С.нежное сердце. Книга первая из четырёх

– Настя, мы должны кое-что обсудить. Мы обязаны обсудить это. Это очень важно…

Дочь закатила глаза и Татьяна испугалась, что та сейчас встанет и уйдёт… но Настя лишь тяжко вздохнула и продолжила ковыряться в тарелке.

Ободрённая даже таким пустяком Татьяна заговорила бодрее:

– Настя! Нельзя бесконечно уходить от этого разговора. Рано или поздно нам придётся с тобой это обсудить…

– Обсудить что?..

– То, с кем ты останешь…нешься… – Татьяна запнулась, голос предал её. Настя, однако, к этому осталась будто глуха. – Мы с папой разводимся, это обсуждению не подлежит. Прими это, пожалуйста, как факт. Мы…

– А если я не желаю этого принимать?! – Настя всмотрелась в глаза матери со всей едкостью. – Что, если я против?!

Татьяна сжала губы. Поведение дочери ей откровенно не нравилось, но она понимала её и старалась не винить. В глубине души.

– Настя… Тут уже ничего не исправишь. – Татьяна говорила, как ей казалось, мягко и терпеливо. – Люди сходятся, люди расходятся… Пришло время и нам с твоим папой разойтись. Понимаешь…

– Почему ты всё время говоришь с ТВОИМ папой? – Настя недовольно склонила голову и прищурилась. – Почему с ТВОИМ? Тут что, какой-то тайный смысл?..

– Да нет никакого смысла! – Татьяна не выдержала, закричала. – И не передёргивай меня, дорогая! Ты же знаешь, как я этого не люблю!

– А я не люблю, когда мори родители разводятся! – Настя грубо оскалилась, её щёки запунцовели. Вместе со словами она резко зажестикулировала и даже чуть не сшибла тарелку! – Я не люблю решать, кого из двух больше люблю! Не желаю и не буду! Ты ведь про это хочешь спросить, мама?! Ведь к этому ты подбираешься?!

Татьяна открыла рот: она уже собралась гаркнуть нечто жёсткое, грубое… но остановилась, взглянула на дочь по-новому и произнесла спокойно, зато со всей уверенностью:

– Да, Настя. Да. Только не в такой форме, конечно… Мы с тобой должны решить, с кем ты останешься после развода.

Настя будто задохнулась! Она открывала и закрывала рот, как рыба, не способная говорить! Татьяна подумала, что вот сейчас дочь точно уйдёт… но та снова осталась. Видно, уж больно в ней закипело; уж больно захотелось высказаться.

– Значит это МЫ решаем, да?.. – Настя заговорила еле-еле, будто только вчера научилась складывать слога. – Даже не я – а МЫ… то есть ТЫ, надо понимать…

– Не переиначивай. – Татьяна покачала головой. – Решаем мы, а не я… Хотя я бы с удовольствием забрала тебя себе, и ты прекрасно знаешь, почему.

– Мама… – Настя заговорила вдруг обессиленно, как в изнеможении: взгляд её нежданно потух, а голова поникала. – Мамочка… Ну зачем вы всё это устраиваете, а?.. Зачем вам этот чёртов развод?.. Я не понимаю. Ведь мы же нормально живём…

– Нормально?.. – Татьяна отшатнулась; это слово будто ударило её. – Ты говоришь – нормально?.. В самом деле?..

– А что? Не так? – Настя подняла глаза. – Не так разве, мама?..

Взгляд Татьяны стал такой, словно дочь сказала какую-то дичайшую глупость! Настя не сводила с матери глаз, но та лишь потрясённо молчала, словно ждала, что дочь сейчас извинится и скажет что-то типа: «Да, в самом деле. Ты права».

– Настя… – Татьяна сделала очень вдумчивую паузу. – Дочка… Я бы никогда и ни за что на свете не пожелала бы тебе такого же мужа, как твой отец… Никогда бы и не за что…

Хоть это и прозвучали всего лишь слова, Настя почувствовала, будто ей плюнули в душу. Мама имеет своё мнение, мама спит с отцом, мама рожала и растила её, мама в два раза старше, мама то, мама сё… и всё же вот так – её отец, оказывается, такое гадкое и мерзкое… или страшное… или противное… животное… или что? Или она чего-то не знает, или…

– Мама… – В голосе дочери взыграла очень нехорошая нотка гнева. – Пожалуйста, не говори так. Я очень тебя прошу… Я папу очень люблю… За всю жизнь он ни разу не сделал мне дурного. Папа…

Татьяне очень хотело возразить, перебить, объяснить дочери всё!.. Но она заставила себя слушать с самым внимательной миной. Иначе ни на какую взаимность рассчитывать и не придётся.

– Я благодарна богу, что у меня такой отец! – Настя говорила и говорила. Речь лилась из неё, как из пробитой бочки. – Да, он бывает строг. Да, иногда он не подарок. Да, порой он мне что-то запрещает, а временами слишком лезет ко мне со своими наставлениями. Как и ты, кстати… И всё же он хороший человек! Я считаю, что мне с отцом повезло! Мама… – Снова гневная нота и полный упрямства взгляд. – Не надо настраивать меня против него. Мне это очень не нравится…

К своему позору и изумлению Татьяна поняла, что так сосредоточилась на том, чтобы выглядеть внимательной, что уже не помнит, с чего дочь начала! Мучительно стараясь вспомнить, что она говорила и при этом сохранить лицо, Татьяна запуталась и вдруг забыла, чем она и закончила! Страшная мысль тут-же поразила её, как пуля: а вдруг это видно по ней?..

