История одной болезни

Я замолкаю, а через мгновенье говорю:

– Ну, что ж, тогда действительно надо спешить радоваться жизни.

И делаю большой глоток из фляги.

Через десять минут мы танцуем на крыше, потом, что-то бросаем вниз, в общем, набираемся знатно. Шумно опускаемся по лестнице, едем в лифте и наконец, попадаем в квартиру.

Тут Рите становиться плохо. Я веду ее в ванну, придерживаю ей волосы, пока она блюет в унитаз. Наконец, Рита успокаивается и быстро засыпает на диване, рядом с ней на полу, любезно преподнесенный мною тазик.

Я тоже пьян очень сильно. Беру сигарету, иду на кухню, чтобы покурить. Вижу на кухонном столе свой мобильник. Он мигает принятым сообщением. Открываю: «мой адрес Григоренко 7б, кв.15. И мне нужна твоя помощь. Ольга». Ну, наконец-то.

Глава 7

Я просто слушаю время. Оно шуршит, капает, тикает настенными часами, врывается порывами ветра в открытую балконную дверь, голосами людей, проходящими по улице, шумом от проезжающих машин и трамваев. В комнате все сильней сгущается сумрак, а я просто лежу на диване и слушаю время. И даже не думаю. Нет, иногда в моей голове проплывают какие-то бессвязные мысли. А из эмоций? Из эмоций – только страх, там глубоко внутри.

Я смотрю на мобильник, зажатый в руке – время 19-37. Если бы Он с работы сразу поехал домой, то был бы уже здесь минут тридцать. Но Его нет. Значит, Он опять где-то пьет, а значит неизвестно чего мне ждать, и в каком настроении Он придет. Поэтому я не включаю свет, ничего не делаю, а просто лежа на диване, слушаю время.

Не знаю, наверное, я задремала, потому что, когда очнулась от звука открываемой двери – в комнате было уже совсем темно. И тут же, меня всю прожгла холодная, как лед мысль – Он пришел.

Он влетел в квартиру, как ураган. Во всех комнатах запылал свет. Увидев меня, Он заголосил:

– Вот ты где проклятое отродье!

И с силой сдернул за ногу меня с дивана. Я упала на пол, больно ударившись спиной. И началось:

– Ты, ты думаешь меня искусить, поработить, загнать в рамки. Хочешь, чтобы я как баран слушался тебя, а ты бы спала со всеми подряд. Я знаю ваши бабские штучки. И ты как все. Но я не стану твоим слугой. Слышишь ты? Не стану. Тварь, я нашел тебя в грязи, в твоей грязной общаге, где ты трахалась с кем попало. Я кормлю тебя, пою и одеваю, и ты думаешь, что я тот козел отпущения за счет, которого можно все. Думаешь, я не знаю о твоих похотливых желаниях, а? Отвечай тварь.

В такие моменты я не в силах что-то Ему сказать. Внутри я вся скукожилась, я несчастна и беззащитна. Но моя беззащитность разжигает Его еще сильнее – всегда.

Он приподнимает мою голову над полом.

– Ну, что тварь? Где ты сегодня была и с кем трахалась? Я тебя спрашиваю, ты с кем-то сегодня трахалась?

– Нет, – все, что и могу произнести я тихим осипшим голосом. Из моих глаз градом катятся слезы.

– Врешь сука.

И он со всей силы бьет меня кулаком в лицо. После удара я не проваливаюсь в обморок, но вхожу в какое-то глубоко-апатичное состояние. Теперь все происходящее, как будто не со мной, а как в черно-белом кино, или как через старую целлофановую пленку. Я только инстинктивно сжимаюсь, когда он отпускает меня и начинает пинать ногами. Откуда-то из далека, до меня долетают слова:

– Тварь, лживая тварь… я пригрел у себя лживую суку…

Наконец Он перестает меня бить, хватает за волосы и тянет в туалет. Запихивает в уборную, с ненавистью плюет сверху, бросив напоследок:

– Здесь твое место сука,– закрывает дверь и выключает свет.

Я сворачиваюсь в комочек у самого унитаза. Слушаю, как Он закуривает, ходит по квартире и что-то бормочет. Потом, Он мочится в ванну, чтобы не открывать меня в сортире, а через время все затихает. Теперь, наконец, я могу пошевелиться. Губа и нос сильно болят – видимо, они разбиты. Я вытираю ладонью лицо, размазывая по лицу кровь, слезы и сопли, а потом просто лежу – меня всю трясет.

Через неопределенное количество времени, я начинаю ощущать свое тело. Что-то зажато в моей руке. Смотрю – мобильник. Видимо я так и заснула с ним в руке, а потом не отпускала до конца моего наказания. Телефон! Первый раз я оказалась здесь с телефоном. Значит можно позвонить. Но куда? В милицию? В скорую помощь? В голове появляется смутный образ и номер телефона, записанный на моей тетради, который я почему-то запомнила наизусть. Это так глупо, я и видела этого парня всего пару раз. Но почему-то он внушил мне доверие. Но это так глупо, хотя.… И я уверенно набираю сообщение, в котором указываю свой адрес, и что мне нужна помощь. Мне срочно нужна, хоть чья-нибудь помощь!

Глава 8

Рита улетела, зато прилетели моя сестра с племянником.

