Сущий зверь

Сущий зверь
Илья Леонович Кнабенгоф

Книга повествует о подростках не от мира сего, с мировоззрением, отличающимся от общественного мнения, которые в какой-то момент взмолились, чтобы их забрали с этой планеты. Неожиданно их просьба была услышана, и к ним из неведомого, иного мира направляется таинственная пара. По ходу сюжета автор описал и личные жизненные ситуации, там же присутствуют различные познавательные исторические факты. Это фантастика, которая может случится с каждым, если человек не потерял надежду и чист сердцем. Эта книга о тайне, которая всегда рядом с нами, о ежедневных чудесах, остающихся незамеченными. Содержит нецензурную брань.

«И просящему дано будет!» (с) Евангелие

Начало. Банально не замеченное

Шлагбаум.

Чёрные, словно сажа, птицы лениво поднимаются из травы в серую мглу, кружат над стеблями вереска и падают обратно хлопьями пепла. Сеточка ветвей тощих деревьев расчертила видимый край земли на позволительное глазу расстояние. Сквозь стену мороси в землю падают капли, словно медные пули со свинцовым наконечником калибра 9 х 19, словно неумолимые бомбы, дробя в крупу жизнь маленьких обитателей мира степей бескрайних и родных. Природа объявила сегодня большую стирку с предварительным отмачиванием и поставила отжим на максимум, но об этом пока никто не знал. И лишь одна земная ось, одно-одиночное в незыблемости, за что можно зацепиться пуговицами внимательных зрачков, – шлагбаум.

Вот уже вторые сутки перед глазами постового Наливайко В. В. маячил этот злосчастный и полосатый, заградительный по всем статьям объект. Всё было как назло, и конь не валялся, и сельдь не в бочку. За воротником образовались лужицы. В ногах устроились усталость и чавканье. Коленки прилипли к форменным полицейским брюкам. Конечно, было положено по уставу сутки дежурить да блюсти, а после службы пятьдесят с капустой и под одеяльце. Но у сотоварища по подразделению, Подливаева Д. А., замаячил кутёж нежданный, то ли свадьба, то ли поминки, и, вложив в лапу должностную взятку, а по факту помятую трёшку, он решил этот вопрос в пользу похмелья себе и в две бессонные ночи боевому товарищу.

– На вот, Наливайко, и ни в чём себе ни-ни!

– Да п-а-шёл ты, Подливаев, да в баню да без пива!

И теперь, с трижды проклятой на времена бесчисленные трёшкой в кармане брюк, стоял первый герой нашего литературного опуса на посту с надписью «ГАИ». И было на посту четыре тридцать утра, аки и на давненько сломанных часах пожилой тёщи Наливайко, что собирали пыль, хорохорясь дореволюционной историей, в гостиной этой самой гражданки на стене пред редко появляющимися гостями. Да ведь и часы её сломались не просто так, а по плевку проклятия, кое тёща изрекла вместе со слюной в пространство, адресуя его всея судьбе и раннему подъёму на работу. Ну да это уж год как прошёл, а нынче погодка как нельзя кстати способствовала реализации этого самого заговору. Туман клочьями стелился по дороге, протягивая свои эфемерные руки к совершенно поникшему носом и душой служивому, навевая жуть и трясучку. Одиночество давило на совесть. Нос покраснел. Глаза слипались. На ум приходили гадости. Мерзко хихикали из тёплого местечка нехорошие мыслишки, вертели хвостами сомнения.

И в какой-то неуловимый момент, который хорошо знаком дальнобойщикам с большим стажем, усталость отступила, и в груди мягко заурчало теплом. Коты не в счёт. Рыбы нет, сметана по талонам. И как-то легко стало и комфортно. Словно с голоду да холоду рюмашку опрокинул да у печки натопленной сел. Да-да, дорогие водители, именно это означает, что вы уже спите, а ваша тапка всё давит и давит на педаль газа. Герою этого абзаца повезло больше, ибо он никуда не ехал и даже не собирался. В. В. просто привалился к опорной башне шлагбаума и, уткнувшись ухом в левый погон, легонько и с хрипотцой всхрапнул. Совсем чуть-чуть. Так… Хр-р-р-р…

Встрепенувшись спустя неположенное, постовой с государственным достоинством оглядел вверенное долгом пространство. Ничто не изменилось. Ничто продолжало лезть в глаза своей отсутствующей физиогномикой. Пустое шоссе клубилось утренним маревом турецкой бани. На горизонте бескрайних полей виднелись крайние дома большого города с нелогичным названием, куда асфальтовая лента убегала одним своим хвостом, слегка ощериваясь колючками дорожных знаков. Обернувшись, полицейский внимательно всмотрелся в противоположный хвост, уходящий плавными зигзагами в некошеный вереск. Никого. Казалось, ни одной машины в этот час не урчало на всех дорогах мира. Хотя в небе Земли, как и всегда, находилось около восемнадцати тысяч самолётов. Но они не в счёт. А некоторые мы и вовсе высоты боимся. Так что и вовсе нефиг.