– Пожалуй, я наелась. – Настя потянулась и поцеловала мать в щёку. – Спасибо за ужин, мам. Я пойду к себе. Мне уроки надо делать.

На поцелуй дочери Татьяна откликнулась вяло. Губы её стали недовольно поджатыми.

Настя ушла. Еда совсем остыла. Суп остался недоеденным.

***

Разводились тихо, без новых скандалов, криков и оров. И с ЗАГСом не было проблем. Очень цивилизованно. Для дочери, правда, оба стали ненавистными.

Роман позвонил родственникам, кому посчитал нужным, сообщил. Татьяна связалась со своими. Квартиру не делили. Роман копил на новую машину, но отказался, взял кредит, добавил к уже имеющемуся и выплатил жене треть от недвижимой стоимости, полученной им когда-то, как кадровым офицером. Насчёт же наследства и улаживать-то ничего не пришлось.

С Самарой Татьяна не хотела связывать больше ничего и договорилась с родителями, что переедет к ним в Питер. В кратчайшие сроки всё было улажено и приготовлено. Осталось только съездить в аэропорт.

***

Слева мелькает, как забор, кривой ряд берёз. За ними низенькая кустарниковая посадка. Справа поле, широкое и зелёное, но где-то там вдали и оно упирается в редкие деревья, а иногда трава заканчивается чёрной пахотной землёй.

Старенький «форд» несётся вскачь. День сегодня солнечный и недавно вымытый и натёртый блеском капот сверкает, как новый.

Роман рулит спокойно, обгонят слишком медленных, но наперегонки не рвётся. Справа на пассажирском Настя. Иногда она суёт в окно руку и направляет ладонь против ветра, от чего её чёрные, как вороново перо, волосы разлетаются и колышутся, в своей длине достигая иногда даже отцовской до щеки. Сзади Татьяна. Строгая, как ревизор, и одета по-деловому в свой любимый тёмно-синий костюм. Раньше она в нём ходила только на работу, да и то лишь когда намечалась какая-то особая встреча. В общем-то и не было никакого повода надевать его сегодня, однако отчего-то захотелось выглядеть именно так – сухо и официально.

Едут молча. Разговаривать не хочется. Роман смотрит на дорогу, Настя читает что-то в телефоне, ловит сквозняк. Татьяна сидит в пол-оборота к окну, её глаза ищут что-то вдали, но найти всё никак не могут.

Да наконец-то… Стоянка у аэропорта оказалась на удивление занятой. Тот тут то там важно шастают многолюдные группы будущих и прошлых пассажиров. Роман припарковался так близко ко входу, как получилось. Заглушив мотор, он помолчал… вздохнул и произнёс:

– Ну что? Выходим?..

Татьяна распахнула дверь и вышла с изящной грацией, за которую когда-то будущим мужем и была замечена. Роман открыл багажник, напрягся – и с охом вытащил зараз два увесистых чемодана. Пока разбирался с телескопическими ручками, пока закрывал замок рядом уже встала Настя, одетая в спортивный костюм, в котором год назад ездила в Анапу на турслёт. Через плечо лямка увесистой спортивной сумки.

Роман оглядел жену и дочь. Как же они похожи…Обе красавицы, глаз не оторвать, только жена немного худее, черты у неё острее, а вот у дочери есть некая округлость, на вид она более мягкая. И отцовство, что самое приятное, видно сразу, сомневаться не приходится.

– Ну, кажется, ничего не забыли. – Он пробежался взглядом по сумкам, заглянул на всякий случай и в машину.

– Нет, не забыли. – Татьяна нетерпеливо направилась к аэропорту. Оглянулась. – Пойдёмте. Не хватает ещё на рейс опоздать.

Взявшись за сумки покрепче троица потянулась в белое, широкое здание аэропорта.

Внутри людей оказалось побольше, чем Роман ждал. Значительно больше. Мало того, что не нашлось сидячих мест и устраиваться пришлось как бедным родственника – в углу, так ещё и прождали лишних полчаса из-за поломки багажоприёмной ленты. Как бы в награду за случившееся досмотр прошли почти мгновенно. Настал последний момент – шлюз и зона, закрытая для сопровождающих.

Из окна Роман увидел, как тележку с общей поклажей загнали в самолёт. Спортивную сумку всё ещё несёт Настя, при этом она жуёт невесть откуда взявшуюся жвачку, широко надувает и лопает пузыри. В прошлом семья отошла от общего потока. Настал момент прощаться.

– Рома… – Татьяна взглянула на бывшего сдержанно, как-то даже устало. – Спасибо тебе за всё… Мы с тобой уже всё обсудили, так что, думаю, всё уже сказано…

Роман не посчитал нужным ответить, только понимающе кивнул. Всё, что можно в сердце пережить, он уже пережил. И смирился.