Дни за Гранью

– Душевые в конце коридора, дверь справа, сауна с бассейном – дверь прямо. Так… что еще… а зубная щетка и нижнее… – он оценивающе посмотрел на Туриста. – Личные вещи надо уже выдавать, на склад бы тебя отправить… Ты иди мойся пока, там мыло, мочалки, все есть. Еще что-нибудь? – спросил Соломон.

– Нет, вроде все. Спасибо, – поблагодарил Турист, глупо чувствуя себя после утренней тихой истерики.

Соломон вышел, оставив его одного в начале длинного, метров в пятьдесят, коридора. После столовой, в которой постоянно гудела вытяжка и какие-то аппараты, шоркали шаги, стучала посуда и иногда разговаривали монолитовцы, здесь царила сонная тишина. Удобнее перехватив вещи, Турист двинулся к дальним дверям. Только раз, когда он уже приблизился к двери, на которой была табличка с схематичным рисунком душа, далеко позади кто-то открыл основную дверь и, видимо, вышел, поскольку после звука уплотнений в коридоре никого не оказалось. Открыв дверь душевой, Турист почувствовал запах мокрого камня, отдаленный запах мыла и увидел целый ряд пустых душевых кабинок, стоящих вдоль стены слева. Кабинки были отгорожены друг от друга. Душевые выглядели вполне обычно, да и краны были простыми советскими металлическими барашками, которые Турист видел давным-давно, еще в начальных классах школы. Открыв сначала холодную, затем горячую воду, он убедился, что присутствует и та и другая, но ведь монолитовец говорил еще и про сауну с бассейном. И черт возьми, если он попал сюда, то почему бы не побаловать себя.

Дверь в сауну открывалась с коридора. Едва открыв дверь, он понял, что монолитовцы живут очень даже ничего. Широкая комната метров тридцать в длину и ширину с подсвеченными высокими потолками, сделанным из какого-то светло-синего камня, огромные фальш-окна, за которыми реалистично бился анимированный океан, толкая желто-белый песок практически к подоконнику, посреди комнаты огромный, подсвеченный внутри и снаружи, круглый бассейн с несколькими никелированными лесенками спуска. Вдоль стен масса диванов и кресел-качалок, и ни одного человека в помещении. Судя по всему, парилка, а то и несколько располагались за пятью дверями в этом помещении с бассейном.

– Вы че, охренели, что ли? – растерянно спросил сам у себя Турист, бросая убогие, на фоне этого великолепия, вещи на светло-серый кожаный диван и надевая пару тапочек, выстроенных в ряд возле двери. – Я там, значит, того… а вы тут этого… – вся теория о том, что группировка Монолит – компания фанатиков, лишенных разума и здравого смысла, была разрушена еще раньше, а вот мысль о том, что они живут скучной спартанской жизнью, пожалуй, полетела к чертям только что. – Вы еще небось и в отпуск на моря ездите, не выходя из Зоны? Девочки туземки и гаремы девственниц? Вот тебе, елки-палки, и фанатики… – возмущенно дыша, оглядывался и шептал Турист.

Не теряя времени, он подошел к бассейну и пощупал рукой воду, ногой просто не осмелился, настолько вокруг все было чисто и аккуратно. Затем, поочередно открывая стоявшие на значительном удалении друг от друга двери, он открыл четыре из пяти, за которыми действительно располагались совершенно разные парилки с мойками. По банному делу он не был мастером, но судя по тому, что все они были отделаны по-разному, где-то сплошным деревом, где-то настоящим природным камнем, где-то кафелем, он понял, что истинному банщику здесь есть где развернуться. По второму обходу он определился с тем, что искал. Невысокая, чуть выше его, деревянная дверь с деревянной ручкой, за которой располагались длинные полки в три этажа, пышущая жаром каменка, перед самой парилкой услужливо висело на деревянных штырьках несколько березовых банных веников, среди которых всего один нуждался в замене, несколько тазов и ковшиков, войлочные шапочки и рукавицы. Также на скамье покоились пузырьки с шампунем, бруски мыла в упаковке, соли. Странно и путано было видеть знакомые широкому потребителю бренды, словно он находился у себя дома, а не в совершенно другом мире. Турист аккуратно открыл крышку и понюхал шампунь, несколько секунд боролся с нахлынувшими чувствами и воспоминаниями, в конце концов решительно надел войлочную шапочку, взял веник и рукавицы.

