С.нежное сердце. Книга первая из четырёх

Ладно, пускай развод! К чёрту всё! Пускай! Однако есть нечто, что волнует, и волнует по-настоящему – до закусанных в кровь губ, до бессонницы, до головной боли.

С кем останется дочь?..

Роман выпрямился и посмотрел на жену так честно и прямо, как смог.

– Это твоё окончательное решение?..

Таня ответила не сразу. На её красивое белое лицо пала тень.

– Рома… Это должно быть НАШЕ окончательное решение…

Пальцы Романа сжались и разжались. Опять сжались… Лицо его побледнело и весь он вдруг стал как-то замученнее и худее, словно уже неделю не ест.

– Вечно ты от ответственности бежишь. – Роман взглянул на жену недобро. – Ты и рожать не хотела. И замуж, наверное, тоже не думала…

Он встал, поправил одежду, выпрямил осанку и с хрустом разомнул шею. Тело мучительно затребовало разрядки, движения; жутко желается что-то сделать, сомкнуть на чём-нибудь пальцы…

– Ладно, будь по-твоему… – Роман говорил с тем отвратительным чувством, будто что-то теряешь, будто отнимают дорогое, а ты не в силах помешать. – Только Насте сама сообщишь. Я в зал, скоро моя любимая передача будет. Сегодня твоя очередь мыть посуду.

Глядя куда угодно, лишь бы не на жену, он вышел.

***

Сказать Насте в тот же день Татьяна так и не решилась, а Роман промолчал из принципа. Не решилась она и завтра, и послезавтра. Лишь в выходные, когда муж спал на диване уже четвёртый день, Таня дождалась, когда все будут дома и попросила Настю зайти в зал.

Поняв, чего супруга хочет, Роман выключил телевизор, закинул ногу на ногу и скрестил ладони на колене. Почувствовал он себя отвратительно, будто голый под дождём и холодным ветром; ещё и помоями облили…

– Мамуля?.. – Настя зашла и взглянула на мать. Держалась она настороженно. – Что такое?..

– Доченька, нам надо поговорить. – Таня указала на свободное кресло. – Отвлекись, пожалуйста, от всего несущественного. Разговор пойдёт серьёзный.

Роман поймал на себе взволнованный, прямо-таки испуганный дочкин взгляд. Не зная, как себя вести лучше, он кивнул ей и Настя нерешительно, но послушно села, куда указали.

– Как я уже сказала разговор пойдёт серьёзный… – Таня говорила тихо, но чётко, не сбиваясь, будто заранее репетировала. – У нас с папой есть для тебя очень непростая новость…

Встревоженный взгляд Насти метнулся меж отцом и матерью, с её лица пропал любой намёк на радость. Татьяна оглянулась на мужа, но тот помогать не спешит. Желая решить вопрос одним ударом она произнесла:

– Настя… Мы с твоим папой разводимся.

Роман следил за дочерью, и когда прозвучали эти слова, он понял, что именно их-то она и ждала… и боялась услышать. Настя сделала резкое движение встать! Оперлась о подлокотник… замерла с видом, будто увидала приведение… и так же быстро рухнула, точно от слабости, словно птица, у которой сломались крылья!

– Мама… Папа… – Она слабо шептала, её глаза стали большими и обиженными. – Вы чего… – И вдруг она взорвалась: – Да вы чего?! С ума что ли сошли?! – Теперь она вскочила, будто ужаленная; голос её зазвенел истерией. – Вы чего делаете?! Папа! О чём это мама говорит?! Ты её слышишь?!

– Доченька… – Татьяна протянула руки, её ладони заходили вверх-вниз, призывая к спокойствию. – Настенька, не кричи. Мы с твоим папой уже всё обсудили. Это вопрос решённый…

И снова Татьяна перевела взгляд на супруга. Отмолчаться стало невозможно.

– Настенька… – Роман говорил с большим трудом, в горле у него словно бы нож застрял. – Доченька… Мама права. Ты успокойся, пожалуйста… Мы так решили…

Настя застыла, как громом поражённая! Её глаза остановились на отце и выглядели безумными! Где-то на краешке, в их глубине, зародилась слезинка. Зародилась, набухла… Вот уже она перелилась за веко и покатилась по щеке мокрой дорожкой… Настя рухнула в кресло уже во второй раз, теперь как убитая.

