Собор у моря

– За собор платят богатые горожане и город, а это – церковь, которая будет красивее и значительнее собора, потому что ее строит народ.

Мужчина даже не остановился. Тяжелая ноша словно подталкивала его вперед, и он только улыбнулся им на ходу.

Оба мальчика прошли за ним до боковой стороны церкви, расположенной рядом с другим кладбищем, малой усыпальницей.

– Помочь? – спросил Арнау.

Мужчина глубоко вдохнул, прежде чем повернуться, и, улыбнувшись, ответил:

– Спасибо, малец, я сам.

Наконец мужчина согнулся и сбросил камень на землю. Дети во все глаза смотрели на него, и Жоанет, подойдя к камню, попытался сдвинуть его, но не смог.

Мужчина рассмеялся.

– Если это не собор, – вмешался Арнау, указывая на высокие восьмигранные колонны, – то что тогда?

– Это новая церковь, которую воздвигает квартал Рибера в знак благодарности и преклонения перед Богородицей, Девой…

– Девой Марией? – выкрикнул Арнау, широко раскрыв глаза.

– Конечно, малец, – ответил мужчина, повернувшись к нему. – Дева Мария, Богородица…

– А… а где находится Дева Мария? – снова спросил Арнау, не отрывая взгляда от церкви.

– Там, внутри этой церкви. Когда мы ее закончим, это будет самая красивая церковь, какой у Девы прежде никогда не было.

Внутри церкви!

Арнау даже не стал дальше слушать.

Там была его Святая Дева!

Внезапно какой-то шум заставил их поднять головы: стая птиц взлетела с самого верхнего помоста.

9

Квартал Рибера, где строилась церковь в честь Девы Марии, вырос как пригород Барселоны, которая была окружена и укреплена древнеримскими стенами во времена Каролингов. В самом начале это был простой квартал рыбаков, портовых грузчиков и прочих людей низкого сословия. Уже тогда там построили маленькую церковь, известную под названием Святая Мария на Песках. Она располагалась в том месте, где в 303 году, по некоторым сведениям, была замучена святая Эулалия. Церквушка Святой Марии на Песках получила это название, потому что была воздвигнута на морском берегу Барселоны, но наслоения земли, которые сделали порт города непригодным к использованию, отдаляли церковь от моря, и она постепенно утратила свое изначальное наименование. Через какое-то время она стала известна как церковь Святой Марии у Моря, потому что, хотя береговая линия и отошла от нее, люди, которых кормило море, продолжали почитать морскую стихию.

Прошли годы, место для церквушки очистилось от песков, и город стал осваивать земли за крепостными стенами, чтобы обеспечить пространство для растущего населения Барселоны, которому уже было тесно в пределах римской стены. Из трех границ Барселоны была выбрана восточная, через которую шло движение из порта в город. Именно здесь, на Морской улице, и поселились ювелиры. Другим улицам дали названия исходя из того, кто жил и работал там: менялы, торговцы хлопком, мясники и пекари, виноторговцы и сыроделы, шляпники, оружейники и множество других ремесленников.

Здесь также была альондига, гостиница, где останавливались чужеземные купцы, приехавшие в город, и строилась площадь Борн, расположившаяся сразу за церковью Святой Марии, – здесь проходили рыцарские турниры и состязания.

Но не только богатых ремесленников привлекал квартал Рибера; знать тоже переезжала сюда. Это произошло с легкой руки предводителя дворянства Гильема Рамона де Монкады, которому граф Барселоны Рамон Беренгер IV отдал соборные земли. Здесь и появилась улица, носившая его имя: она выходила на площадь Борн, рядом с церковью Святой Марии у Моря, и вскоре на ней были воздвигнуты большие и роскошные дома.

Когда квартал Рибера превратился в богатое и процветающее место, древняя романская церковь, куда приходили поклониться своей покровительнице рыбаки и прочие жившие на побережье люди, стала тесной. К тому же разбогатевшим и знатным прихожанам она казалась слишком бедной.

Все средства барселонской Церкви и королевского двора направлялись исключительно на строительство городского собора, однако прихожане церкви Святой Марии у Моря, богатые и бедные, объединенные почитанием Святой Девы, не отступили от своей благородной цели и, несмотря на отсутствие официальной поддержки, с помощью недавно назначенного архидьякона Морской епархии Берната Льюля ходатайствовали перед церковными властями о позволении воздвигнуть то, что им бы хотелось. Верующие мечтали о самом большом монументе Деве Марии.

И они добились своего.

Церковь Святой Марии у Моря начала строиться людьми и для людей, которые и заложили первый камень. Он находился в том самом месте, где должен был стоять главный алтарь, на котором, в отличие от храмов, возводившихся при поддержке властей, был высечен герб прихода – символ того, кем она строилась и кому принадлежала, то есть единственно и исключительно прихожанам: богатым, пожертвовавшим свои деньги, и неимущим, вложившим свой труд. Когда заложили первый камень, было решено, что группа прихожан и старшин города, названная «Двадцать пять», должна будет собираться каждый год во главе с ректором прихода, чтобы в присутствии нотариуса передавать ему ключи от церкви на текущий год.

Арнау посмотрел на мужчину, который принес камень. Все еще потный, тяжело дышащий, он улыбался, глядя на строительство.

– А можно ее увидеть? – осведомился Арнау.

– Деву Марию? – уточнил мужчина, доброжелательно глядя на мальчугана.

«А если детям не разрешено входить одним в церковь? – подумал Арнау. – Если они должны это делать с родителями?»

Он вспомнил слова священника из церкви Святого Жауме. Но мужчина, продолжая улыбаться, сказал:

– Разумеется. Святая Дева будет очень рада, что такие дети, как вы, пришли к ней.

Арнау засмеялся. Зря он переживал!

Посмотрев на Жоанета, мальчик спросил:

– Пойдем?

– Эх! – воскликнул мужчина. – Жаль, но я должен идти работать.

Он взглянул на рабочих, которые тесали камень.

– Анхель! – крикнул он двенадцатилетнему мальчику, который подбежал к ним. – Сходи с этими детьми в церковь. Скажи священнику, что они хотят посмотреть на Святую Деву.

Мужчина повернулся к Арнау, погладил его по голове и ушел в сторону моря.

Арнау и Жоанет остались с Анхелем, и, когда он на них посмотрел, оба потупились.

– Вы хотите увидеть Святую Деву? – поинтересовался Анхель.

Арнау утвердительно кивнул.

– Ты… ее знаешь?

– Конечно, – засмеялся Анхель. – Это – Святая Дева у Моря… Моя Святая Дева. Мой отец – лодочник! – добавил он с гордостью. – Пойдемте!

Оба мальчика пошли за ним к входу в церковь: Жоанет – с широко раскрытыми глазами, Арнау – опустив голову.

– У тебя есть мать? – спросил внезапно Арнау.

– Да, конечно, – бросил Анхель, не останавливаясь.

Идя за ним, Арнау посмотрел на Жоанета и улыбнулся. Они вошли в церковь Святой Марии и остановились, привыкая к темноте.

Пахло воском и ладаном. Арнау сравнил высокие и стройные колонны, которые высились снаружи, с внутренними – низкими, квадратными и толстыми. Единственный свет, проникавший сюда через несколько узких окон, вытянутых и глубоко посаженных в массивные стены здания, оставлял на полу желтые прямоугольники. Повсюду: на потолке, на стенах, в нишах – были корабли. Одни – уже тщательно обработанные, другие – незаконченные.