки. Я прицелился в того мужика, что прятался за неровностью почвы и расстрелял его парой очередей. Вадиму его видно не было, а передо мной он был как на ладони.

Скорее всего, в стане врага заподозрили что-то не ладное, потому что в паре-тройке метров от комнаты где находился я, послышалось какое-то движение и щелчок переводчика режима огня. Я положил свой карабин на стол, приготовил нож и притаился у двери – этого я уберу тихо, незачем шуметь лишний раз. Диверсант остановился напротив моей комнаты, постоял в дверях несколько секунд, наверное размышляя стоит заходить внутрь или нет, и двинул дальше. Убедившись, что он один, я выскочил следом, левой рукой схватил его сзади за разгрузку и потянул на себя, а правой ногой сделал подсечку. Боец выронил автомат, пытаясь удержаться в вертикальном положении, но я рукой ускорил падение вражеского солдата и, когда тот упал, взгромоздился сверху, прижимая его коленом к полу, и всадил нож под левое ухо. Противник конвульсивно дёрнулся и обмяк. Всё, этот готов, даже пикнуть не успел, собака!

В дальнем конце здания грохнула пара взрывов и завязалась перестрелка. Я взял оружие и аккуратно, чтоб не выдать себя звуком, двинул к позиции врага. Огонь по котельной не прекращался. К стрельбе штурмовых винтовок присоединился ещё и подствольный гранатомёт. Ох не сладко там парню, ох не сладко. Ну ни чего, сейчас всё исправим.

Группа диверсантов из пяти человек, заняла позиции у окон кабинета пять на три метра. Все пятеро вели огонь по укрытию Вадима. В пылу боя враг не заметил, что я подкрался к их помещению и заглянул внутрь, не до того им было. А может они понадеялись на своего разведчика, которого я только что прирезал. Но как бы то не было, вот он я, а вот они, и я их вижу, а они меня нет. Я разогнул усики, вытащил кольцо и накатом по полу, отправил ручную гранату в середину комнаты. Захлопнул дверь, отбежал на несколько метров назад, приготовился к взрыву. Ухнуло знатно. Дверь сорвало с петель и выкинуло в коридор, поднялась пыль. Душераздирающе вопил раненый. Я пригнулся (не хватало попасть под «дружественный огонь» – Галиянов бил из пулемёта по окнам) и заскочил в комнату. В живых остался только один, он корчился на полу, а оторванные по колено ноги валялись рядом. Одиночный выстрел в голову прервал его мучения.

Бой в дальнем конце штаба стих. Галиянов, видимо поняв, что эта точка тоже зачищена, прекратил молотить из М60. Я намотал на ствол М4А1 бинт, сделав некое подобие белого флага и начал размахивать им в окно. Вадим не стрелял. Тогда я высунулся сам и жестами объяснил ему, что бы он следовал ко мне, и то что я его прикрою в случае чего. Ответом мне послужило помахивание белой материей из котельной. Я отвязал бинт от оружия, выщелкнул опустевший на половину магазин и вставил полный. Потом выглянул в коридор и прислушался. Убедившись, что опасности нет, занял позицию так, чтобы контролировать пространство и за окном, и подступы к кабинету изнутри здания.