Между прочим и во все слышимые говоря, страхотень высотушная, которой многих из нас шпыняли сверстники в оголтелом детстве, имеет много разных проявлений и кривит рожи из мглы непоставленных диагнозов на разный манер. И ближе всего к сердцу нашему она, родимая, – боязнь шатких конструкций. На научном языке и в медицинской интерпретации она озвучена фонетически не выговариваемым сочетанием звуков и не поддающимся разуму смыслом. А и пёс с ним! Но есть по этой психологической занозе следующее наблюдение многих наших сограждан, пострадавших чувством собственной важности вследствие несущегося в спину извечного победного клича «Трусишка!». Страх перед шаткими конструкциями, сделанными руками людей, одетых в удобную рабочую одежду, никак не связан, как оказывается на поверку и опытным путём, с предметами, созданными самим нашим главным конструктором мира Господом Богом. Поясню основательно, но кратко.

Ты можешь быть бесстрашным покорителем отрицательных стенок в горах, штурмуя ледники и приводящие в ужас скалы, сидеть, свесив ножки, на отвесном обрыве околожутной висючести, но при этом ни шагу дальше к перилам балкона собственной квартиры, находящейся на банальном четвёртом этаже. В упоении кидая самолёт в пике али вжимаясь в пилотное кресло на крутом вираже, не сможешь пройти по трубе теплоцентрали, которая на высоте каких-то жалких десяти метров связывает два соседних района, пролегая над рекой, что плещется в овраге. И во всех этих тонкостях психологии по теме поведенческих ступоров гаишник, описанный выше, не понимал ни пса. Он и вовсе был не в теме. И не положено ему было. Ну и всё. В общем, честь отдавать было некому.

В. В. поёжился от пробиравшей его до костей мокрючести и плотнее уткнулся носом в воротник с биркой, утратившей буквы и цифры. Капли дождя, грозящие всему живому малого размера в травушке окольной, блестели на полосатой, красно-белой балке шлагбаума. Они же серебрились на стенах небольшой гаишной, напоминавшей сторожевую детского лагеря будки и собирались в необъявленные общества на фуражке. И хотя всё вокруг шептало Наливайко, что сейчас самое время покемарить минут эдак пятнадцать, развитое годами чутьё неожиданно подало сигналы тревоги. И не как раньше, вроде того: «…ой, я шо-та чую почутка, но трохи без уверенности». А таки заголосило в сей же час, что твоя сирена «по форме один» на непотопляемой подводной лодке, которая, как часто бывает, внезапно камнем шарахается ко дну со всея экипажем. Ну, да у нас это часто бывает, так что вы в курсе.

Служивый завертел головой. Навострил уши. И даже вытянул шею, отчего стал похож на заправского казахского суслика в степи. Казахи, расслабьтесь, вы тут вовсе ни при чём, и книга не про вас. В воображении постового закрутился синий проблесковый маячок. Стой, кто идёт? Кстати, вы когда-нибудь слышали, чтобы представитель власти произнёс именно это выражение, столь часто поминаемое в киноиндустрии? Я вот не слышал ни разу.

В этот по всем сценариям ответственный момент наполненный водяной взвесью воздух всколыхнулся над асфальтом прямо за спиной Наливайко. Дрогнуло, словно над костром в лесу. Поплыло горячим дыханием, что над твоей рекой в предрассветный час. И ровно в тринадцати шагах за широкой полицейской спиной на дороге появился странный субъект в сопровождении пса. Субъекта оставим на потом. По нему многие списки плакали, а если честно, он ни в одном не значился. Да и пальцы его тосковали отпечатками, ибо их и вовсе не было. Ни фамилии, ни роду, ни племени. Зонт, шляпа да пальто. О них позже и часто.

А вот пёс заслуживал отдельного внимания прежде прежнего. Был он неописуемой клочковастой породы, ростом и весом напоминающий среднеазиатского «пожалуйста, крепче держите поводок», чёрной свалявшейся шерсти, торчащей на холке по-волчьи али дикобразно. Несоразмерно огромная чёрная же голова была бультерьерно прикручена к лохматому туловищу, а торчащие во все стороны из пасти заточенные иглоподобные зубы были издевательством даже для платной стоматологии.

Дикая характером помесь гигантской крысы и крокодила обладала понятливым человеческим взглядом глубоко посаженных внимательных глаз с грустью в поволоке.

Выше абзацами означенный хозяин пса (а вот и добрались) был очень высокого роста, возрастом явно переваливший за, но чутко не добравшийся до, а может, и вовсе застрявший в вечности. Одет он был в длинное пальто, бывшее, видимо, когда-то чёрным, но от затасканности приобретшее столь любимый временем седой оттенок с запахом нафталинового шкафа. Небрежно накрученный, пыльного цвета шарфик скрывал шею. Стриженую седую голову венчала надвинутая на глаза миссионерская шляпа с прямыми широкими полями такого же забытого в шкафу цвета, как и пальто. Лицо было исхудавшим, с ввалившимися небритыми щеками и напоминало хищную птицу своим длинным острым носом с горбинкой. Прозрачные глаза, не мигая, смотрели на маячивший в туманном горизонте беспорядочно населённый пункт. Память у меня плохая, так что названия его я таки не помню, хоть и пытаюсь честно выскребать сие из памяти уж во второй раз за последние несколько страниц. Город как город. Почта, вокзал, телеграф, улица, фонарь, так себе аптека. А вот глаза, которые в данный перечисленный пейзаж прицелились ныне вполне снайперски, на выдохе, с выпрямленным указательным пальцем на спусковой скобе, заслуживают отдельно набранного буквами куска текста данной прозы.

