Дни за Гранью

Лютый не стал бороться с изломом взглядом, он бы проиграл и наверняка был бы взят под контроль, выведен из аномалии и изувечен. Сталкер сглотнул слюну, голова кружилась от воздействия излома, его свиты и аномалий, он уже плохо чувствовал ноги, зато рукам словно кто-то придал сил, заставляя держать мешок мертвой хваткой.

– Постреляй немного, Безрукий, я тебе автомат оставил… – хрипя пересохшим от напряжения горлом, сказал он. – Только с предохранителя сними…

Лицо излома исказилось гримасой ярости, шрамированные губы зашевелились и покрылись пеной, не в силах сказать ни слова. Лютый развернулся и, едва понимая направление, двинулся прочь. Через долгие десятки секунд он вышел с другой стороны тупика. Прошел без сил еще десяток метров, уронил мешок с артефактами. Отошел еще немного, боясь смотреть на счетчик радиации, распаковал научную аптечку и зажевал несколько пилюль, не особо разглядывая назначение. Полегчало. Снял рюкзак, вытащил «душу» из контейнера и вставил в пояс. «Пузырь» совсем сдулся и представлял собой сморщенную, будто тухлая картошка, горячую субстанцию, Лютый, обжигаясь, вытащил его из ячейки и выкинул. Развернулся. Перед ним стояла и преломлялась светом непроходимая стена аномалий, решительно отрезая всякую идею о преследовании. Он сделал то, что задумал. Обеспечил себе большой отрыв от Безрукого, но он должен сделать кое-что еще. Подобрав с земли кусок камня, он коротко разбежался и кинул его в стену аномалий, зажмурив глаза. Оглушительный грохот разрядов сотряс землю и воздух, перекрывая предсмертные визги мутантов.

Глава 23. День 22. Исполнитель

До Мертвого Леса сталкер шел через Пустоши весь оставшийся день, затем в сумерках потратил больше часа на запутывание следов, создал несколько ложных выходов, жуя питательные батончики, запивая их водой и бросая обертки вдоль следов. Дважды пройдя по ним для усиления следа, он ушел по другой траектории. Очень осторожно шел ночью, часто полагаясь на ДЖФ, интуицию и бесшумность, оружия не было все равно, а времени двинуться за спрятанным гауссом и потерять десяток часов не было. Безрукий знает, что сталкер будет двигаться в сторону ЧАЭС, но к какому из постов, знать он не мог. Всего Лютый обнаружил пять постов монолитовцев, обойти которые было невозможно. Пространство само заворачивало его к этим нескольким точкам, если он шел к станции, как в старых сказках, когда заблудившийся путник никак не может покинуть домик лешего, постоянно возвращаясь к нему.

Ночь, с ее страшными обитателями, не поддающимися классификации, рыщущими в темноте, медленно, но верно подходила к концу. Своры Безрукого не было ни видно, ни слышно. Втайне Лютый надеялся, что похоронил их всех на территории псевдогигантов, только маленький тревожащий его червячок сомнений заставлял время от времени замирать, выискивая слухом характерный для черных псевдособак хриплый, раскалывающий воздух вибрирующий вой. Но вот небо на востоке посерело, по закрывающим от солнца землю тучам пронесся утренний ветер, обнадеживая уставшего, но полного решительности сталкера. Еще пару часов ходу, и вот полоса Мертвого Леса. Где-то там, может быть, его двойник из другого мира, его отражение, больше чем его брат.

Подкинув тяжелый, отдавивший все плечи рюкзак, Лютый, выдохнув, пошел дальше, разбивая ногами коварный низкий утренний туман, поднимающийся от земли. Дорогу от того места, где он стоял, и дальше он знал как свои пять пальцев. Именно отсюда он таскал железо и арматуру для схрона, чтобы пережить Выброс. Вот там, наполовину скрытая низким туманом, стояла катушка с кабелем, с которого он срезал пластик. Вот низкие одинокие обломанные камыши, выросшие по краям некогда существовавшей лужи, от которой осталась лишь грязь. Серый туман по мере движения сталкера поднимался выше, вот он уже дотянулся до колена, еще полчаса ходу, и сталкер поплыл по пояс в белых хлопьях тумана. Единственное, почему он двигался, это твердая память маршрута. Лютый всегда хорошо запоминал карты и маршруты. Еще полчаса, и сталкера скрыло с головой, но и Мертвый Лес оказался рядом, темнея мрачной стеной, видимой через верхнюю часть тумана. Сталкер надел дыхательную маску и включил фонарь, вставив его в специальный паз на поясе. Он отучил себя от привычки использовать фонарь в качестве налобного, помогающего лучше прицелится бандитам и другим любителям легкого хабара, кроме того так лучше подсвечивалось то что находилось по пути в тумане. Рассеянный свет фонаря высветил остатки его схрона, по ощущениям схрон был пуст. Вот и первые деревья, с космами жгучего пуха, подсвечиваемые снизу, они казались лицами изможденных голодом существ, вылезшими из земли и слепо замершими от попавшего на них света.

