Грохот (словно упали все стопки книг разом) затих и послышался женский голос:
– Ну, вот опять! Мидори, тебе надо еще потренироваться с посадкой! Вечно эта метла не слушается! Ох… как же все болит у Мидори!
Лассо, Мо и Сора мгновенно затихли. Сора подала знак Чак-Чаку, призывая мопса к гробовому молчанию.
Сначала в доме воцарилась тишина, но ненадолго.
Голос со второго этажа сказал:
– Пока Мидори летала, к ней уже пришли гости! Надо бы их встретить…
Глава пятая, в которой Сора защищает бродяг
Рельсы.
Рельсы бегут вперед.
Они мчатся во тьму, из которой уже никогда не выбраться.
Воет ветер.
Но рельсы быстрее…
Они быстрее ветра, звезд и Луны…
Нет ничего и никого быстрее этих рельс.
Быстро, быстро, быстро!
И шум.
Шум поездов.
Свет вдалеке.
Тьма разрывается.
Вспыхивает белый огонь.
И поглощает все.
Рельсы, рельсы, рельсы…
Поезд, поезд, поезд…
А вдали…
Вдали ее ждут розовые единороги…
Они уже близко.
* * *
Сора проснулась от того, что ощутила жуткую острую боль на кончиках пальцев правой руки. Совсем скоро такая же боль настигла пальцы левой руки.
Она приоткрыла глаза: весь мир плыл.
Что же случилось?
Сора посмотрела вправо – крысы.
Вонючие лондонские крысы грызут ее пальцы…
– О, черт!
Она тут же одернула руки.
– Прочь!
Крысы запищали и разбежались в разные стороны.
– О, боже…
Сора взглянула на свои руки – кончики пальцев кровоточили от укусов. Крысы могли занести ей какую-нибудь заразу. Черт!
Сора задумалась о том, что может в скором времени умереть от чумы или чего похуже.
– Грязные крысы…
Сора принялась вытирать кровь о платье. Под ней оказалась холодная каменная влажная брусчатка. Она все еще здесь – в трущобах, лежит на улице у какого-то дома.
Мимо нее проходят люди, и лишь некоторые изредка поглядывают на нее. Вдали стоят проститутки и общаются с мужчинами. Где-то торгуют гнилой рыбой. В воздухе стоит запах машинного масла и угля.
– Мерзкий город…
Сора не успела буркнуть себе это под нос, как вдруг на нее обрушилась ледяная вода, окатившая ее с головы до ног.
– А…
Сора так и сидела на земле, вся мокрая. Она заметила на своей одежде помои – остатки еды и рыбьи кости.
– Какого…
Она подняла голову и увидела в окне толстую грязную женскую голову. По обе стороны от головы росли уродливые мясистые руки, которые держали опустевшее жестяное вонючее ведро.
– Ты совсем рехнулась?! – рявкнула Сора наверх.
– Смотреть надо, куда ложишься, грязная бродяжка! – фыркнула на нее мерзкая голова.