Долгий путь к январской реке (из дневников разных лет)

Финал Кубка я проиграл Анвару Ибрагимову. Он тогда вернулся после турнира «Дружба», который проводили из-за отказа участвовать в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе. К тому же уже больше года тренировался у Марка Петровича Мидлера. И быстро усвоил уроки учителя. Он всегда был самым перспективным среди своих ровесников – лучше, чем я, чем Дима Шевченко. И если бы он держал себя в форме и продолжал относиться к фехтованию серьёзно, стал бы великим на долгие годы. К сожалению, по известным причинам этого не произошло.

И ещё могу сказать: когда я сам стал тренироваться у Мидлера, Анвар стал для меня как прочитанная книга. В том же 1987 году на чемпионате страны за «вход в восемь» у него уже не было шансов меня победить. Но это было много позже.

Про закулисные игры

Но внутри страны уже начались совсем не спортивные, некрасивые игры: страна-то большая, участников много, а в сборной всего три места.

Собственно, почему начались? Просто для меня всё это было в диковинку. Не мог даже представить в свои юные годы, что подобное возможно. Только один пример приведу. На чемпионате страны в Хмельницком в ноябре того же 83-го фехтую с белорусом. Судил известный в прошлом рапирист, экс-чемпион мира Василий Станкович из Львова. Упорный получился поединок. Но при счёте 9:9, когда по тем правилам оставался всего один укол до победы, и произошёл этот неприятный момент.

Не успели мы после разбора очередной фразы встать друг напротив друга, раздалась команда рефери «Готовы?» Я тут же по всем правилам поднял руку: «Не готов!» И слышу от судьи: «Предупреждение!» Борец за справедливость, стал возмущаться, на каком основании мне сделано замечание, если это было моё право – ответить утвердительно или отрицательно. В ответ услышал дерзкое, не допускающее возражений: «На место!»

Не успел надеть маску, не говоря уже о том, чтобы встать в стойку, ещё находясь спиной к судье и боком к сопернику, услышал: «Готовы? Начали!» Я – стоп. И сразу следом – «Штрафной укол!» Отец чуть не растерзал Станковича, который был совершенно не прав, но выполнял чьё-то конкретное задание – освобождал место для представителя Украины Олега Брусиловского. Но так нагло убирать конкурента – 18-летнего парня, для которого это могла быть травма на всю жизнь, недопустимо.

К молодёжному чемпионату мира 1984 года в Ленинграде мы готовились в подмосковном Подольске. И я брал уроки у Владимира Гансона. И ни разу – ни разу! – он мне не то, что не сказал, даже не намекнул, что на мировое первенство меня не возьмут. А на тренерском совете он меня назвал даже не основным запасным, а пятым номером.

И получилось, что на том первенстве мира был единственный из рапиристов, кто реально отвечал всем требованиям – и возрастным, и спортивным: Анвар Ибрагимов, который в итоге и завоевал бронзу, уступив в полуфинале Чериони. Двое других – Олег Брусиловский и Николай Васильев из Ташкента были «липовыми» участниками: они оба были 1963 года рождения, а первенство разыгрывалось для спортсменов не старше 1964 года. Разумеется, я был расстроен, несмотря на то, что сезон мне не удался. Но тот же Васильев был на сборе слабее всех. Он вылетел из второй ступени, где из шести участников продолжали борьбу пятеро, чего раньше не случалось. Так он умудрился пристроиться последним в группе.

Позже, когда стал взрослее и начал разбираться во всей этой фехтовальной кухне, легко просчитывал подобные явления. Оказывается, Гансон долгое время работал в Узбекистане, дружил с Иосифом Миркиным, тренером Васильева. Так скажи сразу, что на меня никто не ставит, что шансов нет, возможно, я бы понял, что к чему. Так нет же.

Я в своей практике никогда подобного позволить не мог: лучше вообще не стану тренировать спортсмена, чем буду просто отбывать номер на дорожке, не отдаваться работе полностью. Не в моём это характере.

Вспомнился ещё один забавный эпизод из соперничества тех лет. На первенстве Союза 1985 года в Харькове он произошёл. За вход в четвёрку я, в то время ещё динамовец, фехтовал с Овиком Аракеляном, армейцем. А тут как раз уколы фиксировали по новым аппаратам «ВИСТИ», на которых кроме традиционных лампочек красного, зелёного и белого цветов были две маленькие жёлтого цвета. Они должны были гореть при некорректных действиях спортсмена: если он гарду прижимал к электрокуртке.

Борьба получилась упорная. Идем укол в укол. И вдруг Владимир Назлымов, который в то время руководил фехтованием в ЦСКА, кричит судье, что на моей стороне аппарата загорелась жёлтая лампочка. Причём, подобного никак не могло быть, потому что был не ближний бой и никакого кор-а-кора, а рука с рапирой была вытянута. Получилось, что аппарат сам по себе сработал не в мою пользу. Но судья непреклонен – предупреждение, несмотря ни на какие мои возражения.

