Егорка-снегирёк

– Да, точно! Ищи лучше! Дай-ка мне!

Совсем они рядом, совсем близко. Вот-вот, разгадают, куда снегирёк спрятался, руки сквозь решетку сунут, да схватят его. Зажмурился Егорка от страха, в комок сжался.

И тут снаружи раздался голос Колиной мамы:

– Коля! А ну, домой! Все за столом сидят, тебя ждут»!

– Иду, мам, – послышалось из-за забора. Раздался топот ног, и все стихло: ушли мальчишки.

Егорка лежал, и дышал тяжело. Крылышко болело, а силы иссякли. Неужели, все так и закончится, возле забора дома номер четыре? Четвертый дом – тут ведь Ванька Пашнин живёт. Вот найдет он его, вот узнает, и тогда точно – пиши пропало.

А, впрочем, найдет, не найдет – итог один. Егорка попытался встать, но ничего не выходило, старался взлететь, но крыло не желало слушаться. Уселся он на снег, пригорюнился.

«Так и суждено мне здесь, в снегу, сгинуть. И ни Нового года тебе, ни мамы с папой, ни сестры».

Он и не заметил, как тот самый Ванька Пашнин, погулять вышедший, рядом с ним остановился. Как опомнился мальчик-снегирёк, глядит – к нему варежка тянется.

Ванька взял его в руку, осторожно, чтобы не повредить – и в рукавичку свою усадил.

Сразу стало Егорке теплее, спокойнее. А Ванька так его, прямо в рукавице, в дом отнёс. Зашел к себе в комнату, снял подушку с кровати, и снегирька на нее уложил. Взял крылышко рукой, осмотрел, да в ящик стола полез. Достал нитки, ватку, нож канцелярский и жгут. Егорка за ним с испугом наблюдал, а Ванька знай себе – без суеты и спешки, что-то под нос себе ворчит. Зафиксировал крыло, жгут с ваткой на место больное наложил, ниткой крепко привязал, вот и повязка получилась. Посмотрел Ванька на это дело, прищурился, и критично так говорит:

– Ну, не идеально, конечно, но лучше, чем со сломанным крылом в сугробе сидеть. Пойдем, на волю тебя выпущу, тебя, наверное, дома ждут.

Стыдно стало Егорке, что дразнил Ваньку, да так, что мог бы – покраснел от корней волос до пят. А Ванька его снова в варежку, и на улицу вынес. Усадил на снег, и говорит:

– Ты попробуй, снегирёк, помаши крылышком.

Егорка попробовал – больно, конечно, но терпимо, и летать можно. Надо же, какой Ванька молодец! А он его – Палисадником дразнил. Балда ты стоеросовая, Егор Владимирович.

– Смотри, – указал ему Ванька на скособоченный, местами дырявый, газетами заткнутый, маленький домик на дереве, – для птиц смастерил. Я не ахти, какой рукастый, зато корм там есть и вода всегда свежая. Прилетай ко мне в гости, когда поправишься?

Егорка кивнул, и Ванька восторженно воскликнул:

– Ух ты! Снегирь меня понимает! Бабушка! – и он бросился в дом, рассказать о том, какую необыкновенную птицу нашел.

Егорка дожидаться его не стал – мало ли, что подумает Ванькина бабушка. Если суждено будет птицей остаться, он его еще навестит обязательно. А если вдруг обернёт Дед Мороз его мальчиком – то лично спасибо скажет. И уж точно больше дразнить не будет.

Полетел Егорка к своему дому. Глядит, на пороге отец – валенки одевает, бушлат теплый – в дорогу собирается. А рядом матушка стоит – взволнованная, руки заламывает. Понял мальчик, что его искать собираются, расстроился. Сел на забор, да глядит оттуда на родных, как сказать им, что сын их снегирем стал, не знает.

И тут слышит Егорка сзади голос знакомый:

– Ну что, юноша, усвоил, урок-то?

Обернулся мальчик-снегирёк, глядит – Дед Мороз стоит, только одет опять как обыкновенный старичок, и борода серая. Смотрит на него, и улыбается по-доброму.