Из окна котельной на землю скользнула тень. Рядовой Галиянов присел на одно колено, водя стволом пулемёта по сторонам. Оглядевшись, Вадим вскочил и пробежав метров пятнадцать, спрятался за стволом дерева. Молодец, хорошо передвигается, на девятнадцатилетнего солдата срочной службы ну никак не похоже. Вот он перекатился влево, поднялся и пригибаясь побежал зигзагами дальше, а метров через двадцать скрылся за бугром. Потом появился снова и рванул что есть мочи к моей позиции. Солдат сунул в окно свой М60, я затащил оружие в комнату и поставил к стене. Руки вояки вцепились в подоконник, он подтянулся и залез в комнату. Передо мной оказался коренастый, невысокий мужик, возрастом чуть старше пятидесяти. На плечах погоны старшего прапорщика, за спиной гранатомёт РПГ-32, на груди АК-15. Разгрузочный жилет отечественного образца набит автоматными магазинами и гранатами. Смотрелся этот военный очень грозно, прямо воплощение гнева Российской Федерации за всё то, что здесь твориться. Я опешил… Это что получается, пока рядовой Галиянов поддерживал меня огнём, а потом бежал сюда, он постарел лет на тридцать с звостиком и дослужился до старшего прапорщика? Что за бред!? Я уже было открыл рот, чтобы спросить моего визитёра о том, кто он такой и где Вадим, но прапор опередил меня и зашипел громким шёпотом:

– Чего мля, глаза округлил, на?

– А где Галиянов? – неуверенно выдавил я из себя, а потом добавил, – Вы кто?

– Конь в пальто… Старший прапорщик Башенков на, старшина роты материального обеспечения на, – ответил он, высовываясь из комнаты и вглядываясь в темноту коридора, а потом повернулся ко мне и сказал, – рядовой мёртв, в котельной лежит, с дыркой во лбу. Пиндосы мля, завалили пацана, с-с-суки. Отличный малый был. Ну ни чего, неплохо мы тут их покромсали. Кстати, из пулемёта я тебя прикрывал. А Галиянова сразу завалили, как только он стрелять начал.

Я выматерился. Да, действительно, жалко Вадима. Но как Башенков попал в бойлерную, дверь-то была заблокирована. Тем временем старший прапорщик взял пулемёт и выжидающе посмотрел на меня.

– Ты как в бойлерную попал? – спросил я.

– Как, как, дверь подпирать тоже уметь надо, салаги мля. Ногой хорошенько наподдал, она и открылась, на. Да ты не подумай парень, я не враг, просто, когда всё началось, не сразу понял где свои, а где не свои, на. Я как раз в кустах лежал, там за котельной, наблюдал за обстановкой мля. Тебя видел, как ты от КПП бежал. А ты кстати неплохо повеселился, и этих убогих пострелял, молодец на. Потом я сбегал в одно место… Ну-у-у-у, нычка у меня была короче, как раз на такой случай на, там вот и прибарахлился. Я знал, что рано или поздно, что-то такое начнётся, но мне никто не верил, с-с-сука, за дебила считали. А тут, вуаля, ёпт, началось, и подготовленным оказался только я, на… ну и ты, наверное… Короче, когда ты побежал из котельной в сторону штаба, я как раз вернулся из нычки своей, и хотел помочь вам огнём. Но пулемёт молчал, и я занял место пулеметчика ёпт. В бойлерную вошёл, смотрю, пулемёт стоит, а на полу солдатик лежит, на. У этих пиндосов оптика что надо, засекли парня и сняли. Вот, короче. А пацана правда жалко, это мой боец был, с моей роты, мля. А ты кто сам то? Дерёшься как профессионал, но не в форме, в части я тебя тоже раньше не видел, бегаешь тут по расположению в охотничьем камуфляже.

Ну теперь всё встало на свои места. Вот почему была задержка в стрельбе – Галиянова убили. А прапорщик красавец, не растерялся, сразу понял, что к чему и поддержал огнём.

– Меня зовут Олег, капитан запаса Буйнов Олег Владимирович, отставной начальник разведки артдивизиона войсковой части 98723, – представился я, – в гости шёл, к своему боевому товарищу, Николаю Митрохину, а тут накрыло и потом эта хрень началась. Не мог я не вмешаться когда наших прессуют. В штаб решил пробиваться к своим, они на втором этаже засели. Пиндосов держат пока. Но численное превосходство явно не на нашей стороне. Кстати спасибо тебе старший прапорщик.