А уже к концу боя вновь вмешался в ситуацию Назлымов: вновь жёлтая горела на моей стороне. Скорее всего, аппарат был неисправный.

Но это сегодня я рассказываю всё со смехом. А тогда для меня это была трагедия: получил штрафной укол ни за что, ни про что и проиграл бой. Вот так и было: за год до этого меня ни с того, ни с сего наказал Станкович, теперь не доведённый до совершенства аппарат помешал попасть на пьедестал.

Меня всегда удивляло, как взрослые, именитые, всё понимающие люди, ради достижения каких-то своих сиюминутных целей, готовы были пойти на подлог. Даже представить не мог, что подобное возможно. Сегодня я сам руководитель, но даже в мыслях никогда не держал, чтобы добиваться побед для своих учеников подобным неправедным путём. Но это был Назлымов, этакий хамелеон от фехтования, которого мне пришлось терпеть ещё не один десяток лет.

Про богатыря Апциаури

А после победного Кубка страны в Кутаиси меня стали приглашать на сборы уже по взрослым. И первый из них был в Стайках в январе 1985 года. Оказываюсь в одной комнате с Владимиром Апциаури. Старшим тренером тогда бы Олег Визгунов.

Утром спим. А кто-то просто ломится к нам в дверь. Я же сплю обычно как удав, открываю один глаз – Вова ухом не шевелит. Кое-как поднялся, открыл. А там Визгунов визжит: «Вы что с ума сошли! Зарядку проспали! Посмотрите на часы: сколько время?» Пришлось каяться, извиняться. «Быстро на завтрак, потом тренировка».

Подхожу к Апциаури – а он вообще никак не реагировал на крики главного тренера. Бужу его: «Вова, вставай! Визгунов приходил, ругался. Ты чего дверь не открыл?» «Чего?» – раздалось в ответ. Поднялся не торопясь. И со словом «Чидаоба!» скрутил меня на раз. Чидаоба – оказалось грузинская борьба. А Вовка здоровенный был, у него руки как клещи, берет твоё запястью двумя пальцами – и ты как в тисках.

Я сразу на попятную: «Вова, хорошо, до конца сборов дверь открываю только я».

Думаю, так быть не должно, надо что-то придумать, чтобы поставить грузина на место. Рассказал всё Ибрагимову. Анвар моментально среагировал: «Давай его после тренировки поймаем». Третьим позвали Игоря Городского. Здоровяка-сибиряка из Риги: широченные плечи, ладони, как две моих, 47-й размер ноги.

Заканчивается тренировка. Вовка раскачивается на батуте, ни о чём не подозревая. Мы втроём подкрадываемся. А он на батуте, у него нет точки опоры. Мы на него набрасываемся. Но и тридцати секунд не прошло, как мы не знали, где наши руки-ноги, где головы: он нас скрутил всех троих в бараний рог. И орали так: «Вова, прости, пощади, это была ошибка». А в ответ только одно слово: «Чидаоба»

Вы не представляете, какой силы был этот человек. Чтобы прыгнуть в длину с места на три метра 20 сантиметров, нужно прилично размяться. Но только не Апциаури. Для него это вообще не результат. Он прыгал так безо всякой подготовки. Безо всяких проблем до баскетбольного кольца допрыгивал – а это всё-таки 3.05 метра.

Но Вовка был замечательный – настоящий друг, старший товарищ. Никогда не думал, что в мае 2012-го буду нести гроб с его телом. Ужас, какой-то, словами не передать…

Про первое чемпионство

Это был шаг во взрослую жизнь. Июнь 1985 года. К сожалению, мы не смогли вовремя прилететь на чемпионат страны – то ли нелётная погода в Баку помешала, то ли самолёт оказался неисправным. Появились в универсальном зале «Дружба», когда личные соревнования уже завершились. А сборная республики у нас была очень приличная, и все мы молодые, воодушевлённые, сильные. Кроме меня, Боря Корецкий, Петя Мардухаев, братья Саркисовы – Миша и Аркаша. Хорошая команда. Понятно, что нас допускают под последним номером. А под первым – сборная Москвы. И мы обыгрываем столичных ребят в одну калитку. Если не ошибаюсь, счёт был 9:3. Потом в восьмёрке побеждаем белорусов с Сашей Романьковым, в полуфинале – очень сильную грузинскую команду, в которой фехтовали Вовка и Зураб Апциаури, Гогита Гелашвили, Гия Абашидзе, уже много лет живущий в Америке. И в финале встречаемся с первой сборной РСФСР.