Лютый продолжал красться к известному ему посту Монолита, где рано или поздно должен был появиться Турист, но внезапно сзади, неожиданно близко раздался леденящий душу и парализующий мысли хриплый вой псевдособаки. Он не мог спутать этот вой с воем слепых псов или обычных псевдособак. На слух в тумане метров триста, не больше. Сталкер без лишних движений в несколько секунд соорудил растяжку, использовав последнюю гранату. Коварные псы Безрукого не смогут найти или учуять ее, скорее всего, они несутся сюда напролом, чтобы не дать сталкеру выйти из Мертвого Леса или, еще хуже, перейти разделительную полосу. Лютый, стараясь не шуметь, побежал. Бег с тяжелым рюкзаком на спине, после суточного перехода, в тумане, который скрывает корни, кусты, торчащие ветки с мочалами жгучего пуха, был намного хуже бега с препятствиями. Здесь нужно было не только прыгать, завидев нечто, что могло зацепиться за ногу, но и моментально пригибаться, чтобы не выколоть глаз или не надеть на голову жгучий пух, или не совместить и то и другое. Несмотря на поддержку «лунного света», сталкер чувствовал, как холодеет внутри тело от невосполняющейся потери энергии. Мертвый Лес выкачивал силы и из сталкера, и из артефакта. Рюкзак по ощущениям уже весил не тридцать килограммов, а девяносто, стараясь посадить сталкера на землю, торчащие из земли корни не поддавались с бегу, приходилось перешагивать, но Лютый берег дыхание. Никогда и никто не заставит его убегать в панике. Но что это…

В темно-серой размытой дымке появились какие-то блики, запахло дымком. «Да ведь это Турист!» – понял сталкер, не зная, радоваться ему или плакать. Он настолько привык думать только за себя, что беззащитный Турист в своей хлопчатобумажной камуфляжной куртке привел его в растерянность. Сзади рвануло, раздался многоголосый яростный вой, заглушающий визг раненной особи. Времени не было. Лютый на ходу распаковал золотистую упаковку пси-блокатора, армейского образца, с большой черной овальной мягкой пилюлей внутри, засунул себе в рот и налетел на опешившего от неожиданности Туриста, не ожидавшего такой прыти от сталкера, взрыва и вводящего в ступор воя псевдособак.

– Ходок! – радостно выдохнул Турист. – Я знал, что ты…

– Жри конфету, – перебивая его и суя ему в рот другую распакованную пилюлю пси-блокатора вместо приветствия, прорычал Лютый, сразу же хватая его за плечо, от чего куртка затрещала швами, и потащив его к контрольной полосе. – Ходу, Турист, собаки!

Тут уже и Турист понял, что Ходок спасается от погони. Псевдособаки, круша телами кустарник, рыча и лая металлическими голосами, рвались к звукам человеческой речи.

– Дорогу, показывай дорогу! – толкая Туриста впереди себя, крикнул сталкер, доставая пистолет.

Парень кивнул и опрометью бросился, чертя зигзаги, через разделительную контрольную полосу, разбивая грудью поднявшийся, но поредевший туман. Ходок последовал за ним, иногда оглядываясь и держа наготове пистолет. До конца разделительной полосы оставалось меньше пятидесяти метров, когда на ее начало из Мертвого Леса вылетело больше десятка черных, высоколобых мутантов и не сбавляя хода понеслись за несущимися во весь дух людьми, стремительно сокращая дистанцию до отстающего от Туриста сталкера. Турист, видя, что Ходок не может бежать, едва отрывая ноги от земли, вскрикнул, развернулся и, приподнимая рюкзак сзади, одновременно толкая сталкера вперед, добавил ему скорости, с трудом понимая, что делает. Наконец оба они вылетели под сень обычных сосен, мутантам оставалось всего несколько секунд, чтобы добежать до обессилившего Ходока и растерявшегося Туриста. Ходок споткнулся и упал навзничь, со стоном отстегивая рюкзак. Внезапно мир переменился… Мягкий шум в ушах, потеря ощущения собственного тела, замедление картинки и размытые силуэты. «Контролер, сука…» – успел подумать Лютый, понимая, что действие пси-блокатора еще не началось, таблетка еще не растворилась в желудке, а кровь еще не успела донести молекулы вещества до мозга.