О снайперстве. Широко во человецех бытует праздное мнение, будто меткость стрельбы целиком и полностью зависит от врождённых качеств офтальмологии али от приобретённой долгими годами тренировок выдержки как минимум в пять звёздочек.

Но таки на личном опыте мне посчастливилось убедиться, что данные общественные убеждения, аки и многие другие, оказываются на поверку пустыми бормотаниями поддержки случайно сложившейся беседы во имя бездарного убивания времени, коего, по всему видать, стало слишком до фига. Итак, когда-то, энное количество стрекотания стрелок часов назад, я решительно вступил на территорию стрелкового клуба своего города с целью научиться владеть боевым оружием. Всё, что я знал о нём доселе, было высмотрено в кинолентах, где герои мочили друг друга немилосердно и быстро, едва успевая менять обоймы, с двух рук, из-под боку и с разворота. Короче, цирк да и только!

Кучи трупов и залитая кетчупом съёмочная площадка. Между прочим, давно хотел посоветовать режиссёрам кинобоевиков заключить долгосрочные контракты с крупными компаниями-производителями на поставки кетчупа. Представьте, главный спонсор фильма «Бешеная резня лобзиком в Рязани» – компания «Балтийский кетчуп»! Учитывая, что в последнее время любовь зрителей к сценам насилия, расчленёнки, убиения и прочего подобного фарша не только не угасла, но и растёт, я уверен, что оговорённые цифры в литрах привели бы в трепет даже закупочных менеджеров «макдоналдсов». Извините, отвлёкся. И таки вот, мой первый визит туда ознаменовался выбором оружия по всем канонам киноиндустрии. То есть я выбрал для первого занятия пистолет, хотя бы отдалённо напоминавший мне те, которые я неоднократно видел в сценах массовых перестрелок в зарубежных фильмах. Им оказался наш родимый МР-446 «Викинг». Орудие убийства весьма серьёзное, калибром солидное, внешне угрожающее донельзя. И мой тренер по стрельбе, зарядив обойму, протянул мне в руку эту «смерть» и сказал: «Стреляй! Всю обойму!» Я, естественно, спросил: «Куда?» На что мне был дан ответ: «Да куда хочешь, только не в мою сторону. В любую мишень. Ты просто должен почувствовать его». Я послушно выпустил все пули в сторону мишени, старательно прицеливаясь так, между прочим, и, конечно, не попал практически ни разу. Всё ушло «в молоко». И только после этого тренер объяснил мне, что меткость стрельбы зависит по большому счёту от правильно выполненной техники. Это постановка рук и ног, распределение напряжения мышц, дыхание, движение пальца на спусковом крючке и тому подобные вещи. Он тщательно всё это показал и взял с меня обещание, что я буду заниматься дома неделю каждый день хотя бы по 40 минут на любом подходящем тренажёре, будь то пневматическая игрушка или травматический пистолет. И назначил мне следующее занятие через восемь дней. Я пришёл в срок, взял в руки «викинг» и с первого раза положил все 17 патронов в пределах от «десятки» до «семёрки». Глаза оказались вовсе ни при чём. Как и во всех подобных случаях жизни нашей обетованной, в смысле бытовушной напрочь. Хочешь стать мастером в чём-то – отмети явное, что перед носом, и займись сопутствующими мелочами, которые прячутся по углам. Понятно загнул к концу?

Как часто оптические органы человека говорят нам о многом! И я не о симптоматике нынче, и не о диагностике офтальмологических заболеваний. Прожив на этой планете чуть больше сорока зим, лично я убедился в схожести основных черт характера людей с одинаковым цветом и выражением глаз. Видали, блин? Я тоже кое на что гожусь. Я ж говорил, на мелочи смутные смотрим, отметая внятное. Конечно, мои наблюдения и мой опыт могут оказаться ошибочными, но я таки осмелюсь ими поделиться с тобой, дорогой читатель, к тому же у тебя нет выбора, если уж решил читать до конца. Бросать-то жалко, знаю. А в конце этой делёжки я и вовсе расскажу тебе занятную историю, которая меня многому научила, из-за которой я и стал впоследствии способен хотя бы на что-то со знаком «ГОСТ» на слегка заплывшем жиром боку.

К примеру, люди с карими глазами. Они позитивно хитры и применительно к быту предприимчивы. У них гибкий, змеиный характер и ветвящийся деревами ум. С таким и водки попить у костра приятно. Будет пытаться поддержать разговор односложными утвердительными кивками и многозначительными междометиями, даже если не имеет понимания в обсуждаемом предмете. Фыркает носом, ничего толком не говорит, изредка поддакивает и по сути вопроса молчит. Но зато как слушает! Словно весенний кустарник, который не выкорчевать никакими силами, пробивают они себе дорогу. Всё выше, и выше, и выше, как постоянно нам завещают разные вожди. Среди заботливо усаженной всевозможными бабушками клубнички, редисочки, капустки и прочей хряпы огородной они тянут свои листики к солнцу. Они хорошо знают где, что, откуда. Интернет у них работает лучше, что ли? Курс валюты, дешёвая бензоколонка в третьем квартале дальнего района, размеры носков и бюста второй любовницы шефа, кто забил гол в очередном финале нескончаемого тысячелетнего бегства за мячом. По крайней мере, от необходимости и в зависимости от возникающих по жизни проблем. Есть чё? А надо чё? Везде найдут нору для кролика и способ открыть банку. Они отлично приспособлены к социальной жизни в обществе, тонко нарезая на ломтики частности. Но, как и положено, имеют обратные стороны своих грамот и медалей, и таки было бы шо вешать на стенку в маминой комнате. Кареглазые представители двуногих млекопитающих не так уж и надёжны в плане человеческих взаимоотношений, ибо от них можно ожидать чего угодно. Пять шабатов на неделе, и все вразнобой. И ва-а-а-аще, очки протри, забирай свои шахматы, и таки не танкист ты ни разу, а потому ошиблась я, сердце разбито, и три сообщения на сайте знакомств уже ждут. Если только на поводок не посадишь.