Странно, но я не рассказал Рите об смс полученном от Ольги. Обычно я говорю ей все, а тут не рассказал. И эти последние дни вместе прошли в каком-то напряжении. По крайней мере, с моей стороны. Я не был весел и беззаботен, я думал. Я думал, что надо, что-то предпринять. Но что? Мои звонки Ольга все также продолжает игнорировать. А ехать по указанному адресу… И что? Выбивать дверь с ноги, ломать кости, лупить подонков? Да, откуда я знаю, что у нее вообще произошло? Поэтому я так ничего и не предпринял. Поэтому и находился в смятении.

Мне кажется Рита, что-то почувствовала. Она не пыталась меня развеселить, надолго пропадала из дома, и только когда я помог ей донести, ее сумку до такси, грустно посмотрела на меня и сказала:

– Держись зайчик.

Поцеловала в щеку, села в машину и даже больше не посмотрела на меня.

А я продолжил жить, как и жил, ходил на работу, ел, спал. Раз в день пытался дозвониться до Ольги, но слышал только длинные гудки, и я ничего не предпринимал. Пока не прилетел Толик с моей сестрой. Пока им не позвонила Ольга и не сказала, что не сможет преподавать Толику французский пару недель. Пока мне не надоело страдать.

И вот ровно в 8-00 утра, в день самоподготовки у Толика, мы с ним на Григоренко 7-б – в засаде. На нас кофты с глубокими капюшонами, бейсболки, на Толике даже солнцезащитные очки – маскировка. Я еле уговорил его не надевать перчатки и не тащить с собой толкиеновский меч. Ему идея следить за домом репетитора, видимо очень понравилась. Не знаю, чего он там наплел маме, чтобы оказаться здесь так рано утром, но видно, что Толик наслаждается приключением. А мне с ним веселей.

Мы облюбовали беседку напротив парадного с нужной нам квартирой, уселись лицом к входной двери, чтобы никого не пропустить. Толик достал из рюкзака, термос с кофе и бутерброды. Вот же продуманный пацан, интересно, что у него там еще есть на всякий случай? Мы почти не разговариваем, молча жуем, а я еще и курю. Не отрываясь, мы смотрим на дверь парадного.

Минут через пятнадцать, наружного наблюдения, становится ясно, что узнать, что-либо о квартире 15, просто наблюдая за людьми входящими и выходящими из подъезда, вряд ли удастся. Поэтому было решено наблюдать непосредственно за дверью квартиры 15 с лестничного пролета, над указанной квартирой. Благо дверь подъезда на кодовом замке, постоянно оставалась открытой. Такое наблюдение, по крайней мере, могло дать возможность увидеть, кто именно входит и выходит из квартиры. Решили, чтобы не вызывать лишних подозрений, не мелькать вдвоем, нести вахту по очереди – минут по двадцать. Так как все мероприятие было организовано мной, то первым пошел я.

Я вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, посмотрел на дверь загадочной квартиры. Дверь, как дверь – обитая, синим дерматином, желтая металлическая цифра 15 и дверной глазок. Я поднялся еще на один пролет, отсюда вид открывался, что надо. Я осмотрелся. Довольно чистый, не загаженный подъезд, видно, что в нем убирают. Стены и лестничные перила покрашены, свежей краской. Все вокруг говорит, что люди здесь живут давно, друг друга знают и уважают свой быт. Пожалуй, не стоит здесь курить, обязательно нападет, какая-нибудь старушка.

Как же мучительно долго тянулись мои первые двадцать минут. Я старался не отводить взгляда от квартиры 15, а все время вниз по лестнице шли какие-то люди, которые меня рассматривали, и мне приходилось делать вид, что я кого-то жду. Эдакого скучающего, но вынужденного здесь находиться человека. И еще все время хотелось курить. Наконец, в моем кармане пикнул мобильный, все пора сменяться. Я зашагал вниз по лестнице, вышел на улицу и закурил – из квартиры 15 так никто и не вышел. Настал черед Толика – дежурить.

В 09-47 мне окончательно сорвало. Сил маячить на лестничной площадке просто больше не было. Толик откровенно скучал, но надо отдать ему должное, не жаловался. И я решился.

– У тебя есть тетрадь? – спросил у него я, когда он вернулся с очередной вахты.

– Блокнот, – удивленно ответил он.

– Давай, и ручку если есть.

Толик порылся в рюкзаке и достал большой блокнот с отрывными листами.

– Ручки нет, есть карандаш, – еще через несколько секунд копания в рюкзаке сказал он.

– Сойдет,– ответил я.

Взял протянутые мне карандаш и блокнот. Открыв блокнот на странице с какими-то математическими формулами, я произнес Толику:

– То, что надо,– и двинулся в подъезд.

Поднявшись на второй этаж, я смело позвонил в квартиру 14. Щелкнул замок на второй, внутренней двери в квартире, и кто-то уставился на меня в глазок. Я снял кепку, пригладил волосы, делая все это нарочито медленно, и так чтобы было видно блокнот с карандашом, громким ясным голосом произнес:

– Ольга Максимовна доброе утро.

За дверью на мгновенье задумались. Потом вновь щелкнул замок, и дверь приоткрылась, на длину дверной цепочки. Из-за двери на меня уставилась полная пожилая женщина лет шестидесяти, с жуткой бородавкой на носу и в больших очках на шнурке.

– Ольга Максимовна? – спросил у нее я.