Цепная реакция. Сборник

– Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?

– Антон меня зовут. Как Чехова. Или как того пацана из сериала… Антон.

– Да я так, пошутить решила. А где те двое, с которыми ты обычно…?

– У одного другие дела, – поколебавшись, отозвался Гущин. – Второй сегодня вроде как погиб.

– Ой.

Оля больше не задавала вопросов. Пробормотала что-то, смахивающее на слова сожаления – вышло дежурно, как обычно это и выходит – и ретировалась.

Минут через 15 на пороге бара объявился высокий черноглазый парень. Оля в это время вытирала крошки со столика, который только что опустел. Парень подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в шею. Оля вздрогнула, но, обернувшись и узнав гостя, тепло ему улыбнулась и ответила поцелуем. Когда они начали шушукаться, постоянно почему-то трогая друг друга, Гущин отвернулся и потянулся за бутылкой.

В СК они – и Гущин, и Богданов – оказались около полудня.

– Вот заявление гражданина, эээм, Каратаева. Вчера, 6 сентября, он вместе с его знакомым гражданином, эээм, Хевсуридзе находился в поезде метро на станции «Парк культуры». Где к нему подошли двое сотрудников полиции и заявили, что он совершил кражу у гражданки, эээм…

– Мы ничего не нашли и отпустили его, – буркнул Богданов.

– Совершенно верно. Но это ведь не все. Вот, я читаю заявление гражданина, эээм, Каратаева: «Я находился на Таганско-Краснопресненской линии метро и двигался по своим личным делам в центр. Когда я вышел из вагона метро на станции „Кузнецкий мост“, ко мне подошел один из сотрудников полиции, которые ранее задержали меня на станции „Парк культуры“. Меня снова доставили в отделение. На допросе Богданов В. и Гущин А. пригрозили мне физической силой, требуя признаться в карманной краже. Я воспринял угрозу всерьез, поэтому согласился взять кражу денег на себя. Затем Богданов В. положил мне в карман куртки 2150 рублей. Во время личного досмотра в присутствии понятых эти деньги у меня были изъяты».

– Упырь, б… дь, е..ный! – запыхтел Богданов.

– Гражданин, ээээм, Богданов, я бы попросил вас воздержаться от подобных, эээм, комментариев.

– Это карманник с двумя ходками!

– Он подал на вас официальное заявление. Перед тем, как заводить дело, я должен провести проверку, для чего мы с вами тут сейчас и собрались. Что вы можете пояснить по поводу показаний гражданина, эээм, Каратаева?

– Что он упырь, б… дь, е… ный! Соскочить хочет, вот и написал свою писульку, что, не понятно разве?

– А вот у меня ваш рапорт, – следователь зашуршал бумагами и взял другой документ. – Здесь стоит ваша, гражданин, эээм, Богданов, подпись. Согласно рапорту, вы доставили задержанного Каратаева в пункт полиции на станции «Кузнецкий мост» в 14.50, правильно я говорю?

– Во сколько доставили, столько и написал!

– Вооот, – почему-то обрадовался следователь. – В 15.20 был составлен протокол. Но я запросил запись с камеры наблюдения. И что вы думаете? На записи хорошо видно, что уже в 14.25 вы заводите гражданина, эээм, Каратаева в наручниках в пункт полиции.

– И что? Ну, ошиблись чуть-чуть. Что из этого?

– А то, что это косвенно подтверждает показания гражданина, эээм, Каратаева. Согласно которым, вы допрашивали его и заставляли признаться в краже, и лишь после этого начали составлять протокол задержания.

Гущин поверить не мог. А еще не мог вспомнить, кто из них вписал в рапорт время. И уж тем более, почему вписал именно это время. Возможно, спросили у кого-то в местном участке. Скорее всего, так и было!

– Да вы допросите местных тогда, они и скажут все! Мы у них время спросили. Машинально, когда составляли бумажку, спросили, сколько время. Кто-то из местных парней и ответил, что 14.50 было!

– А мы проверим, – пообещал следователь. – Но несоответствие по времени говорит не в вашу пользу. По мне, так здесь налицо возможное превышение служебных положений и злоупотребление…

– Так «возможно» или «налицо», вашу мать? – кипел Богданов.

Когда они вернулись в отдел, старший опер сразу бросился к Шумелову. Тот повздыхал, поохал и пообещал помочь. Снял трубку и принялся названивать некому старому знакомому в следственный отдел.

– Вы поймите, – увещевал он собеседника, подмигивая Богданову, – Ловить карманников это самое сложное! Это элита сыска, можно сказать! А это не мои слова, это в учебниках написано! Да, да, именно так! Не каждый опер справится. А эти мои парни в число лучших входят. В прошлом году группа Богданова раскрыла почти 10% от всех зарегистрированных краж! Зачем им повышать показатели, если по раскрываемости они и так в числе лучших на всем метрополитене? Да, да! Конечно, характеристику хоть сейчас напишу! Вот именно. И это, вы как-нибудь повлияйте на этого вашего сотрудника. Нельзя же рубить с плеча, в самом деле!