Перед самым боем к отцу подошёл один из судей и сказал, что свыше приказали сделать всё, чтобы не дать выиграть команде Азербайджана. И действительно нас начали душить с первых же поединков. Отец, понятное дело, начал возмущаться, и его выгнали из зала. Он пошёл на трибуну и встретил председателя спорткомитета Азербайджана, который пришёл не один, а с Николаем Русаком, в то время заместителем председателя Всесоюзного спорткомитета. И наш руководитель удивился, что старший тренер республиканского фехтования не в зале, а на трибуне. Отец всё рассказал, как есть. Русак, разумеется, тоже услышал. И в мгновение всё переменилось, и судейство стало объективным. И мы выиграли. 9:4. Боря дал 4 победы из четырёх, я – 3 из трёх, то есть у меня ещё бой оставался, Петя, соответственно, отличился два раза. Я всегда давал три свои победы. Если Боря не давал три, то мы проигрывали. И мы ещё несколько лет оставались на вершине рапирного фехтования в стране.

И ещё такая важная деталь: мы стали единственной командой среди представителей всех видов спорта Азербайджана, которая выиграла золотые медали чемпионов СССР. Кстати, отец, который всегда передавал в нашу азербайджанскую спортивную газету материалы о фехтовании, как сейчас помню, назвал ту свою статью «Взлёт после нелётной погоды».

Про первый обман Назлымова

Сбор перед чемпионатом мира 1985 года в Барселоне проходил в Стайках. И меня пригласили, потому что я уже был в обойме. Но на чемпионат мира поехал почему-то Андрей Клюшин. А до этого тот же Клюшин проиграл на чемпионате страны за «вход в шестнадцать» Васе Рослову, который никогда не котировался среди сильнейших. Прекрасно понимал уже тогда, что в команду должен быть включен не я и не Клюшин, а Владимир Лапицкий. Но его даже на сборе не было. Он считался изгоем. А на тренерском совете пятым утвердили Клюшина, кроме Романькова, Апциаури, Ибрагимова и Виталика Логвина из Ташкента, который в тот год стал чемпионом страны.

И после заседания случайно встречаю двух тренеров – Иосифа Миркина и Владимира Житлова. И, набравшись наглости, в лоб спрашиваю: «И чем это я вам так не угодил?» С высоты сегодняшних лет поступок 19-летнего парня мне кажется просто неприличным. Спросил, удивил своим вопросом, но ответа не получил. Однако поступок этот даром не прошёл. Узнал о нём в тот момент уже главный тренер сборной страны Назлымов. И решил со мной поговорить.

Идём по Стайкам. Лето, тепло, сосны. И Владимир Аливерович стал меня успокаивать: «На чемпионат мира надо ехать выигрывать. Ты ещё молодой, успеешь. Надо спокойно отнестись к решению тренерского совета. Через полтора месяца Универсиада в Кобэ, в Японии. Поедешь на Универсиаду. Наберёшься необходимого опыта». Главный сказал, значит, тому и быть.

Через месяц собираемся в Харькове на сбор перед поездкой в Японию, за пару дней до отлёта переехали в Москву, жили в гостинице «Спутник». Сидим в номере, ждём, когда позовут на экипировку, играем вчетвером – Апциаури, Корецкий, Анвар и я – в карты, и тут папа звонит: «Ильгар, не расстраивайся!» Я в недоумении: «Почему я должен расстраиваться?» «Ты что не знаешь? Ты в Японию не летишь». «А кто летит?» «Аркаша Саркисов». Вот уж о ком подумать не мог – он наш, бакинец, но никогда ничего не выигрывал, да и фехтовал так себе. А мне Назлымов обещал, здесь, в Москве, никто слова не сказал. Попытался найти Назлымова – бесполезно. Спросил у Иозаса Удраса – он командовал фехтованием в «Буревестнике», студенческом обществе. Тот: «Это вопрос не ко мне». Ну и для чего меня приглашали на сбор, для спарринга? Наверное, могли бы найти кого-нибудь другого для этой цели.

Назлымов появился, когда автобусы уже отправлялись в аэропорт. Я, естественно, с вопросом к главному тренеру. А в ответ ничего внятного и конкретного: главный тренер сборной ничего не мог объяснить 19-летнему парню. Так и не узнал, почему остался дома в том, августе 1985-го. Знал, что Удрас дружит с Рафиком Арутюновым, тем самым тренером, к которому я когда-то пришёл на тренировку в кроссовках на одну ногу. А тот как раз Саркисова тренировал. Но по всем выкладкам я был сильнее плюс обещание Назлымова. При этом я понимал, что решение меня не брать было принято раньше. Так почему не объявили мне заранее? Но вопросы я мог задавать только сам себе – никто другой отвечать на них не собирался.

