Леди Горничная

– Прорыв? Какой еще прорыв? – ахнула полненькая старушка, всплеснув руками.

Э, нет, господа, уговаривать я не буду. Я последние несколько минут вообще сильно недолюбливаю старушек! Я метнулась к следующей двери.

– Дорогая, что хотела та девушка? – донесся из купе громкий, как обычно у глухих, голос старика.

– Говорит, какой-то прорыв! – проорала в ответ его супруга.

Я рванула следующую дверь. Даже сдвоенное купе было тесновато для южного семейства. На одном диванчике, плотно обжав пышные юбки по ногам, втиснулись четверо дочерей, на другом чуть вольготнее расположились отец семейства с женой и старшей барышней с малышом на руках.

– Что вам угодно? – высокомерно воззрился на меня отец семейства.

Мой взгляд заметался между ними. Дети. Расчет шансов. Старшая, восемнадцатилетняя: сама бежать может, ребенка донести тоже может. Но это не максимальный шанс.

Как морковку из грядки я выдернула с диванчика вторую сестру, лет пятнадцати. Ее юбка раскрылась, как зонт, заняв половину купе. Такие юбки надо запретить законом!

Сунула ошеломленной девчонке за корсаж сорванный с убийцы амулет, а в руки – младшего брата.

– Обнимай сестру за шею, крепко!

Оба достаточно мелкие, поля амулета хватит. Восемнадцатилетняя добежит сама, еще две сестры – как повезет.

– Прорыв. Бегом в тот конец вагона! – и вытолкнула обоих в коридор.

– Малыш! Куда вы… – заверещала старшая барышня.

– Что… Амарилла, стой! – заорал папаша, но я уже выскочила наружу.

Да где эти треклятые вояки! Я подбодрила замешкавшуюся девчонку пинком и дернула дверь в следующее купе… Раскрасневшиеся, веселые, с бокалами вина на меня воззрились парочка северян в офицерских мундирах, степняк – кавалерийский ротмистр, и целительница.

– Прорыв, пьянь драная! – рявкнула я. – Или думали, у вас в ушах звенит?

Командор-северянин, как раз поднесший бокал ко рту, подавился. Радостная, от уха до уха, улыбка будто отвалилась с лица степняка. Все четверо вскочили. Целительница с размаху шарахнула кулаком в стену.

– Прорыыыыв! – пронзительный, как крик птицы кумсун[2 - В буквальном переводе со степного означает «заткнись, погань»], вопль степняка перекрыл даже гул Междумирья.

У меня за спиной по коридору проскочила толстушка-южанка с младшей дочерью на руках, за юбку ее держалась девочка постарше.

– Анита, вернись немедленно, что за глупости! – вопил из купе папаша. Южные мужчины – во всей красе.

Я успела только шарахнуться к противоположной стене – двери купе принялись распахиваться, и оттуда, как горошины из стручка, сыпанули военные. Иногда я их обожаю – когда они быстро соображают. Северянину хватило одного взгляда на затянутую непроницаемой тьмой дверь моего бывшего купе.

– Пшшш! Пшшш! – налепленные артефакты сгорали один за другим.

Из оставшихся у меня за спиной купе синхронно высунулись по две головы. Из одного темноволосые и курчавые – южный папаша удерживал старшую девицу за талию, из другого седые – пожилая пара.

– Ка Хонг! Сигурд! – рявкнул командор, мимо меня метнулись двое.

Степняк-ротмистр дернул девицу к себе, перекинул через плечо и рванул в другой конец вагона. Южанка только взвизгнуть успела. Я хмыкнула – да-а, опыт поколений, он в крови!

– Что вы себе позволя…

– Что происхо…

Два возгласа слились в один: орал выскочивший следом за похищенной девицей южанин и… ввалившийся в вагон стюард! Где ж ты был раньше?

Южанина ухватили в шесть рук разом, и забросили военным за спину. Степняк сунул девицу стюарду:

– Прорыв! Связь с дорожниками есть-нет? – и не дожидаясь ответа, приказал. – Скажи, пусть выводят поезд в ближайший портал!

– Проры… – приседая под тяжестью девицы, промямлил стюард.

– Бегом! – рявкнул ротмистр, за стюардом только дверь вагонная хлопнула – так и выскочил с девицей на руках.

Я не спускала глаз с другой двери: с клубящейся тьмой и прижавшейся к стеклу безликой мордой в обрамлении полированного дерева и медных завитушек.

Вояки метались вдоль стен: вжик… вжик… вжик… Стекла и деревянные панели покрывались стремительной вязью символов. Клубящаяся за ближайшим окном тьма на миг отпрянула… и тут же приникла к стеклу снова, растекаясь черным половодьем. Безликие морды кружились сплошным водоворотом – мелькание, мелькание, проблески, тьма…

– Пшшш! – три артефакта осталось на запечатанной двери, через стекло и дерево поползла первая трещина.

– Пшш… – два осталось…

– Молодой человек, куда вы нас тащите! Что происходит – дайте же посмотреть! И вещи, вещи заберите!

Молоденький лейтенант-северянин не справлялся. Он волок старушенцию под руку, а она упиралась и все норовила пуститься в пререкания. Ковыляющий следом дед был красный от злости, и кажется, уже нацелился огреть лейтенанта тростью.

Я метнулась вперед, схватила вякнувшую бабку за высокую кокетливую прическу и под неумолчный визг втащила в мгновенно разомкнувшийся строй военных. Дед заорал и все-таки вскинул палку…

– Пшшш! – сгорел последний артефакт.

– Падай, Сигурд! – рявкнул командор. Лейтенант рухнул на пол. Пронырнувшая меж ногами вояк целительница схватила его за руку. Я плюхнулась на живот – проклятый кринолин, как же мешает! – и вцепилась во вторую руку.

Глава 6

Битва против безликих

Дверь взорвалась. Гул Междумирья вдруг смолк, сменившись глухой, непроницаемой тишиной. Осколки стекла и металла, черные от пропитавшей их тьмы, шрапнелью хлестнули по узкому коридорчику вагона… и начисто сгорели в поднятом навстречу силовом щите. Только старик с палкой так и торчал посреди вагонного коридора. Ринувшаяся в проход безликая морда приникла к его затылку. Глаза старика широко распахнулись – а потом их залила тьма. Щупальца черноты оплели его со всех сторон, и он канул в накатывающую тьму – только палка торчала еще пару мгновений, а потом исчезла и она, будто утонула.

Щупальце обвернулось вокруг сапога лейтенанта.

– Дзанг! – щит раскрылся, вылетевший из-под него сгусток живого пламени прокатился парню по ноге, он заорал, мы с целительницей рванули, щит сомкнулся, едва не отхватив лейтенанту пятку.

Тьма сожрала сапог и грянулась об щит. Растеклась липкой пленкой по переливающемуся багрянцем и песчаным золотом пузырю, вспыхнула и растаяла. Волна мрака на миг застыла, как цунами над прибрежным городом. Безликие морды мельтешили, будто клубящаяся пена.

– Я… я виноват, я… – выдохнул лейтенант.

– Нашел время! – обрабатывавшая его ногу целительница влепила ему подзатыльник. – В строй!

Мальчишка вспыхнул и похромал во второй ряд.