Вздохнув, он положил трубку.

– Не знаю, Виктор. Надеюсь, поможет.

– П…ц, – зло отозвался Богданов. – Хлопнули карманника, полдня его выслеживали, с поличным взяли – и на тебе. Нас теперь закрыть хотят! Служу, твою мать, России.

– Не заводись. Все хорошо будет. Ну… надеюсь.

Вечером Богданов решил посмотреть телевизор, чтобы отвлечься. Оказалось, что во всех городских новостях только и говорят, что о вчерашнем взрыве. Но то, под каким соусом это было подано, стало неприятным сюрпризом.

– …В результате хлопка обрушились внутренние стены и наружная стена на уровне пятого этажа, общая площадь обрушения составила около 40 квадратных метров, – со скорбным лицом говорил корреспондент. – Погибли пять мужчин, их тела были найдены во время разбора завалов, Сейчас личности погибших выясняются. При этом на момент ЧП в доме находилось около 60 человек, так что жертв могло оказаться намного больше. По предварительной версии, причиной ЧП стал взрыв бытового газа. Подробности…

Матерясь, Богданов выключил телевизор и запустил пульт в дальний угол комнаты. А потом пошел на кухню и полез в холодильник.

На следующий день были похороны Курилина. С начальством, с телевидением – хотя позже стало понятно, что это лишь оператор из ГУВД – из их же, полицейской, пресс-службы – и почетным караулом, которые дали в небо несколько залпов. Все опера были в форме. Но нарядно Богданов не выглядел: одного взгляда на него было Гущину достаточно, чтобы понять, что тот, помятый, небритый, с мутными глазами, пил половину ночи как минимум.

После обеда все вернулись в отдел. Решили помянуть Курилина по-своему в одном из кабинетов. Богданов на минутку заглянул в кабинет погибшего коллеги и друга, потому что именно у Курилина – жестокая ирония судьбы – хранилась вереница стаканов для подобных случаев. Это была узкая клетушка два на два метра, где еле помещались письменный стол, сейф и два продавленных стула. Богданов сел за компьютер и задумался о своем, о невеселом. Смерть – странная штука. Никогда нельзя быть к ней готовым. Человек шутил, строил планы, а потом вмешалось провидение – и от человека остались только воспоминания. Сначала живые – такие живые, что, кажется, человека можно потрогать, увидеть, что вот сейчас откроется дверь и он нарисуется на пороге, будто все предыдущее было сном. Но потом они блекнут, и призрак человека постепенно стирается. А ведь этот человек жил, а внутри него – как и внутри каждого из нас – был целый мир. Смерть – странная штука.

Скрипнула дверь. Богданов вздрогнул. Но это был не Курилин, а Шумелов.

– Ну ты где там? Стаканы-то тащи. Все в сборе. Помянуть надо все-таки…

– Да иду я.

Шумелов скрылся. Вздохнув, Богданов принялся рыскать по ящикам письменного стола друга, потому что где-то там и должны были храниться стаканы. В верхнем – бумаги, папки, канцтовары, какие-то флэшки. В среднем – свертки, засохшая булка, банка с растворимым кофе. В нижнем… А вот и стаканы!

Стоп. Рука Богданова замерла, а потом вернулась к верхнему ящику. Флэшка. Он вспомнил слова, сказанные Курилиным позавчера – за 10—15 минут до его, Курилина, смерти. «Я вчера запросил записи с камер наблюдения, – говорил он, пока они ехали на похоронивший друга адрес. – Все, где мог быть этот наш прыгун. На флэшке принесли». А вот и флэшки. Здесь их было три, но Богданов безошибочно взял лишь одну – такой у Курилина не было.

Включил компьютер. Пока тот со скрипом загружался, достал стаканы, выставил их в ряд на столе. В дверь снова заглянули. На этот раз Гущин.

– Виктор, ну это… все ждут…

– Достали уже. Сейчас, сказал же!

– Стаканы-то можно взять?

– Ни в чем себе не отказывай.

Компьютер наконец загрузился. Богданов воткнул флэшку в USB-порт на системном блоке. Открыл папку. Четыре видеофайла – по количеству камер на платформе. Щелкнул по первому же. Гущин звенел стаканами, пытаясь за раз захватить их все.

– О, а что это у вас? Видео? Это наша станция?

Богданов шикнул на него, веля заткнуться. Промотал запись вперед. На мониторе возник прыгун, парень с рюкзаком, который метался по платформе, озирался по сторонам, а потом вдруг рванул от спешащих к нему полицейских. Богданов сдвинул ползунок видео чуть назад. Парень с рюкзаком вышел на платформу. Он двигался вперед, стараясь искусно лавировать в толпе, но вдруг кто-то в сером больно задел его по плечу – парня аж развернуло. Он принялся озираться, но толкнувшего его человека не заметил.

– Твою же мать, – пробормотал Богданов, – Антоха, смотри!