КАЗЯ_LIFE. Хроники собачьего счастья

Золотой – это кот. Вернее, здоровенный персидский котяра. Он является приходящим членом семьи. Точнее, его приносят друзья Папы и Мамы – дядя Витя и тетя Галя, когда уезжают по делам или в отпуск. А поскольку они страшно деловые и туристические, то Золотой добрые полгода проводит в гостях в Казиной семье. Что это за полгода для Кази – не передать словами!

Все начинается с торжественного въезда Золотого в квартиру. Сначала вносят лукошко размером с небольшую комнату, в котором Его Превосходительство спит. Затем столовый прибор на шесть персон, с которого Его Милость кушает. Потом плошку, в которую Его Светлость какает. И, наконец, развалившись на дяде Витиной шее, во всей своей красе появляется Само Его Величество: Пожиратель мяса, Гроза занавесок, Тиран маленьких собачек и прочая, и прочая, и прочая.

Обитатели квартиры, содрогнувшись всем естеством, растягивая губы в жалких улыбках, встречают Коварного Деспота. А тот, озирая окрестности взором Создателя всего сущего, обращает на них внимания меньше, чем султан на галерных рабов.

Лишь в одном случае зрачки Золотого в страхе расширяются и толстое тело вздрагивает – когда он видит Дедушку. Нет, не забыть мощного пинка, полета и точного попадания головой в пианино после инцидента с Дедовым тапком! Останется в веках меткий бросок толстой книгой по пятой точке при попытке пометить дверь! Не сотрутся из памяти и два часа в морозильнике после неоднократной поимки на месте преступления – при хищении продуктов из холодильника!

Дед с доброй ленинской улыбкой поверх очков взглянул на котяру и сказал:

– Какие люди! Сколько лет, сколько зим!

У Золотого непроизвольно вздыбилась шерсть на холке и вырвалось сдавленное шипение. Но он немедленно восстановил царственный вид и вместе с шеей хозяина поплыл в гостиную.

– Мы ненадолго, в Египет, поплавать в аквариуме,– энергично заявил дядя Витя и попылил к дивану, расставляя по пути золотовское добро.

– У-ф-ф, как я устал! – бодро начал дядя, и потек бесконечный разговор о работе. Затем традиционное чаепитие с подтянувшейся тетей Галей, трогательное прощание с Золотым: «Как же ты без нас, бедная киска!», легкое слезотечение, чмок-чмок, пока!

Золотой начал традиционный обход квартиры с кухни.

– Мяу, я уже десять минут здесь, а в миске ничего вкусного – какой-то беспредел! – красноречиво сообщил он всем своим видом.

Бабушка, до полусмерти боявшаяся кого-нибудь не накормить, метнулась к холодильнику:

– Сейчас, сейчас я быстренько рыбку…

Золотой, удовлетворенный установленным порядком, не глядя на миску, продолжил движение. Далее по маршруту следовала прихожая, где жил Казя.

– А, ты еще жив, щенок, – мимоходом изволил заметить самозванный хозяин и прошествовал в спальню.

Казя тявкнул – туда вход животным был воспрещен – даже мух гоняли! Золотой об этом прекрасно знал, но, тем не менее, вольготно раскинулся на Папиной с Мамой кровати. Казя даже зажмурился, представив Папин гнев. Если Дедушка все делал без лишнего шума и пыли, то Папа любил театрализованные представления.

Вот и сейчас, вернувшись с работы и войдя в спальню, чтобы переодеться, Папа был потрясен нахальством Золотого.

– Что делает на моей кровати этот ерш для унитаза? – громогласно возгласил он и указал перстом на развалившегося кота. Все, кроме Дедушки, сбежались на Папин вопль.

– Вы опять пустили в дом эту невоспитанную мочалку!? – патетически воскликнул Папа.

Все молчали, поскольку Папин монолог не требовал реплик: здесь все, кроме Папы и Золотого, были статистами и отлично знали свои роли. Далее Золотого брали за жирную холку и некоторое время трясли с традиционными репликами: «Да что же это… который раз одно и то же… где мой ремень… полетит с девятого этажа (хотя жили на пятом)… сдать для опытов!» После этой фразы Золотой изящным броском водворялся в прихожую, и повеселевший от процедуры Папа шел мыть руки, бросив напоследок: «Рыжую морду – без ужина!»

Золотой, царапнув по ходу Казю, мчался в гостиную и, устроившись на кресле, ожесточенно вылизывался. Разъяренный Казя никогда не успевал догнать противного котяру и лаял, поставив лапы на кресло. Золотой тут же ловко добавлял ему по носу и прыгал на спинку дивана. Казя – на диван, и тут в бой вступала тяжелая артиллерия.

Дед, отложив в сторону книжку и очки, хватал одной рукой Золотого, другой – Казю и вышвыривал их на лестничную клетку. Нет ничего хуже для честной собаки, чем потерять дом и стаю (то есть семью)!

Казя в полном отчаянии начинал царапаться в дверь и плакать, а потом даже выть (хоть и знал, что это строго запрещают собачьи обычаи в мире людей – воют волки, и вообще – это плохая примета!).