– Все равно вы сволочи, – буркнул он, стараясь нахмуриться и скрыть радость от предстоящей мойки, после чего уверенно шагнул в парилку, в которой вишнями светился жаром на каменке крупный речной окатыш.

Плеснув пару ковшиков воды на каменку, охнув и отшатнувшись от шумного облака пара, с шипеньем рванувшего вверх, он забрался на верхнюю полку. Уж кому-кому, а ему, не мывшемуся в Зоне столько дней, русская баня самое оно. Пропарившись несколько раз, несколько раз поплескавшись в бассейне с прохладной свежей водой, вымывшись как следует, Турист подобрал чью-то забытую среди мыл зубную щетку и, обдав ее кипятком, почистил зубы, поскольку уже сам не мог терпеть столько времени без полноценной чистки зубов. За все время его процедур ни один человек не зашел и не поинтересовался его присутствием. С некоторой брезгливостью надев свою одежду, он по безлюдному коридору вернулся на кухню и заказал себе рацион. Дыма он так и не увидел, зато обнаружил возле матраса пару ношеных, но хороших берцев его размера. Вообще его бесполезное существование среди монолитовцев, на фоне постоянных мыслей о доме и о матери, которая места себе не находит в ожидании вестей либо от него, либо от друзей, либо от полиции, в которую она уже обратилась, сильно тяготили его. С трудом доев стружку с клейстером, он твердо решил, что потратит весь день на поиски тех самых трех канализационных люков. Карту он выучил наизусть, его память инженера-конструктора цепко держала план зданий, схемы коммуникаций и маршрутов. Одевшись и чувствуя, что наконец-то делает что-то реально приближающее его к возвращению домой, он поднялся наверх.

***

Ходок приближался к Диким Территориям. Переночевал он сидя, прижавшись спиной к вросшей в землю цистерне от бензовоза. Хороших укрытий на Пустошах не было. Привлекательные в качестве укрытия от вездесущего влажного ветра овраги и росший по их склонам кустарник были действительно опасны в ночное время. Слишком много было нор тушканов, этих мелких, ненасытных и ловких мутировавших грызунов, которые с наступлением темноты одолеют практически любого мутанта, задержавшегося в оврагах, а привлекательный, но непролазный кустарник по склонам задержит жертву ровно настолько, насколько надо, чтобы многие десятки этих существ взгромоздились на спину сталкера. Костра Ходок не разжигал, на открытой местности его видно далеко, даже если мутанты, подойдя на свет и не нападут, они наверняка сведут на нет все плюсы от костра. Проще было закутаться в свой плащ, обложиться поддерживающими артефактами и продремать всю ночь, сжимая гаусс и слушая посвистывание ветра в жестких травинках. Ближе к утру пошел мелкий дождь, окончательно разбудивший сталкера и заставивший его тихо открыть рюкзак и накрыться термоизоляционной пленкой. После дождя недалеко от его места ночевки тянущимся вдаль оврага облаком появился туман, но не тот обычный туман, который обозначает похолодание воздуха и конденсацию влаги, а другой, темноватый, поднимающийся из оврагов и сгрудившийся над ним шапкой. Скоро там кто-то начал кричать неестественным, истеричным, полым ужаса голосом, без пауз, будто плакал огромный ребенок. Ходок закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в несущиеся издалека звуки. Он достаточно видел ужасов в Зоне, чтобы больше не испытывать интересов либо к очередному эксперименту Зоны над мутантами, либо жалости к очередному несчастному сталкеру, уснувшему в овраге и теперь проснувшемуся, но потерявшему разум. Через минуту голос ослабел, еще через пару поперхнулся и смолк. Тушканы облегчили судьбу несчастного, кем бы он ни был. Туман не пошел дальше оврага, подтвердив свою аномальную природу, исчезнув, когда спеленатое тучами небо на востоке стало светло-серым. Ходок, раскачавшись, стряхивая с себя оцепенение, снова встал на маршрут, представляя издалека несуразную, горбатую фигуру, чуть наклоненную вперед с прижатым к груди, обмотанным серо-зеленой тканью оружием.