Сие никак нельзя сказать о людях с ярко-синими глазами, которые непробиваемы, словно бронежилет иностранного производства, в таких понятиях, как верность выбранному пути, честь офицера, присяга батьке прапору, и главной чертой характера которых является устойчивость на скользкой палубе житейских передряг. Она проявляется как в отношениях между людьми (более преданных друзей и партнеров не сыскать, если только сумеешь на заданной планке повиснуть), так и в жизненных делах. Коли пятёрку занял – отдаст последними трусами. Если синеглазые вбили себе что-то в голову, то остановить их али сбить с дороги крайне проблематично. Руки отмахаешь! Пехотные растяжки их сторонятся. Заборы не удерживают. Дробовик с заряженной йодированной солью не аргумент. Эти же черты характера имеют свои тёмные мутные стороны, такие как очарованную фанатичность, зашоренность амбразурных взглядов, бычье упрямство. И суп молочный я хлюпать не буду, хоть неделю конфет не давай. И дружить буду с Борькой Косоглазым. И котёнка этого я нашёл, так что жить будет в моей комнате! Я сказал!

Встречаются на нашей круглой планете (по части округлости её я в сомнениях мутных и по сей день, но об этом как-нибудь в другой раз под чай с бубликами) и люди с жёлтыми, как солнце, глазами. Они коммуникабельны (интересно, это слово произошло от коммуналок или всё-таки от кабеля?), чутки и проницательны к ситуациям казусным. К другим людям внимательны шпионской отточенной природой, видя их насквозь без помощи дяденьки Рентгена. Сыворотка правды объявляется обычным кефиром. Как правило, такие люди берут других под крыло самым ненавязчивым образом, становясь незримым ангелом-хранителем, который всегда рядом, но не высовывается поперёк батьки в мангал со свининой. Накормят, спать уложат, сказку расскажут, за аспирином в аптеку сбегают, заныкают у себя то, чему лежать нигде не положено. Но, как всегда, в бочке мёда кроется и добрая столовая ложка касторки, ибо они же несобранны, рассеянны и зачастую не имеют чётко осознаваемой личной цели в жизни. Куда хочу? Куда лечу? Чё ныкать?

Данный начальный курс для молодого психиатра можно продолжать и дальше, но мы с тобой, дружище, хотели узнать о тех странных глазах, которые глянули на нас с тобой из-под широкополой шляпы таинственного незнакомца, одетого аутентично, но в самый раз по погоде. Именно о них я расскажу краткую историю из своей собственной жизни последнего воплощения кряду. Ещё не утомил? Расслабься, сюжет движется, герои все на позициях, лента с патронами уже раскручивается.

Я нечасто встречал их, людей с прозрачными ледяными глазами. А близко общался и того реже. Да и не всегда комфортно было, по правде говоря. Знаете, так бывает, что нравится, но чем реже – тем лучше. Первым ярко проявившимся в моей жизни хозяином этой оптической редкости стал человек, которого звали Александр «Гопник». В итоге своей жизни он хотел реализовать идею создания конкурирующей политической партии, которую именовал не абы как бы, а, на минуточку, «Конфедерация Гоблинии». За что вскоре в кругу знакомых сменил своё имя и кличку на Гоблин. Героя мультфильма «Шрек» тогда ещё никто не знал. И вообще о гоблинах практически никто ничего не знал. Не до того было. Все строили коммунизм, а это дело сложное, долгосрочное и утопичное. Не до чудищ лесных.

Именно Саша Гоблин был владельцем этих прозрачных таинственных глаз. И тут нужно поставить каракулю на полях, что речь идёт не о всем известных голубых радужках, которые столь часто встречаются в Восточной Европе и зачастую приписываются то арийской, то иудейской стороне в равной степени вкупе с жеманными гламурными мальчиками или просто делают случайно встреченную девушку очаровательной, пока ты окончательно не протрезвел. Нет-нет. Ничего очаровательного в глазах Саши не было. Они не были небесным отражением стратосферной синевы, мечтой юных космонавтов. Зудело в селезёнках такое впечатление, что на тебя смотрит рыба. Радужная оболочка была прозрачна и нечитаема, словно банка с водой разлива колодца бабы Вали, которая не чистила его со времён первого своего поцелуя на дискотеке. Ну да пёс с ней, с бабкою-то, у неё уже всё сзади. Доклад, поди, об Александре имеет место быть.