А виновник переполоха забирался на подоконник и оттуда угрожающе сверкал глазищами на окружающий мир.

Конечно, Маша и Бабушка, услышав Казины рыдания, начинали его искать. И найдя его с Золотым ПРАКТИЧЕСКИ НА УЛИЦЕ!!! в праведном гневе бросались к Дедушке.

– Как ты посмел, такой-сякой, выбросить детей на улицу! Их могли украсть, они могли заблудиться, заболеть! Что бы мы сказали Вите, если бы котик пропал!

– Пусть научится вести себя в приличном доме,– невозмутимо отвечал ветеран движения пионеров-героев.– А ваш котик, кстати, исцарапал всего вашего песика!

– Как ты мог, противный котище! – кричала Маша и волокла Казю мазать нос зеленкой.

Сто раз Казя говорил ей, что залижет свой нос: заживет, как на собаке. Но все напрасно.

И так продолжалось вплоть до возвращения курортников. Тогда процедура повторялась в обратном порядке. Сначала вбегала тетя Галя: «Всем привет и тебе, Казя, тоже!» Далее: «Где моя птичка? Где мой маленький? Как ты тут без меня, мой сладенький?» Затем отыскивались произошедшие за период гостевания необратимые изменения в экстерьере страдальца: «Боже мой, как ты похудел! Да на тебе морды нет! Шерсть колтунами! Никакого ухода!»

Бабушка медленно восходила к высокой степени безумства, поскольку на протяжении всего времени проживания Золотой бывал тщательно обихожен: накормлен, напоен, причесан, а в утро приезда хозяйки взвешен – плюс 2 кг!!! Но тетя Галя, ни на кого не обращая внимания, возбужденно бежала к двери, а дядя Витя волочил корзинки и плошки.

– Спасибо огромное, всем чао! – и олицетворение броуновского движения покидало родные пенаты.

ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ, ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

КАЗЯ НА ПРОГУЛКЕ

– Все вон из душного дома на улицу! – закричала мама, энергично шуруя пылесосом.

Пылесос был не простой, а золотой. Не такой, как кот Золотой – цвета драгоценного металла, а дорогущий – спасу нет! Мама любила свой пылесосик, не так сильно, как Папу и Машу, но все-таки. Называла она его Рембо, от английского Рейнбоу, что в переводе означало «радуга», но имя Рембо очень подходило пылесосу. Он был реально крут: выглядел внушительно, ревел грозно и чистил как зверь, ну натуральный Сталлоне, только гораздо полезнее в хозяйстве.

– Не мешайте мне работать, погуляйте, а заодно зайдете в магазин и купите что-нибудь вкусненькое,– продолжала Мама, врываясь в гостиную, где Папа и Маша безмятежно валялись на диване. Казя услышал про перспективу попасть на весенний пленэр и радостно путался под ногами. Папа и Маша хором заныли, что им позарез нужно досмотреть интересную передачу по телеку, но Мама была неумолима. Она выключила телевизор и выгнала отдыхающих в прихожую.

– Я не собираюсь ни на какую улицу, у меня масса дел,– ерепенилась Маша,– уроки, помыть голову, накрасить…

– А мне что же, нельзя после тяжелой рабочей недели отдохнуть как человеку? – сопротивлялся Папа.

– Знать ничего не хочу! – твердо ответила Мама, и вопрос был закрыт.

Все поплелись одеваться, стеная на ходу. Один Казя радостно скакал в прихожей, требуя новый ошейник. У него все ошейники имели сезонный характер: зимний – утепленный, летний – облегченный, весенний и осенний – непромокаемые. Казя недоумевал: зачем утеплять только шею или ее оберегать от влаги, когда все остальное – и хвост, и туловище, и голова – сырые и холодные? Но видно с людьми ничего не поделать – любят они бессмысленные вещи. Правда, ошейники были симпатичные, и Казя их любил.

Наконец все собрались и выползли на улицу. Казя увидел прямо у подъезда чудесную лужу для купания: в меру грязную, с льдинками и ему – по самые уши! Но Маша была начеку и оттащила его на безопасное расстояние.

На лавочке сидела парочка местных старушек, которые приветливо поздоровались с нашей компанией.

– Что ж это вы такого щеночка да на поводке? – спросила одна старушка, а вторая добавила:

– Вы бы ему еще и намордник надели!

И обе радостно захихикали, страшно довольные собой. Казя немедленно прикинулся несчастной собачкой, надеясь, что его спустят с поводка под влиянием общественности, и он таки запрыгнет в лужу.

– Да вот боимся, как бы его кто не покусал,– сухо ответил Папа, неодобрительно покосившись на старушек.

– Уж не мы ли? – встрепенулись бабульки, предвкушая небольшой скандал.

Но Папа не дал им такого шанса и, задрав нос, прошествовал мимо, увлекая за собой Машу и Казю.

«Ничего, посмотрим еще, чья возьмет! – подумал Казя, проходя мимо лужи. –Еще не вечер!»