Башенков сплюнул на пол и посмотрел мне в глаза:

– Паша, меня зовут Паша, – сказал военный и протянул мне руку.

Я ответил на рукопожатие, глубоко вдохнул – выдохнул, улыбнулся и произнёс:

– Ну что Павел, повоюем?

– Давай Олег, натянем им глаз на жопу, ёпт!

Мы осторожно двигались по коридору, прикрывая друг друга. В небе взошла полная луна и теперь, ночная темень немного отступила. Лунный свет проникал сквозь окна, освещая наш путь. Ближе к правому крылу здания на полу лежало пять трупов, судя по обмундированию здесь были и свои и чужие. Я сделал Паше знак, чтобы он прикрывал, а сам подошёл к трупу диверсанта: нужно было осмотреть его. Так, лицо изуродовано попаданием пули, экипировка и оружие западного образца, документов никаких нет. Оно и понятно, когда это диверсанты носили с собой документы. На шее слева какая-то татуировка, но основная её часть скрыта под курткой. Тату, в пятидесяти процентов случаев, может многое рассказать о её владельце, начиная от имени и заканчивая родом деятельности. В некоторых случаях, по татуировке можно определить социальный статус её носителя. Поэтому я, жестами объяснил Павлу, что собираюсь сделать и, проверил ближайшую комнату, не обнаружив опасности, затащил в неё труп. Мой напарник остался на прикрытии в коридоре. Я был намерен воспользоваться фонарём, а делать это в коридоре опасался, полагая, что луч света может заметить враг. Уже внутри я вспорол ножом одежду, оголяя наколку, и щёлкнул кнопкой фонаря. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять с кем мы имеем дело. На левом плече красовался орёл, держащий в когтях земной шар. В клюве стилизованной птицы стяг с надписью: «Semper fidelis». Всё это наколото на фоне англосакского узора, который расположился на левой стороне груди, частично захватывал шею и руку, примерно до локтя. За свою боевую жизнь я не раз сталкивался с обладателями подобных татуировок. «Semper fidelis» в переводе с латыни означает – «Всегда верен», это девиз Корпуса морской пехоты США!

– Олег мля, Олег, – зашипел мой товарищ из коридора, – трупы шевелятся!

– Ну так пристрели их! – посоветовал я, не отрываясь от изучения мёртвого морского пехотинца.

– Бегом давай ёптэ, двое встают уже, – перешёл на громкий шёпот прапорщик, – если я их расчехлять начну тут, то все пиндосы сбегутся!

Ё-моё, а он прав, оружие с ПБСом ведь только у меня. Конечно глушитель не даёт стопроцентной бесшумной стрельбы, выстрелы с ним остаются не то, чтобы громкими, но не тихими точно. Тем более в помещении. Но с учётом расстояния до противника, а также всей кутерьмы, что здесь творится, можно было не переживать, что на мои выстрелы среагируют. Услышать-то может и услышат, но вот будут ли на них отвлекаться? Вряд ли, ведь по идее, у них тут несколько позиций есть, можно свободно предположить, что это онистреляли. Им-то откуда знать, что мы обнулили их огневые точки. Но, в любом случае лучше не шуметь, так спокойнее.

Опасаться того, что оживёт осматриваемый мною мёртвый морпех, оснований не было – как показывает практика, с прострелянной башкой они не оживают. Я оставил труп и выскочил в коридор, там с одним из восставших мертвецов уже бился Башенков. Он оставил пулемёт на полу, схватил мертвеца за отворот куртки и наносил ему удары ножом в голову, грудь и шею. Ещё два мёртвых тела приближались сзади.

– В сторону! – скомандовал я.

Прапорщик оттолкнул противника и прижался к стене. Я вскинул винтовку и поочерёдно прострелил всем троим головы. Когда с зомби было покончено, мы шмыгнули в комнату и притаились. На выстрелы, как я и предполагал, никто не отреагировал.

– Живой? – спросил я Башенкова.