Когда Саша говорил с кем-то, очень трудно было смотреть ему в лицо. Вы когда-нибудь пытались кокетливо подмигнуть нападающей на вас гадюке? Стоит попробовать. «Ути моё солнышко, как мы хвостиком крутим». Незабываемо. Шучу. Было стойкое ощущение, что змея смотрит либо мимо тебя, либо сквозь, но в то же время прожигает взглядом, как если бы швея безучастно втыкала спицу в клубок шерсти. Выражением этих окуляров были безжалостность и холод, даже когда Саша Гоблин радовался и смеялся. Будто бы глаза жили отдельно от него своей жизнью, и казалось порой, что это и вовсе не всем очевидные человеческие органы зрения, но некий оптический прицел, через который на тебя издалека смотрит какое-то чудовище в начищенных сапогах штурмбаннфюрера. И встречаться с этим чудаком напрямую ну вовсе не хочется, как ни один человек не имеет особого желания лечь на операционный стол под нож похмельного хирурга с сомнительными политическими взглядами. Сестра-а-а! Скальпель! А впрочем, давайте просто спирт! Выпьем да полоснём за упокой брата нашего очумевшего с горы.

При близком знакомстве с Сашей и вовсе было очевидно, что пропиской он из другого мира, находящегося от нас буквально не рядом, парсеках минимум в ста. И не столь съехавшее с катушек существо перед вами представало, как вы могли бы подумать. Гоблин словно возвышался над этим миром, жил параллельной жизнью, случайно оказавшись в нашей реальности. Калиткой ошибся. Не в тот автобус сел. Адрес запамятовал. В зеркала не смотрел. Ботинки считал укороченной моделью лыж. Трамвайный билет вызывал у него недоумение, люди – смех. Из-за расхождений во мнениях с обществом по вопросам адекватной бытовой тянучки лямочной Саша быстро заинтересовался эзотерикой, по большей части её химическими аспектами. Наркотики – это очень опасно, товарищи. Это я к месту и удачно вставил. Верно, родители? А вскоре Гоблин всерьёз увлёкся буддизмом. Но если другому человеку было бы достаточно собственного развития интеллекта и понималки торжествующей, то Саша, как минимум, хотел изменить весь этот двуногий мир, раз уж тут оказался проездом. Все вопросы он решал радикально, идя на всё, часто не задумываясь, как последствия данных действий могли сказаться на нём самом. С окружающими церемонились ещё реже. Врачи не скучали. Милиция пребывала на латентном стрёме. Соседи позабыли сон.

Его идеи и дела говорят за него, с укоризненно поднятой бровью и грозя пальчиком. Глядя на несостоятельность правящей в нашей стране политической партии (на дворе был 1991 год, на троне Советского Союза сидел какой-то очередной бригадир стройки или агроном), Саша Гоблин недолго думая всерьёз решил основать, возглавить и привести к реальной власти совершенно иное. А именно вышеозначенную «Конфедерацию Гоблинии», платформой которой являлись философия буддизма, духовное развитие и самопознание всеми доступными способами. Через тернии к звёздам, а если не получится, то хотя бы до Юпитера дотянуть, там видно будет.

В программу педагогического направления по работе с молодёжью были включены основные предметы царских лицеев и гимназий, владение единоборствами, классические танцы, медитация, изучение тибетских традиций достижения сверхчеловеческих возможностей. Думаю, Гиммлер рукоплескал бы стоя (если ты не знаешь этой фамилии, значит, наши дедушки не напрасно сражались). Далай-лама с удивлением отметил бы на карте красным флажком появление внезапно вскочившего прыща на теле Учения в виде среднерусского филиала с радикальным уклоном. Советская психиатрия готовила свежие простыни. Удел гениев – «одиночка», во всём многообразии её потенциальной фэн-шуйности. Распишитесь вот здесь. И на всякий случай сразу выпейте это, а то кто его знает. Пейте, дорогуша, не очкуйте, мы сто раз так делали.

Когда я получил от Саши приглашение о вступлении в его партию, то, будучи его другом, конечно, решил его поддержать. Да и буддизм мне был не чужд уже тогда. А уж идея оздоровить население советское и превратить его в русский народ мне грела душу, как всякому обрусевшему вконец еврею с немецким укладом души. И дело не в будорожи относительно несправедливости судьбы государственной, а в чистом вдохновении эксперимента ради духовных достижений. И вот что я увидел, придя по названному адресу официального офиса. В центре практически пустой комнаты стоял огромный стол, чутко напоминавший о неком грузине с добротной трубкой под густыми усами. И звать того грузина вовсе не Вахтанг Кикабидзе. Да и пел он так себе, и славу снискал отнюдь не вокальными данными. На столе лежала пухлая тетрадь, в которую Саша записывал будущих членов партии. Строго по описи. Оружие и погоны выдать в случае непредвиденных результатов светлого ожидаемого будущего. История знает. История помнит. Историю тошнит. На стене позади стола по обе стороны висели флаги, чёрные длинные полотнища с профессионально отпечатанными на них белыми многогранными свастиками. Руководитель «гоблинов всея Руси» связывал этот символ исключительно с восточной философией. Там, в басурмании монгольских нибелунгов с кружкой варяжского эля наперевес, сие изображение обозначало танго духа человеческого. Некоторые непрофессионально подсматривающие и подслушивающие народы пограничных территорий тем же символом огульно окрестили звезду по имени Солнце. И, кстати, современные учёные и вовсе высказали мысль, что данный символ обозначал всего лишь направление вращения спускаемой воды в отдельно взятой раковине али тазу, кое меняется в зависимости от вашего местоположения относительно экватора Земли. То бишь сие служило исправно многие века напоминанием водопроводчикам всея планеты по вопросу «где я, твою мать?». Александр, он же Гоблин, и мысли не допускал, что кто-то будет ассоциировать этот знак с фашистской Германией, хотя, на мой взгляд, сие было столь очевидно, что меня тряхнуло от пяток до ушей, когда я впервые переступил порог данного «кабинета». Нечто, видать, по карме вспомнилось, но решило не восставать из глубин на поверхность ясного понимания. А за столом, в кожу чью-то обтянутом, на стуле с чёрной клеёнчатой спинкой восседал сам Сашенька и в упор смотрел на тебя своими прозрачными глазами. Его лицо сильно напоминало того самого незнакомца на дороге, который был описан мной в начале книги. Вы ещё не забыли о нём? Ну, тот, который во всём из шкафа одет был, помните ещё? Вытянутое худое лицо, тонкий, с горбинкой, длинный нос, высокий лоб. Ага, вижу, вспомнили. А я вот о чём: всё это делало предводителя гоблинов более похожим на хладнокровного партайгеноссе, чем на благого вестника просветления всей Земли. Ом шанти! Аминь! Что означает – так и должно было случиться по-любому, расслабься!

Когда Саше показалось мало политической арены, он решил пойти в атаку с другой стороны, таки заставить весь мир вокруг одуматься и сбросить с пьедестала золотого тельца. Речь шла о применении психотропного препарата, нежно именуемого «ангельская пыль», который был разработан военными ещё в развесёлые хиппанские годы в сильно к тому времени зарубежных странах. Вещество это поначалу пытались применять как всем известную «сыворотку правды», после – как анестезию при операциях, но вскоре обнаружили её иные интересные свойства. А когда меня отпустит-то? А именно то, что сие соединение являлось допингом для человеческого разума, открывая в человеке новые возможности восприятия, расширяя диапазон на все четыре. Глазки заблестели. Ручки потёрлись друг о дружку. Светлое будущее замаячило и воссияло. И Саша решил это вещество в серьёзном недетском количестве спустить в городской водопровод, надеясь на массовое изменение сознания одуревшего от 70-летнего гнёта народа. А в городе том проживало на тот момент порядка пяти миллионов человек и им подобных по ближайшим физиологическим признакам.

В конце концов его поймали и посадили в тюрьму «Матросская тишина» города Москвы. А ведь эту песню не задушишь, не убьёшь. Настоящий гений и вовсе расцветает безудержной фантазией, как правило сидя за решёткой в темнице сырой, вскормлённый в неволе баландой из шлёмки. Блюстители порядка не знали, с кем имеют дело. А с чем – тем более. Наркоконтроль в те времена лишь пытался преодолеть первый уровень своего примитивного развития, а потому вовсе не шарил относительно данного химического соединения. Гоблин умудрился не только достать это вещество, не выходя из тюремных стен, но и накормил им всех сокамерников. Рот-рот-рот! Вот так! Глотаем! А их было порядка двадцати отборных уголовников или того более. Каково же было изумление ничего не подозревавших охранников, когда они воочию увидели результат. И да воссияла им правда жестокая, глаголящая скандально о прямой химической зависимости так называемой свободы воли от канцерогенов пищевых. Наглядная рекламная акция «Конфедерации Гоблинии» стукнула им очевидным резюме по голове. Вчерашние воры, грабители и бандиты несколько недель ходили по камере кругами, читая тибетские мантры, восседали на шконках в глубокой медитации, а вечерами дружно пели «Хари Кришна!», кружась в славянском хороводе, сотрясая стены «Матросской тишины» своим радостным киртаном. И посреди всего этого внезапного просветления, расписанный татуировками во круголя всех телесов, бил крыльями в радости Саша Гоблин, истово возвещая округ себя скорое пришествие Света и Любви во всея народах этой тщедушной планеты. Ом шанти, помнишь? В смысле кочумай, всё путём!

Саша Гоблин умер возле тридцати прожитых зим. Я думаю, что человеческое тело и мозг просто не могли долго выносить присутствие в своей утробе пробуждённой оголтелости такого диаметра. Или просто Бог смилостивился над Сашей и отпустил его таки отсюда. А то хлопот не оберёшься. Наверху и так тесно, на всех пентхаусов не хватит. В любом случае, он стал для меня одним из первых Учителей и чётко дал мне понять, что такое самоотверженность во имя Дхармы. И диагностика с анамнезом мне тоже воссияли в ночи непроглядного моего разума, что значит неуклонность и неустрашимость на тропе воинской к выбранной цели петляющей. Что означает жить «впереди планеты всей». Что сразу завязывает на твоих руках длинные полотенца общества. И как говорит один мой знакомый музыкант: «Идея хорошая, но немножко неровненько!» Методы Гоблина были не совсем адекватны двадцатому столетнему отрезку от Рождества Христова, по-детски наивны и просты, ребячески забавны. А что вы хотели от гения с детской душой, которым, по сути, Саша и был? Смех и радость мы приносим людям. И только площадные костры сменяются «двушкой» галоперидола.

Вторым человеком с прозрачным взглядом, с которым меня свела судьба, стал Костя Кишкурно. Он отсидел в тюрьме два срока общим знаменателем, приближающимся к десяти годам, причём второй срок за непреднамеренное убийство собственной жены, которую в процессе бытового скандала хотел напугать травматическим пистолетом. Пистолет в целом такая вещь, что нет-нет да и стрельнёт. Держать пистолет нужно нежно. Мягко вложить в правую руку, как любимую женщину в постель. Средним и безымянным пальцем поджать снизу рамку спускового крючка. Большой палец педагогически ложится под затвор. И всю эту конструкцию нужно со всей любовью вложить в мягкое ложе левой руки. Нижняя подушечка правой ладони утопает в ямке над подушечкой левой. Пальцы левой руки закрывают костяшки правой. Большой левый палец прижимает своего правого собрата. Снимаем предохранитель теми же большими пальцами. Взводим курок. Вытянули руки вперёд. Развели в стороны локти до упора, образовав руками ромб. Первое правило: правая рука с вложенным пистолетом расслаблена, а левая крепко сжимает всё построение. Выдохнули до конца. И теперь второе, главное правило: не нажимаем спусковой крючок, а плавно ведём его назад, словно никакого выстрела и не будет. Без ожидания. Без ускорений. Без рывков. Ой! Я что, выстрелил? Попал? Да, мой хороший, ты попал. Во что? Теперь уже не важно. Сестра-а-а! Спирту! И да выпьем же за упокой брата нашего… Жена вспылила, пытаясь отобрать оружие, и Костя, дёрнувшись в ответ, случайно таки нажал на спусковой крючок. Третье правило: если не решил наверняка произвести выстрел – убери палец со спускового крючка и положи его на рамку спуска. Пуля прошла мимо женского уха, но совсем чуть-чуть задела кожу по касательной. Из-за этого, мгновенно изменив траекторию своего полёта, она вошла в шею и пробила артерию. Жена умерла у Кости на руках. Итог – семь лет режимного питания и прогулок вдоль колючей проволоки. Передачки носить ему было некому. А вот времени Господь предоставил с лихвой на раздумья, философские рассуждения и медитацию по всем правилам дзогчена, самого жёсткого направления школы тибетского буддизма.

Многие догадываются, что пути Господни неисповедимы. Или хотя бы читали о том. Я не знал Костю до нежданных его тюремных злоключений. Но когда довелось познакомиться с ним после освобождения, мне предстало чудо. Более праведного и открытого сердцем человека современник наш, поди, и не встречал в жизни. Костя явился реальным воплощением всего того, о чём я неоднократно читал в Евангелии. Не мочи ближнего своего, отвали от чужого барахла, не тяни корявки к случайной крале – ну да вы всё это читали в подростковом возрасте, я уверен. И хотя, в отличие от Саши Гоблина, вряд ли Константин читал и изучал какие-либо Святые Писания, но его сердце преисполнилось тем самым Светом, который сделал его совершенно отстранённым от земной жизни человеком высокой культуры быта и души. И что самое казусное, лицо его весьма сильно напоминало Сашу Гоблина, только при этом носило ещё и некий волчий отпечаток трагизма, которым неслышно благоухают в библиотеках все великие произведения Достоевского, Гессе и Мойше Цаппельшмайлера. Впрочем, о последнем ни слова. К тому же он был таким же худым и жилистым, как и Саша. Не Цаппельшмайлер, а Костя. Ни тебе мускулов, ни тебе устрашающей массы. И те же самые прозрачные, как вода в полынье, глаза.

Однажды я увидел со стороны, как описуенный мною тута же рыбий взгляд действует на людей. История была банальной, я бы даже сказал, бытовой. Мы ехали с Костей в безвестном направлении на его микроавтобусе по северной русской столице, святому граду Петра, который потомки различных Шариковых с их любовью к номенклатурным аббревиатурам привычно называют фабричным определением «СПб». Заехали на автостоянку возле некоего офисного здания. Дело было примерно в 1999 году, когда ещё было принято нанимать на охрану устрашающего вида, накачанных мускулами в виду психологических комплексов мужиков. Усечённость лба, выпяченная вперёд нижняя челюсть питекантропа, урезанность шеи, отсутствие чувства юмора и воображения. В целом, на этих парнях Бог явно сэкономил. Интересно, на что пошёл откат?

Вышеуказанный типичный представитель данной профессии подошёл к нам в военном камуфляже с надписью «ОМОН» на спине (хотя я уверен, что к ОМОНу он не имел ни малейшего отношения, равно как и к троюродной сестре поминаемого нами выше Мойше Цаппельшмайлера, но таки я обещал о нём немного молчать). Терминатор всея Совка преградил нам дорогу. Костя предупредительно опустил стекло. Охранник бегло и надменно взглянул в темноту кабины и властно рявкнул: «Поставишь машину вон туда и чтоб ненадолго!» Пальцем он небрежно указал куда-то вдаль, в темноту стоянки, и тут же пошёл восвояси, повернувшись к нам спиной. Костя медленно дал газу, подъехал к нему снова и, опустив стекло пониже, высунулся из кабины. Результат Божьей экономии недовольно обернулся. И тут Костя наклонился над его лицом и чуть слышно, медленно, без какой-либо угрозы сказал: «Я поставлю машину туда, куда мне будет нужно!» И замолчал, глядя на раздутый гантелями биоматериал бытия. Изрекающий всуе «ты чё, бля» ныне же попятился на шаг. Его лицо приобрело выражение застуканного мамой за тасканием конфет «Мишка на севере» малыша, и он еле промямлил «К-к-к-конечно, к-к-карашо, брат». Мы тронулись с места в сторону стоянки, а результат экономичности бытия Господом нашим остался стоять в ступоре с жалким выражением морды лица.

Мораль косвенная здесь же. Граждане! И да было вам указано громогласно и повторено не трижды ни разу, шо таки надо быть вам во всём уподобленными Господу Богу нашему, но я вам всё-таки совет дам, и вот суть его, явленная вкратце: экономика – это, товарищи, «жадина-говядина-пустая-шоколадина». Потому не жалейте в чай заварки. И сахарку сыпьте от души во жисть сладкую! Сыпьте, голубчик, сыпьте! Не тряситесь ложкой, я вас умоляю, и таки больше рассыплете!

И вот эти бесцветные глаза сейчас смотрели на город из-под полей древней затасканной шляпы, прямо из-за спины не в меру сострадательного к своим сотоварищам постового Наливайко В. В. Их владелец чуть прихрамывал на левую ногу, опираясь на сложенный зонт серого цвета с длинной рукоятью и таким же длинным железным наконечником. Причудливые старинные ботики неслышно ступали, обходя лужи, и виляли шнурками. В контрапункт сему отточенные когти здоровенного чёрного пса, который бежал рядом с незнакомцем, цокали по асфальту. Служивый, услышав это сэкономленным музыкальным слухом (ох уж мне эта экономика), завертел головой, но ничего не увидел и снова уставился на проступающие вдалеке многоэтажки, опершись о полосатую балку, преграждающую путь автотранспорту. Он так и не увидел, как странник с собакой, поравнявшись с постом ГАИ, не сбавляя шага, прошли прямо сквозь шлагбаум, словно он был голограммой, а не тридцатью килограммами добытого в норильской стуже железа, и зашагали к городу перед самым носом Наливайко, удаляясь, исчезая в утренней мороси. Минуточку. Лишь пёс обернулся шагах уже в десяти на промокшего и замёрзшего В. В. Сузив глаза, он тихо зарычал. Слуга закона встрепенулся и пуще прежнего вгляделся перед собой в пустую дорогу. Но ничего так и не увидел, а только проверил рукой кобуру с пистолетом на поясе и полузябко-полуиспуганно напрягся.

– Тихо, Зверь! – властно и тихо процедил сквозь тонкие губы странник.

Пёс отвернулся и затрусил поближе к ногам своего странного хозяина. Бетонные муравейники в предрассветной мути подмигивали выдолбленными в них бойницами с люстрами и фикусами. Закипала жизнь. Шипел душ. Кастрюльки со вчерашними щами нехотя выползали из холодильников. Кофе бежал. Люди щекотали зубы щёточками, перетаптываясь на линолеуме войлоком. На отрывном календаре ясно был означен то ли вторник, то ли затяжная со среды на пятницу. Начинался новый день.

Первая. Конец

Я в размышлении, что именно так должна начинаться история о конце света. С появления некоего «да кто его знает, кто это» на неизвестной дороге. И учитывая, что мы живём в полицейском государстве, конечно же, первым, кому полагается его встретить по своей карме, должен быть представитель данной структуры власти. Но в истине мир настолько сложен, разнообразен и многомерен, этих концов света столь много и они представлены во всей красе Вселенной в такой разношёрстности, что их ни сосчитать, ни обозначить ну нет никакой возможности. И да на каждого свой конец света таки найдётся, коли начало случилось. Если есть выключатель, он по определению работает в обе стороны. А можно и штепсель из розетки рвануть, коли заклинило. Одна знакомая бабуся на моей памяти так постоянно выключала компьютер внучка. Как утюг. Интересно, у нашей Вселенной есть штепсель? А Вселенная похожа на утюг? Извините.

Один мой приятель, тоскливо мнущий свой летний школьный отпуск за покосившимся забором пионерского лагеря «Дружба», что и по сей день дряхлеет и осыпается в посёлке Вырица под новой вывеской «Электрон», очень любил рассуждать на тему о бренности нашего бытия. И если бы он попался в руки советской психиатрии, то наверняка схлопотал бы в медкарту диагноз «маниакально-депрессивный психоз» с автографом заведующего отделением в завитушках. Но судьба пронесла его мимо рубашек с длинными рукавами и поручила в мои предупредительные уши. А мне оттопырить их да во всея интересные истории – не оттащить было и за овсяную печенюшку. И вот этот самый приятель однажды наловил в банку муравьёв из ближайшего муравейника да и поставил банку дном вверх прямо возле дороги, что шла по кромке леса от хозворот до столовки, где подавали к полднику дивные ватрушки с напрочь экономической каплей сомнительного повидла. Отступив от стеклянной тары надлежащие в театре пару изящных шагов и воздев к небу указательный палец, мой психологический ненадёжный приятель важно изрёк:

– Вот так и мы, Илюха!