– Наслышан я о твоих делах – синица на хвосте принесла, кумушка моя давняя. Говорит, поступил ты храбро и самоотверженно, чтобы ее от гибели спасти – а это, брат, и есть самое главное доказательства смелости. Думаю я, довольно с тебя птицей оставаться, налетался – пора и честь знать. А то негоже родителям перед праздником переживать. Что скажешь?

– Спасибо, Дедушка, – обрадовался Егорка, – я все-все понял, больше не буду никогда слабых обижать, это самое распоследнее дело!

– То-то же, – усмехнулся Дед Мороз, да палку из-за спины достал. Не успех Егорка охнуть, стукнул ею Дед, и закружилось небо у него над головой, а в глазах снежинки заплясали…

Очнулся мальчик возле той елочки – лежит себе, цел-целехонек, только шишка на лбу зудит. Вокруг – ни души, в лесу солнце светит, а рядышком клюква разбросана. Понял Егорка, что добрый Дедушка Мороз не только его обратно в мальчишку превратил, но и время назад вернул, чтобы успеть ему домой вовремя воротиться. Отряхнулся Егорка, лыжи поднял, клюкву обратно в сумку собрал, шапку на голову нахлобучил, а шарфом своим – елочку повязал, чтоб не холодно ей было.

Дома мать с сестрой угощений наготовили – клюквы заждались. Стали на стол собирать, к празднику готовиться. А отец у Егорки и спрашивает:

– Ну что, сынок, как съездил-то, без приключений?

А Егорка плечами пожал, и отвечает:

– Да какие приключения? Одна нога здесь, другая там – быстро, как птичка!

Часы уже к двенадцати, вот-вот Новый год наступит. Егорка чая горячего выпил, пирогом с брусникой закусил, и телевизор глядит. И тут, вдруг – стук в дверь!

Отворил отец, а на пороге старый знакомец Егоркин стоит. Синий кафтан с оборками, шапка нарядная, сапоги высокие, да посох в руке. Щеки румяные, борода белая, смотрит на Егорку, улыбается. А тот – дар речи потерял.

– Ну, – говорит, – здравствуйте, дорогие, здравствуйте. Слыхал я, что здесь мальчик Егорка живет, так ли это?

Повернулся отец к Егорке, а тот сидит, слова вымолвить не может, только кивнул утвердительно. А Дед Мороз, знай себе, продолжает:

– Мальчик этот, по слухам, храбростью недюжинной наделен, и сердце у него – велико не по росту. Потому, подарок ему я принес особенный. Ну-ка, иди сюда.

Подошел Егорка к Деду Морозу, а тот мешок вынул, ручищу в него запустил, и достает оттуда коробку, в красивой обертке:

– Вот, держи. Будет тебе и радость, и польза. А может, не только тебе, но и еще кому – подмигнул ему дедушка.

Взял Егорка коробку, прижал ее к себе покрепче, и сказал благодарно:

– Спасибо!

Утром, первого января, на улице было морозно и свежо. Ванька Пашнин, проснувшись и позавтракав, вышел во двор, подышать воздухом и поменять корм в домике для птиц. Не успел он и пары шагов ступить, как окликнул его знакомый голос:

– С Новым годом!

Ваня голову повернул, и увидел Егора, через улицу от него жившего. Нахмурился мальчик, и пробурчал себе под нос:

– И тебя.

– Хочешь, покажу, что мне Дед Мороз подарил? – не дожидаясь ответа, Егорка вынул сверток, и показал его Ване, – смотри!

Ванька поднял голову, и дар речи потерял. В руках у Егорки – конструктор деревянный, большой, красивый, лакированный. А на упаковке – птичий домик нарисован, стало быть, он из этого конструктора собирается.

– Классный! – восторженно сказал Ваня, и тут же сник. То ведь Егоркин домик был, а не его.

– Нравится? – спросил Егорка, и улыбнулся, – а знаешь, что? Давай, мы его вместе соберем, а потом у тебя на дерево повесим!

– У меня? – ошарашенно пробормотал Ваня, – почему у меня? Он ведь твой!

– Наш, – поправил его Егор, – я хочу с тобой вместе играть, и птиц кормить. Простишь меня, что я тебя раньше дразнил?