Про Ждановича в роли старшего тренера

Февраль. 1986-й. Приезжаем в Раубичи на сборы. Во главе рапирной сборной уже не Визгунов, а Виктор Жданович.

В сентябре 1985 года я был на всесоюзном сборе, а Жданович на динамовском. В Эшерах. Народу было много. Все общества тогда собирали своих фехтовальщиков. И, понятно, без футбола не обошлось. И в одной из атак я ударил и промахнулся. И Жданович кричит: «Всё, больше ему пас не давайте!» Чего вдруг, думаю, он так на меня взъелся. Я бил по воротам, не попал – с кем не бывало И тут следующая фраза первого олимпийского чемпиона меня шокировала: «И не поможет тебе твой папа со своими деньгами». Я предполагал, что вокруг меня что-то происходит, но уж не до такой степени. «А при чём здесь мой папа? – поинтересовался. – Мы же о футболе речь ведём». И добавил: «Вы не хотите со мной поговорить?» И услышал совсем нелицеприятное, чтобы передать на бумаге. Смысл был такой: кто ты, мол, такой, чтобы я с тобой разговаривал. Если мерить по званиям, то, наверное, он был прав: я – рядовой, а он – полковник. То есть, по его понятиям, мог позволить такое обращение. Но я прежде всего человек. Да ещё южанин. Ну и послал его по известному адресу.

В октябре 1985 года приезжаем на сбор в Алушту. Первый сбор в Крыму на спартаковской базе. И все мужики смеются надо мной. «Чего ржёте?» «А ты не знаешь, кто новый старший тренер сборной Союза?» «Кто?» «Жданович!».

С этого момента я стал для него предметом мебели – он меня в упор не видел. И чего только не придумывал, чтобы не брать меня на соревнования.

Так, к «Боннскому льву»-1987 готовились в Сухуми, потом перелетели в Москву и заселились в гостинице «Спорт». Туда же ночью из Сан-Паулу вернулись пацаны с молодежного первенства мира. Шевченко стал чемпионом, Паша Соловьёв замкнул восьмёрку.

И тут объявляют, что утром мы трое должны быть в спорткомитете на Лужнецкой набережной. Пацаны – 19-летние ребята – после длительного перелёта ещё в себя прийти не могли. Им бы поспать всласть – ан нет: приказ свыше – на следующий день лететь в Германию на турнир «Боннский лев». Ребята взмолились – мол, устали очень, не до соревнований им сейчас. А мне Жданович объявил, что я остаюсь дома. Естественный вопрос: «Почему?» «Твой загранпаспорт куда-то подевался, мы его найти не можем». А куда мог исчезнуть паспорт, если он должен был быть у старшего тренера, то есть, у Ждановича? Странная картина: молодёжь не хотела, но её заставили лететь в Германию, а я хотел выступать, но была выдумана причина, чтобы не брать меня в команду. Других поводов придумать не могли: я же был призёром чемпионата страны.

Про стычку с Романьковым

Возвращаемся в Раубичи в феврале 1986-го. Жданович уехал на юниорское первенство мира, а за старшего Эрнест Владимирович Асиевский, тренер Романькова. Но я почувствовал уже иное отношение к себе.

Фехтую с Апциаури на тренировке. Вовка останавливается: «Чего-то наконечник откручивается, подержи катушку, Ильгар». Я держу катушку. А Романьков дрался на соседней дорожке, и у него белый фонарь загорелся. Он ко мне: «Ильгар, дай катушку!» «Вовка вернётся, потом бери» «Пока он вернётся, у меня бой закончится». Отдал катушку Саше.

Апциаури вернулся. Саня проиграл. Мы стоим ждём, когда Романьков катушку вернёт. Я спросил: «Сань, катушку отдашь?» В ответ: «Совсем обалдел, тратата!».

Отстёгивает карабин и бросает катушку – она улетает в сторону. «Пошёл на…», – слышу от Романькова. «Иди сам туда же», – обменялись любезностями. Я поворачиваюсь и получаю удар рапирой наотмашь по спине. Не раздумывая, отвечаю тем же. Романьков просквозил мимо к Асиевскому: «Или он, или я?» Не трудно догадаться, кого выбрали.

Собирается тренерский совет вместе со спортсменами. Решение: отчислить Мамедова со сборов за неспортивное поведение. Я попытался вставить, что тебя бьют, оскорбляют – это по-спортивному? Меня не стали слушать: «Всё. Завтра уезжаешь». Все молчат.

Вечером кто-то ко мне подходит: «Мы перерешили: на сборе остаёшься. Но в Венгрию на турнир не летишь».

А на следующий день выходной. И все укатили в Минск. Стою один на остановке, жду автобуса, чтобы отправиться следом. Вдруг останавливаются «Жигули», бордовая «семёрка». Романьков: «Ты куда, в город? Садись, подвезу».