Дальше Лютый видел происходящее как в замедленном кино, с размытыми затуманенными образами и потерявшими остроту звуками. Мощный, высокий, статный контролер стоял в десятке метров от него, выставив вперед руку. Слева и справа от него шесть монолитовцев, трое в экзоскелетах, словно в многократно замедленном воспроизведении стреляющие из оружия, которое невозможно было рассмотреть, не хватало четкости. Разогнавшиеся до максимальной скорости псевдособаки, которых оказалось больше двух десятков, с ходу налетали на бронированных бойцов Монолита, получая выстрелы гаусса, крупные свинцовые калибры, слева от Лютого сверкнуло нечто, напоминающее разряд электры, но более продолжительный. Он хотел повернуть голову, но потерял интерес, увидев лежащего на земле и зажавшего уши Туриста, на которого сыпались горячие стрелянные гильзы от пулемета. Часть псевдособак была остановлена контролером, и теперь они, замерев, словно чучела, устрашающе скалились в никуда, но сталкер знал, что они борются за контроль над своим телом. Остальные псы опрокидывали одного за другим монолитовцев и, сгруживаясь над их телами, рвали мощными челюстями обвес с экзоскелетов, пытаясь сорвать защищающие лица забрала, вырывали оружие. Они не могли покончить со сталкером, пока были стреляющие в них монолитовцы. Все это, вероятно, занимало секунды, но для находящегося под воздействием контролера сталкера и Туриста это были минуты. Но что-то поменялось, звуки стали громче, картинка четче, тело вновь обрело вес и форму. Контролер, борясь с наседающими псевдособаками, ослабил свой контроль над людьми, а пси-блокатор наконец поступил в кровь и мозг. Ходок развернулся к Туристу, по-прежнему лежавшему под посыпающим мутантов пулеметным огнем, а его – горячими гильзами монолитовцем в экзоскелете. Те секунды отдыха, казалось, вернули ему сил и открыли второе дыхание. Схватив Туриста одной рукой, а рюкзак другой, Ходок потащил парня прочь от борющихся за жизнь и контроль людей и мутантов.

– Где люк, Турист?! – заорал сталкер, надевая рюкзак и готовясь бежать дальше.

– Здесь недалеко, – очумев от происходящего и ощупывая себя с ног до головы, не веря, что на нем нет ни царапины, крикнул Турист и побежал по тропинке, ведущей вглубь территории группировки.

Они понеслись через редкий смешанный лес, спутанный легким туманом, и взбежали на пригорок, за которым виднелись разрушенные до основания строения. Звуки борьбы стихали, неизвестно кто победил, нужно было торопиться.

– Где, показывай! – торопил сталкер, сетуя, что в суматохе не поднял уроненный одним из монолитовцев гаусс.

Парень, вглядываясь в туманную дымку, махнул рукой и сразу же двинул в том направлении. Перепрыгивая один из пустых завалов, он оступился и упал вниз, в черный квадратный зев подтопленного холодной водой старого погреба. Сталкер, следующий за ним по пятам, мгновенно лег на живот и протянул ему руку. В этот момент Турист, подняв голову, увидел то, что снилось ему раньше по ночам, когда он был еще в своем мире, так далеко… невероятно далеко отсюда, то, что он считал бессвязным сновидением. «Вот же он, вот этот сон…» – расширив глаза от откровения и не в силах пошевелиться и подать руку тянущемуся к нему сталкеру, понял он. В тех снах он все время бродил в непонятных местах, угрозы и опасности, видимые им, как будто не замечали его, и еще у него всегда было ощущение, что он находится в двух местах одновременно. И вот часть сна, почти конца его сна, после которого он всегда просыпался, а зеленые светящиеся цифры электронных часов показывали полчетвертого ночи. Он находится в яме, не в силах вылезти сам, а сверху, свесившись на полкорпуса, тянет к нему руку и кричит что-то большой и сильный сталкер. Лицо невозможно разглядеть, слишком темно, но не ночь, и во сне в затяжной вспышке молнии он видит, что тот сильный сталкер, тянущий к нему руку, и есть… и есть он сам.