– Я не понимаю… – Она прикрыла глаза ладонью. – Чего вас не устраивает?.. Я не понимаю… Зачем разводиться?..

Романа и самого жёг этот вопрос. Он перевёл взгляд на жену и стал ждать ответа, будто это он только что это спросил.

Татьяна сжала губы и заёрзала, словно её закусали муравьи. Не найдя поддержки у мужа она заговорила, стараясь держаться твёрже:

– Настя… понимаешь… Иногда людей, которых когда-то что-то связывало, это самое что-то связывать перестаёт. Мы с твоим папой очень разные люди с очень разными интересами… Мы с ним оба чувствуем, что между нами всё кончено. Мы оба пришли к выводу, что мы должны расстаться…

Роману захотелось возразить… но он сдержался. Его поведение ничем, кроме как согласием истолковать нельзя, да и если он повернёт назад, то сделает много хуже.

Татьяна кашлянула и замолчала, будто потеряла слова. С чувством, словно украл и понёс чужое, Роман продолжил:

– Настенька… ты не переживай. Мы оба тебя очень любим. Ты наше в жизни самое главное сокровище. В этом не меняется ничего.

Настя отняла ладонь от лица и там, где она прислонялась, остались грязные чёрные разводы туши. Щёки запунцовели, глаза налились влагой и покраснели, а косметика превратилась в отвратительную маску.

– А в чём меняется?.. – Она повысила голос. – В чём меняется?! Вы что, собираетесь жить вместе и дальше?!

С замершим сердцем Роман вдруг понял, что дочь права. Сам он этим вопросом особо и не задавался: он его ничуть и не волновал даже… И вдруг дочкины переживания ощутились для него, как собственные! Точно испорченная эмпатия…

– Ну, – Таня отвела глаза, – этот вопрос нам ещё предстоит обсудить… Мы как раз можем сделать это сейчас. Все вместе…

Настя спряталась за ладонями и захныкала уже громко, не сдерживаясь! Роману очень захотелось обнять её, сказать ласковое слово, поцеловать в щёку и погладить по голове – но и тут он сдержался. Ему показалось, что если до дочери дотронуться, то у неё будет нервный срыв.

Татьяна мучительно искала, что сказать. Роман угрюмо молчал. Настя рыдала.

– Доча… – Татьяна всё ещё старалась говорить твёрдо, но слова побежали от неё. – Ты… Ты пойми…

– Нет! – Настя зло смахнула слёзы, родители вновь увидели её покрасневшие влажные глаза. – Нет! Это вы должны понять! Это вы!..

Вскочив, она отвернулась и зашагала прочь. Её ладони сердито размазали косметику по щекам, а руки до запястий перепачкались в чёрном. Прячась у себя в комнате, словно в убежище, дочь громко хлопнула дверью!

***

Настя не разговаривала с родителями три дня и только потом, забывшись по сонливости пожелала доброго утра. Родители этим тут же воспользовались и постарались дочь разговорить, однако тщетно – Настя словно заперлась у себя в голове, как в замке, и никого туда не пускала.

Однажды отец задержался на работе уж слишком долго, пришлось ужинать без него. Татьяна сварила борщ и нажарила дочкиных любимых котлет из говядины со свининой. Но та ела неохотно. Похлебала немного супа, а к котлетам и вовсе не притронулась.

Улучив момент, показавшийся хорошим, Татьяна спросила:

– Доча – ты чего так мало ешь? Не голодная?..

– Да что-то не хочется… – Настя водила ложкой в тарелке почти с безразличием. – В последнее время вообще кусок в горло не лезет…

Татьяна постаралась придумать ещё какой-нибудь мелкий вопрос, чтоб добиться хоть бы иллюзии доброй беседы, но всё в голову лезет такое глупое! Важно решить с дочерью о главном, о том, что так жгёт сердце, что мешает нормально спать и даже кушать.

Решившись идти напрямую, Татьяна произнесла так твёрдо, как только смогла: