Возвращение

Столкновение кораблей

Шауль внимательно наблюдал за движением корабля. Он немало времени проводил в подобных плаваниях, переправляя породистых лошадей, взращенных на отцовской ферме. Знал каждую из этих лошадей по кличке, её характер и привычки. И, передавая лошадь новому хозяину, сообщал ему все, что знал о животном, просил беречь.

Шауль каждый раз подавлял в себе грусть расставания и неосознанное ощущение вины.

Это же чувство с новой силой вспыхнуло в его душе, когда он был вынужден, перед посадкой на корабль, продать в порту Аскалона всех лошадей, прошедших с ним долгий путь от родного селения Ахава до загадочного Модиина. Многие из лошадей несли на себе отметины вражеских стрел и мечей.

Он прервал грустные воспоминания, когда неожиданно увидел, что капитан корабля Посидоний, развернул корабль параллельно берегу. Некоторое время "Семерка" удалялась от могучих трирем, расположившихся ровной линией вдоль аскалонского побережья. Эти корабли, расслоенные тремя ярусами множества весел, выглядели безжизненно и угрюмо. На флагштоках не было опознавательных знаков.

Шауль видел, что Посидоний предельно напряжен. Стремится скорее отдалиться от грозных чудовищ. Отсутствие опознавательных флагов на кораблях вызывало подозрение — не захвачены ли корабли пиратами. В этом мире бесконечных войн, заговоров и смены правителей, пиратство приобрело неограниченное могущество.

Но эти корабли могли быть и засадой для захвата аскалонского порта в случае, если какой-либо правитель решится высадиться на земле Иудеи. Каждый такой корабль мог укрыть не менее пятисот хорошо вооруженных воинов.

— Разве мы направляемся к Геллеспонту не кратчайшим путем мимо острова Крит? — настороженно спросил Шауль, положив руку на рулевые рычаги.

Капитан ничего не ответил. Окликнул своего помощника Дионисия, передал ему штурвал и велел вести корабль вдоль побережья.

— Курс тебе ясен, Дионисий? — неожиданно громко спросил капитан.

— Ясен, капитан! — последовал краткий ответ, и помощник приник к рулевому управлению судна.

Затем Посидоний кивком головы пригласил Шауля в свою каюту.

— Теперь, когда мы вышли в море и избавились от всех земных тревог, — улыбнулся Посидоний, — можно спокойно поговорить о тревогах морских. На суше я не хотел этого делать. В порту всегда много всякого сброда, связанного с морскими разбойниками. Узнают точный курс корабля и посигналят своим собратьям по темным делам. Тогда горе неизбежно. Морские разбойники безжалостны и бесстрашны, хотя и вешают их десятками на корабельных реях. И поделом.

— Плывя же по прямой к Геллеспонту, как того желает мой уважаемый гость — продолжал Посидоний, — значит пройти вблизи острова Крит, то есть оказаться рядом с ядовитым гнездом пиратов. А для разбойников никакие конвенции, даже древнейшие из них, такие как международная конвенция заключенная с синдикатом "Биркат— Эль" им не закон Впрочем…, они сами вне всякого закона! — сердито закончил капитан.

Одним из многочисленных ключей, висевших на его поясе, Посидоний открыл дверцы небольшого шкафчика, встроенного в двустенный борт корабля. Вытащил роскошную амфору с тягучим темным напитком. Налил по небольшой серебряной чаше.

Шауль с неподдельным интересом посмотрел на содержимое своей чаши и глубоко вдохнул аромат, источаемый напитком.

— Я вижу, ты знаешь толк в хороших винах, — одобрительно сказал Посидоний.

— Это вино из Эфирики, точнее из окрестностей селения Ахава, — задумчиво сказал Шауль. Это селение моего деда.

— Вот как! — с удивлением и с явной радостью воскликнул Посидоний. — Я уже потерял надежду найти землю, где делают подобное вино! Теперь я твой вечный должник, — не умолкал капитан. — Ты зафрахтовал не только мой корабль, но и моё сердце. Я догадывался, что это прекрасное вино из благословенной Эфирики, — продолжал Посидоний, — но не знал, что оно из селения Ахава. У меня масса заказчиков на такое вино! И если мы договоримся, я озолочу твоего деда, а ты получишь неплохие комиссионные!

— Хорошо, — по-деловому ответил Шауль, — в обратный рейс ты поедешь с трюмами, заполненными этим благороднейшим из напитков..

— Пока же хотелось бы поскорее добраться домой… На борту женщины и раненые.

— Понимаю, — сочувствующе сказал Посидоний. Затем оба вышли на палубу. Долго смотрели на набегавшие волны. Молчали. К ним подошел Натанель.

— Великое Море гостеприимно, — нарушил молчание Посидоний, — оно омывает берега множества стран, и не только торговые корабли, вроде моего, бороздят его бесконечные воды. Иногда горизонт затмевают огромные военные флотилии армий Птолемеев или Селевкидов, а в последние годы и Рима. Плавают и нескончаемые караваны финикийцев, везущих знаменитый ливанский кедр.

Но и с ними лучше не встречаться, — поучающе произнес Посидоний. — Сами моряки военных судов бывают нечисты на руку. Для охраны лесовозов нередко нанимают все тех же пиратов из Крита. Они же нередко совмещают охрану лесовозов с попутным грабежом легких кораблей, вроде нашего "золотого яйца".

Именно поэтому я выбрал более далёкий, но более безопасный путь, и да простит меня зафрахтовавший хозяин, — еще раз извинился Посидоний, на этот раз обратившись к могучему и мрачному юноше Натанелю.

— Впрочем, мы оба уже выиграли, — протянул руку Шаулю Посидоний, — заключенная винная сделка, принесет нам хорошую прибыль! Шауль кивнул.

Затем Посидоний вновь пригласил Шауля и Натанеля в свою каюту, — и продолжил, — молодые люди, вы вызвали у меня полное доверие, — сказал он, — и я покажу вам карту, которую, по законам синдиката " Биркат — Эль" имеют право видеть только капитан и его помощник.

Он вновь зазвенел ключами и открыл дверцу ящика, скрытого под прикованным к полу столом. Вытащил несколько плотно сшитых папирусов, на которых была подробная карта Средиземного Моря.

— Мы пойдем вдоль берегов Иудеи к Иоппе, там сделаем небольшую остановку для пополнения запасов, муки сушеных фруктов, сыра, пресной воды и двинемся параллельно финикийскому побережью до Триполи. — И он провел пальцем по ранее прочерченной линии, — затем по направлению к Кипру, пересечем море, — продолжал Посидоний, — от него к следующему дружескому причалу на острове Родос и, таким путем, обойдя гнездовье разбойников — Крит, будем перемещаться к Лесбосу.

— А от Лесбоса, — с некоторым нетерпением прервал капитана Натанель, — к Геллеспонту и далее к Понту Эвксинскому.

— Ты прав, юноша, — улыбнулся Посидоний, — теперь вы знаете путь наших кораблей, тайну корпорации, за которую пираты дали бы солидную сумму золотых дарейков, а я бы навечно лишился своей работы, а вместе с тем и головы.

Шауль увидел, что при этих словах лицо Посидония покрылось потом. " Не сболтнул ли он лишнего?!" И Шауль понял, что всё, что сказал этот человек — правда и на душе стола легко. Неблизкий путь, отмеченный на карте, был действительно самый безопасный.

Посидоний же замолк. Извлек из кармана небольшой алебастр с ароматическим маслом. Провел пробкой вдоль висков. В каюте запахло лавандой. Затем улыбнулся и виновато сказал, — люблю это растение, оно успокаивает, помогает при переутомлении.

Мерно скрипели весла, море было по-прежнему гладким, то и дело появлялись стаи играющих дельфинов. Шауль расслабился. Опустился на палубу, загруженную имуществом его отряда. Здесь же лежали раненые. Вскоре его взгляд устремился к Эсте и Шифре. Они сидели рядом и о чем-то тихо беседовали. Их осунувшиеся лица свидетельствовали, что переход из Модиина до Аскалона дался им нелегко.

Через день, пройдя Экдипу (Ахзив), их корабль подошел к Суру (Тиру). Встал на якорь. Вдали виднелись горные цепи Ливана. Заходящее солнце щедро золотило густую зелень кедров, покрывавших склоны гор.

В порту Сура стояло множество кораблей. Некоторые из них была загружены стволами кедров. Посидоний ожидал лоцмана, который должен был провести корабль в порт и указать место стоянки.

Видя с каким неподдельным интересом кузен Шауля Натанель рассматривает корабли, Посидоний решил объяснять юноше, раскрывшуюся перед ними картину.

— Видишь там, вдоль высоких причалов стоят военные корабли — это знаменитые финикийские триремы. Когда-то триремы имели два ряда весел, были подвижны и маневренны, но персам показалось этого мало, и они увеличили число весельных рядов до четырех. Однако усиление кораблей увеличило их тяжесть и резко снизило маневренность, и от этой идеи пришлось отказаться.

Когда-то у карфагенян, — с увлечением продолжал рассказывать Посидоний, — были даже пятирядные галеры. Они развивали большую скорость, и тем самым усиливали удар медного тарана в борт вражеского корабля. Быть может, именно поэтому четырех и пяти рядные галеры были выбраны флотоводцами греков, как более эффективные, чем тяжелые триремы. Конечно, триремы еще сохранились во флоте Эллады, но не они были главной силой.

Натанель внимательно слушал и Посидоний продолжал:

— А знаешь ли ты, могучий юноша, что эти тяжелые и малоподвижные триремы очень опасны для врага? — Чувствовалось, что он оседлал своего любимого конька, и с увлечением продолжал, — командир такого корабля, знающий толк в хорошем морском маневре, не обязательно должен проткнуть своим тараном вражеское судно. Он может неожиданно пройти вблизи борта вражеского корабля и сломать лопасти всех его вёсел. И тогда, как ты понимаешь, неподвижный корабль станет легкой добычей.

И все же самое опасное оружие триремы — это тяжелый медный таран, заостренный впереди, — заключил Посидоний, — этот таран способен насквозь проломать любой вражеский корабль.

— Видишь! — неожиданно воскликнул Посидоний, — откатившаяся прибрежная волна обнажила во всем своем великолепии это грозное оружие!

Потом он надолго замолк. Смотрел в сторону порта, — и, как бы про себя, заметил: — Вдоль всего побережья Финикии нет более удобной бухты, чем в Суре. Город тонет в богатстве. Суди хотя бы по бесконечным рядам складов и они всегда полны — это я тебе говорю! — не скрывая зависти, закончил Посидоний.

Затем он вновь обратился к Шаулю, желая и его вовлечь в беседу: — Вдали видны финикийские триремы. Их можно отличить от греческих по шлемам на головах воинов. Греческие шлемы сделаны из меди и железа. И круглые щиты вдоль бортов тоже железные! Латы же, защищающие грудь и спину, — из толстой бычьей кожи.

— А знаешь ли ты, капитан Посидоний, — неожиданно улыбнулся Шауль, — что эти шлемы, щиты и даже мечи — сделаны руками кузнецов Эфирики? Да и кожаные доспехи из наших же краев.

Посидоний с удивлением посмотрел на Шауля. Не шутит ли тот? Но, увидев серьезное лицо собеседника, искренне поверил. — Мне ни разу не довелось быть в тех благословенных краях, хотя они и прилегают к берегам Потна, — чуть виновато заметил Посидоний, — но я там побываю, ведь мы заключили сделку? Не так ли? Возможно, и мои клиенты пожелают закупить в Эфирике это, всегда требуемое оснащение.

— Включим и это в нашу сделку, — согласился Шауль, про себя же отметил, цепкую предприимчивость старого финикийца. Этот знал цену слову.

Затем долго слушал рассказы бывалого моряка. А тот не умолкал.

— Сур находится на двух крупнейших островах вблизи материка, — объяснил он, — эти острова соединены дамбой, построенной давно, — и, многозначительно добавил, — самим Александром Великим.