Реальность. Затяжная вспышка разрядника освещает лицо Ходока. Да, это и есть он, больше никто, только он сам. Порыв ветра и сырой грозовой воздух вместе с криком сталкера ворвались в погреб.

– Ну же, Турист!!! Давай руку! Ну!!!

Превозмогая оцепенение, Турист вкладывает свою ладонь в железную хватку сталкера. Натужный стон, чувство невесомости, ноги не касаются земли, и вторая рука сталкера, перехватив его за пояс, вытаскивает на поверхность.

– Ходок… – растерянно прошептал парень, потерявший чувство реальности и готовый поверить, что все происходящее и есть тот же сон.

– Не время, Турист! Веди! – заорал ему в лицо Ходок, тряся за плечо.

Турист, перевалившись на четвереньки, встал на ноги и довел сталкера до люка, видимого в небольшом углублении в желтом песке. Теперь он стоял спиной к месту, откуда они пришли, а Ходок присел на корточки, собираясь открыть люк.

Огромный черный псевдопес выскочил из-за холма и невероятно быстрой, ужасной тенью, перепрыгивая метровыми скачками груды мусора, несясь на не замечающих его людей, сокращал дистанцию. Один мощный удар грудью, и Туриста сбило с ног. Не успев даже закричать, он лишь рефлекторно поднял левую руку, защищая лицо, как это некогда делал Лютый, но черная тень была сверху, один рычащий укус в руку – и хруст обеих костей предплечья, еще один укус в лицо и шею, хруст переломанной человеческой челюсти и выходящий, пузырящийся кровью выдох жизни из обессиленных легких. Лютый заорал страшным человеческим криком, в котором было все: и ярость, и боль, и ненависть. Тот самый псевдопес, которого он видел рядом с Безруким, убил Туриста. Огромная, черная, быстрая смерть стояла в нескольких метрах от него с обагренными кровью клыками… его кровью. Это будет последний бой. Широкие челюсти мутанта легко раскусят карбоновые вставки комбинезона, размеры псевдособаки не позволят ему обхватить ее ногами, а вес – перевернуть под себя.

– Ты перепутала, тварь… – прошептал сталкер, видя умирающего Туриста. – Я здесь, я вот… Ко мне, сука! – больше прорычал, чем сказал Лютый, практически не видя пса в ставшем тоннельным, от заполонившей мозг ярости, зрении, становясь воплощением силы Лютого, силы Сталкера, силы Человека. Рюкзак оказался на земле, нож в правой руке.

Прыжок мутанта. Прыжок человека навстречу. Удар теплой крови в лицо, удар в грудь. Звонко хрустнула грудная клетка, ударившись о землю под тяжестью мутанта, нож пронзает плоть зверя, но он не движется. Псевдособака обмякла, уронив большую клыкастую голову на сталкера. С трудом скидывая ее с себя, задыхаясь от адреналиновой волны, Лютый видит огромную выходную дыру в груди мутанта, входное отверстие чуть выше основания хвоста. Гаусс. Позади, под стремительно несущимися черными грозовыми облаками, на пригорке стоит монолитовец с гауссом в руке. Если бы Турист был жив, он бы сказал, что это Дым, и, возможно, помахал бы ему рукой.

– Уходи, – одними губами прошептал ему монолитовец.

Словно во сне, Лютый открывает люк, обнимает обезображенное тело Туриста и спускается с ним под землю. Полное опустошение. Ни аномалии в подсвеченном электрическим светом тоннеле, ни надписи на стенах не в силах вывести его из оцепенения. Он медленно бредет по гулкой тишине, залитый собачьей и человеческой кровью, но крепко прижимает к себе Туриста, безвольно висящего на нем, как будто убаюканного мерными шагами сталкера. Тишина.

Синеватое свечение вдалеке. Полное отсутствие аномалий. Отдаленный звук работающей подземной установки, исходящий, может быть, из цехов станции, может быть, из самих недр земли. Еще сотня шагов. Посередине огромного помещения в воронке стоит Монолит, Исполнитель. Синее, неземное свечение засвечивает все, не оставляя теней и делая кровь бесцветной.

– Вот мы и дошли, Турист, – устало сказал Ходок, опуская прилипшего к нему свернувшейся человеческой и собачьей кровью Туриста.

Он положил его в метре от Исполнителя, сам сев рядом. Уже не было сил ни на что. Те желания, которые он нес с собой, померкли, стали безвкусными и даже отталкивающими, как будто уменьшающими его, сталкера, дух и силу. То, что он, казалось, хотел раньше, потеряло смысл. Минуты шли за минутами. Ходок усмехнулся своему неуемному сталкерскому духу и включил ПДА, активировав счетчик радиации, собираясь узнать, сколько ему осталось до начала лучевой болезни. Счетчик показал ноль. Он не умрет. Сердце билось ровно и сильно, мозг был чист и прозрачен, как сам звенящий синевой воздух.

Зазвонил телефон. Это было также невероятно, как то, что он находится рядом с Монолитом. Сталкер обернулся в поисках источника звука, но тут понял, что звук исходит из нагрудного кармана Туриста. Не веря в происходящее, он вынул «Нокиа». На синеватом дисплее телефона висела сотня непринятых вызовов и смс, но связь была. Полная шкала, все деления. На экране входящий абонент, надпись «Мама». Дрожащей рукой Лютый нажал на прием, слыша до боли знакомый, но забытый голос.

– Вовка! Вовка, ты где? Ты где, сынок?

– Я здесь, мам, – растерявшись и не в силах сдержать слезу радости, ответил сталкер.

– Сынок, у тебя все в порядке?! Ты где?!

– Успокойся, мам, я скоро буду. Потерпи чуть-чуть…

– Вова?! Вова, у тебя все в порядке?!

– Да, мам, я сейчас… прости… – с трудом сдерживая дрожание голоса, он положил трубку.

– Ну что, ты все слышал? – обратился он к Монолиту. – А ты, брат? – глядя на тело, спросил он. Воля Исполнителя остановила время, внимая голосу сталкера. – У твоей матери будет сын, живой и здоровый. И у меня будет мать, я не хочу, чтобы она умерла, она будет жить. Она живет, – лицо его разгладилось и помолодело от силы этих слов. – И сердце пройдет полностью. Слышишь? – шептал он. – Обе наши мамки, проживут долго и счастливо… – сталкер счастливо улыбнулся, как он не улыбался со времен смерти мамы. Он нашел то единственное желание, которое нес через всю Зону, которое оберегало его и не давало сгинуть ни под Выбросом, ни от зубов мутанта, ни от хватки аномалии. – И вот еще, тебе, Турист, на память, – сталкер направил объектив на себя.

В неземном синем свете Монолита Лютый улыбнулся как человек, сделавший самое важное дело в своей жизни, и щелкнул камерой. Аккуратно вложив телефон обратно в нагрудный карман Туриста, он заботливо застегнул клапан, словно Турист все еще мог потерять его.

Ослепляющая мягкая голубоватая вспышка в хрустально звенящем струнами энергии воздухе поглотила тела сталкеров.

Глава 24. День 23. Рассвет

– Ох… – подскочил на своей кровати в холодном поту парень чуть старше двадцати лет, чувствуя, как бешено стучит сердце, норовя разорвать сердечную сумку.

В остатках сна он видел, как огромная черная собака прокусывала ему горло и челюсть, он даже вспомнил противные щелчки переломов, ощущение острой сломанной внутрь челюсти и кровоточащих, зафиксировавших язык зубов.

Часы показывали пять утра. Светлеющая голубым полоска уже заняла часть неба, подкрашивая зеленым, красным и розовым облака. Надо еще успеть с друзьями на поезд. На носу большая поездка в Припять, а если повезет, и поближе к ЧАЭС подкинут. Дело только за плотным завтраком. Вещи были давно собраны и упакованы в рюкзак. Осталось только снять с зарядки телефон. Володя протянул руку к телефону, вынул шнур и побрел с ним на кухню, поставил чайник, вынул из холодильника масло, варенье, достал хлеб, любимую кружку, подаренную друзьями, с надписью «Levshin The Best!».

Надо было подчистить память в телефоне, а то не влезет еще, ведь поснимать на видео и сфотографировать хочется многое. К удивлению, в памяти телефона оказались новые файлы, куча фото и несколько емких видео. Не задумываясь, он щелкнул на последней. В неземном синем свете кристалла на него смотрело счастливо улыбающееся его собственное лицо. Пусть оно было измождено усталостью, осунувшееся и небритое, наполовину вымазанное спекшейся бурой кровью, но открытая счастливая улыбка Ходока доказывала, что он прошел свой путь до Исполнителя. Вмиг события прошлых дней закружились вихрем в памяти, врываясь порывами нездешнего ветра в память и сознание, сердце заколотилось, глаза его расширились, дыхание перехватило спазмом.

– Спасибо… спасибо тебе, друг…