***

Первый люк, который нужно было проверить Туристу, должен был находиться метрах в трехстах от входа в бункер группировки, за полосой препятствий между двумя полуразрушенными двухэтажками. На картах Ходока он на удивление легко сориентировался по однажды виденным зданиям и теперь, набрав камешков, он до поры до времени шел по тропинке, но улучшив момент, воровато оглянулся и сошел в просвет между кустами сирени. Несмотря на неподходящее время года, сирень словно собиралась цвести и таила нераспустившиеся гроздья цветов, прятавшиеся в глубине куста. Стараясь не шуметь и не трещать ветками, Турист подошел вплотную к окну дома и, подпрыгнув, зацепился за край оконной рамы, чувствуя шероховатость облезающей с дерева краски. Он собирался залезть внутрь, чтобы пройти знание насквозь, но глядя на полумрак и запустение, царящее внутри, передумал. Обход здания по высокой, до колена, нетоптаной траве занял несколько минут. Пространство между домами, во дворах, явно было нехоженым, и снова неестественность построек взбудоражила воображение. Снова ни асфальта, ни брошенных автомобилей, ни детских металлических конструкций, только лишь высокая серо-зеленая трава, вплотную подступающая к бетонным плитам строений. Зона ли убрала все ненужное, все, не имеющее смысла, монолитовцы ли? Турист не знал, но маловероятно, что бойцы трудились бы здесь над уборкой территории, скорее всего другое. Мошки, ранее плавающие в глазах, стали почти незаметными, только лишь их тусклые подобия, словно пылинки, крутились на периферии зрения. «Ну вот и люк, сразу и не разглядишь его в высокой траве, хотя нет… есть же асфальт под ним», – с недоумением вдруг понял Турист. Действительно, в том месте, где только что в зеленой траве была видна лишь клетчатая крышка канализационного люка, теперь был виден и обступающий ее асфальт. Мало того, трава словно расступилась, обнажив скрывавшееся под ней рукотворное покрытие, которое оказалось пронзенным тонкими зелеными стрелочками травы, тем гуще пронзающей асфальт, чем дальше он уходил от люка. В недоумении остановившись в нескольких метрах от находки, Турист только спустя несколько секунд заметил большое белое пятно старой, высохшей и растрескавшейся краски, некогда растекшейся по крышке люка и частично по асфальту. Сейчас же его сердце забилось чаще: то, на что он смотрел, менялось на глазах. «Что это? Аномалия?» – мелькнула запоздалая мысль. Стремительно обернувшись в опасении увидеть вдруг, что все вокруг поменялось в корне, он с облегчением обнаружил, что стоит все там же, вокруг все те же полуразрушенные двухэтажки и пустые дворы. «Болт! Надо кинуть болт!» – опять же с опозданием вспомнил он. Отступил назад, не спуская глаз с металлической крышки колодца, и, вынув из кармана камешек, бросил. Камешек, оторвавшись от руки, пролетел по параболе и, весело тренькнув по крышке, пару раз прыгнув по асфальту, ускакал в траву. Подумав, Турист бросил еще один, но теперь уже целя в белое пятно краски. Снова ничего. Так же тренькнув, камешек откатился в сторону. Растерянно обернувшись, словно ища, у кого спросить, он, пожалуй, впервые почувствовал, что значит слово «отмычка» в Зоне. Идти самому в то, что сначала казалось одним, а затем стало другим, было нелогичным. Мысленно плюнув, он развернулся и пошел обратно, решив, что надо найти хороший кирпич и как следует запустить им по тому белому пятну краски, тогда оно – что бы там ни было, аномалия или нет, – должно показать себя. С кирпичами проблем не было. У подъезда на полу лежал потрескавшийся, но не развалившийся красный кирпич, которым когда-то, очевидно, подпирали подъездную дверь, чтобы не закрывалась. Это тоже было странно, но не более того. Подхватив его, парень вернулся на исходную, встав в нескольких метрах от крышки. Примерившись, он поднял кирпич над головой и с силой бросил его в колодезный люк, прищурив один глаз, внутренне сжавшись и ожидая чего угодно. Но чего угодно не последовало, выпущенный предмет громко стукнул по крышке и развалился на несколько меньших кусков вполне согласно нормальным ожиданиям. «Блин, чего же я расшумелся-то?» – обеспокоился он, приседая и оглядываясь. Вопреки его страхам, никто не окликнул и не заинтересовался шумом. Выдохнув, Турист, встал и с отчаянной решимостью и замиранием сердца, чеканя шаг, подошел к люку. Ничего не произошло, для усиления эффекта он наступил на крышку. Снова ничего. Тот же влажный ветерок, те же тучи над головой.

– Уфффф… – выдохнул он, чувствуя легкий мандраж, – …уф!

Теперь необходимо было проверить, не заварен ли люк изнутри. Не имея возможности зацепиться пальцами, ему пришлось снова вернуться в дом, отыскивая нечто, чем можно будет подцепить крышку и в идеале открыть ее. Выбор пал на квартиру справа на первом этаже. Пустые комнаты, с незначительным количеством хлама и мебели. Не найдя ничего, он направился в другую квартиру – то же самое, только эта квартира была с одной комнатой, и ее стены даже не видели обоев, только оригинальная покраска сине-зеленой краской до плеча самими строителями. Видимо, там жил любитель водки, судя по количеству пустых бутылок пшеничной, лежащих, присыпанными пылью, на полу. Еще несколько квартир – и снова ничего подходящего, вилки, ложки и ножи явно были слишком хлипкими, хотя Турист и захватил несколько на всякий случай. Наконец в одной из комнат он увидел пробоину в стене, через которую виднелась комната смежной квартиры. Пробоина была сделана, наверное, из гаусса, по крайней мере размер отверстия и вывороченная в сторону другой комнаты арматура говорили об огромной силе и скорости удара. Насколько мог судить Турист, только гаусс мог совершить подобное. Мысль о том, что это мог сделать какой-либо мутант, даже не приходила в голову. Вот эта арматура и была подходящим предметом для сковыривания канализационного люка. Схватившись на один из прутков, он с натугой расшатал, затем все сильнее увеличивая амплитуду, отломал неплохой ребристый ломик длиной чуть меньше метра. Прикинув его в руке, он вернулся к люку. Одна из сторон арматуры имела удачное утоньшение, этим концом он подцепил люк и с замиранием сердца надавил на ломик. Крышка поддалась и с легким лязгом вылезла из паза. Отодвинув ее полностью, он осторожно заглянул внутрь. Ничего. Темно и пусто. Проржавевшие скобы уходили куда-то вглубь, разве что легкий посторонний запах то ли химии, то ли обычный канализационный. Пожав плечами, Турист водрузил крышку на место, сделав необходимый вывод: колодец номер один.

Теперь нужно было найти и осмотреть следующий колодец. Он должен находиться недалеко от трансформаторной подстанции, а если он все правильно помнит, то она находится на самой окраине этого микрорайона, если идти от того дома, где он нашел ломик, на северо-запад. Парень двинулся по указанному Ходоком направлению. Такие же полуразрушенные дома со странным пространством между ними. Никакого покрытия, только изредка груды слежавшегося мусора, слегка затянутые травой. Освобождение от человека и в то же время заполнение пространства зеленью и различными кустарниками, которые иногда по высоте могли достигать окон второго этажа, видимо, было свойственно этой территории. Стараясь не задумываться и не отвлекаться на не касающиеся дела моменты, сосредоточенно осматривая свой маршрут, Турист мужественно дошел до места. И вот она, трансформаторная будка, стоящая в углу широкого двора, огороженная сеткой-рабицей. Но тут уже даже такой профан в Зоне, как Турист, понял, что здесь что-то не ладно. За сеткой легким переливом нечто металось в воздухе, сначала он принял это за переливы паутины, но подойдя поближе, ужаснулся. За сеткой, достигая высоты самого ограждения в два метра бесшумно перегоняла внутренние разряды электра. Сравнить ему эту аномалию было не с чем, но вряд ли он мог представить, что электра может достигать таких размеров. Аномалия каким-то образом не проявлялась за пределами сетки и напоминала злобного тихого пса, охраняющего вверенную ему территорию, такого, который сначала попробует в тебя вцепиться, как только ты вступишь на его территорию, а если не получится, то он станет грудью бросаться на ограждения и грызть прутья решетки. Присмотревшись, Турист увидел люк внутри охраняемого аномалией периметра. Само собой, не могло быть и речи, чтобы ему попробовать сунуться туда или подойти поближе. С расстояния в десяток метров он уже чувствовал, как слегка шевелятся волоски на голове и руках в такт переменчивому полю аномалии.

Теперь нужно было проверить следующий люк. Идти западнее через открытое пространство, почти километр, до ориентира, брошенного механизаторского двора, а затем от него строго на юг вдоль линии электропередач. Третий люк будет находиться где-то на открытой местности, что-то вроде места под стройку. На карте это было отражено как множество мелких строений, похожих на… У Туриста похолодело в животе и слегка скрутило тошнотой и страхом. Только сейчас он понял, на что похоже то место, где должен был находиться третий люк. То место было похоже на ряды разрушенных гаражей, в которых он однажды чуть не пропал. Остановившись от неожиданного понимания, он пришибленно огляделся, словно ища поддержки невидимого Ходока.

***

Тем временем Ходок прошел значительную часть Диких Территорий, и не особо загадывая вперед, надеялся переночевать уже на Ростке. Но если сумерки застанут его на Диких, то, разумеется, он не станет идти дальше впотьмах, а непременно найдет укрытие и заночует. Хоть места там и неспокойные, много зомбированных, шатающихся там по причине близости Янтаря, снорки, бывают и крупные кровососы, регулярно контролеры, но все они по большому счету предсказуемы, и он, как здравомыслящий сталкер, не полезет в то место, где не сможет разминуться с ними, или выберет место для ночлега, малоинтересное для мутантов.

Дикие Территории жили своей жизнью. Долговцы регулярно направляли патрули, чтобы прореживать количество мутантов в окрестностях Ростка, и показательно зачищали местность в некоторых других направлениях, по этой причине регулярно теряли людей и неосознанно устраивали конкурс и себе и мутантам, кто лучший убийца – человек или мутант. Мутанты, по крайней мере снорки и кровососы, постоянно прогрессировали, становились чуть более быстрыми, осторожными, а самое худшее – умными. Сам сталкер особо не отслеживал их поведение, но как-то раз один из его знакомых долговцев, топтавший Зону и носивший долговские шевроны уже четыре года, по прозвищу Дизель, напившись в «Ста рентгенах», рассказал, что видел и что думает, и Ходок поверил. Не поверить было бы проще, отмахнуться, посмеяться над пьяным бойцом, но он предпочел поверить, поскольку хоть от этого и становилось страшнее, но вместе с тем и крепла его личная внутренняя уверенность, что сила оружия человека в Зоне – понятие временное.

Суть рассказа, который у Дизеля занял почти час, заключалась в следующем. Снорки и кровососы эволюционируют. В самом начале, когда он только вступил в Долг, снорки атаковали прямым прыжком с места на человека, либо с возвышенности, либо двигаясь на него по прямой, но практически всегда в лоб, да еще и за секунду грозно рыкнув перед прыжком. Таких «прямоходов» перестреливали быстро и без потерь, но со временем большая часть из них стала атаковать сбоку, сзади, а предупреждающие рыки становились реже. Этих называли «тихие». Видимо, выжившие после удачной охоты на человека мутанты передавали свои навыки новоприбывшим. Но это была половина проблемы. Долговский квад стал дисциплинированнее, бронебойные менялись на экспансивные, а броня ПЗС-9Д не позволяла мутанту убить человека с первого наскока. Но теперь появилась другая модель поведения снорков. Теперь некоторые из них не нападают сразу, как только видят цель. Новые снорки, которых так и назвали «новые», провоцируют сталкера первым открыть огонь, высунув из-за укрытия и тут же спрятав голову или часть тела; если сталкер реагирует моментально, то есть практически сразу стреляет в то место, где только что была голова, то снорк продолжает свою игру более осторожно, меняя свое местоположение. В итоге два-три снорка могут заставить отряд сталкеров не только потратиться на боеприпасы до опустошения, но и смешать их ряды, посеяв панику и нервозность, которая давала мутанту преимущество. Даже Дизель, будучи человеком без нервов, раздражался из-за безрезультатной пальбы и необходимости часто вскидывать оружие. Но худшее было даже не в траченных боеприпасах и нервах, снорки могли и не атаковать, если отряд был слишком силен для них, прекратив осаду и отступив. Худшее было то, что снорки стали выжидать момента, когда услышат характерный звук выщелкивания магазина из автомата, сообщающий им о перезарядке. И тогда они атаковали наверняка, прыгая вслепую на звук из-за укрытий. Дизель даже поклялся, как видел, что снорк прыгнул на него, перевернувшись в полете вокруг своей оси, чтобы сбить прицел. Снорка-то он убил, заключив в свои железные объятия, сломав его надвое, поскольку был в экзоскелете, но попасть-то не попал. По итогам если на трех «прямоходов» квад долговцев тратил меньше минуты на устранение, на «тихих» две-три минуты, причем регулярно хотя бы один снорк валил долговца на землю, то «новые» снорки практически всегда доставали долговцев, иногда успевая травмировать бойца и, не добивая его, скрыться из виду. Что же говорить о зачастую менее бронированных и хуже вооруженных сталкерах, ходящих либо поодиночке, либо группой в два-три человека, имеющих недостаточные навыки стрельбы? Их просто добывали. Дизель был уверен, что все более редкие посещения сталкеров лаборатории ученых на Янтаре были именно из-за снорков, сталкеры попросту не доходили.

Другая статья – кровососы. Всегда опасны, всегда голодны, бесшумны и стремительны. Кровососы стали другими. Мало того что они стали крупнее, а значит еще более живучими и грозными, они стали работать в парах или в три особи, и в связи с этим менять стиль охоты. Раньше они наскакивали на сталкера при первой возможности, в режиме стелс, и в восьмидесяти процентов случаев фатально для человека, срубая его ударом лапы либо валя его всем весом на землю и присасываясь к артериям. Сейчас они стали следить за отрядами и перестали убивать сталкеров на месте, предпочитая выкрадывать человека, если он отстал от группы, пошел в туалет, отвлекся на посту, причем места засады выбирают вплотную к аномалиям, где их трудно засечь детектором. Но хуже всего не то что кровососы стали еще более неожиданными, они стали использовать выкраденных людей в ночное время как приманки для их товарищей. Сломав сталкеру руку или ногу, они заставляют кричать его и звать на помощь, выманивая людей на их территорию, зачастую вынуждая преследовать несколько сотен метров, где растянувшихся цепью и не имеющих укрытия людей убивают по одному. Так группировка Долг потеряла уже два квада на подходе к Темной Долине, после чего было приказано не пытаться вызволять захваченного товарища, а использовать подствольные гранатометы, чтобы накрыть мутанта или обеспечить похоронный залп для сталкера. Стоит ли говорить, что кровососу осколочные ранения и контузии стоили от нескольких часов до дней регенерации, а сталкеру – жизни.

Исходя из полученной информации, Ходок больше всего опасался поднаторевших в добыче людей снорков. Вообще в последнее время он явно чувствовал, что что-то происходит вне его, но относящееся к нему. Тяготившее предчувствие, ощущение, что за ним кто-то следит, все чаще подавляли его. Он внушил себе, что это все временные проявления влияния Зоны, которое усилились, как только он стал проводить больше времени в глубокой ее части. Зона проскальзывала в душу сталкера по ночам во снах, в лице того самого излома, чей аномальный плащ многократно спасал ему жизнь и более чем значительно облегчил и улучшил жизнь на этой территории. Зона проскальзывала ему под кожу холодной, злой, щекочущей нервы аномальной энергией, заглядывала в глаза ищущими и не находящими его глазами мутантов, Зона ждала его раскидистыми жадными аномалиями, настигала воем ветра и тихими, вкрадчивыми ночными шагами, но до сих пор не могла ни найти, ни остановить его.

Вот и сейчас, когда он двигался во второй половине дня по пересеченной местности, на него накатило. Он испытывал легкий приступ паники и беспомощности, как будто беда неотвратимо надвигалась на него мрачными тучами из-за горизонта, а сам горизонт приблизился со всех сторон, определив его местоположение, и не было уже сил ни убежать, ни спрятаться. Ходок умел бороться с такими состояниями, если кто-то прибегал к водке, то он предпочитал переждать эти приступы в ясном сознании, наблюдая за собой как будто со стороны, отмечая, как трясутся в приступе руки, как сводит желудок и плывет зрение. В такие минуты он старался не сопротивляться и не подавлять это состояние, обеспечив физическую безопасность тела. Вот и сейчас, повинуясь инстинкту, он остановился в поисках места для получасовой отсидки, чтобы одолеть приступ. А приступ одолеть было необходимо, иначе в таком состоянии он заставит его совершать ошибки, притупит внимание и возьмет оплату травмой или жизнью. В эти минуты в голове у него всплывали мрачные строки песни, которые всегда придавали ему решимости жить и бороться:

«В воздyхе пахнет бедой

Целых две тысячи лет,

Жизнь так жестока

Hа этой пpоклятой земле…

С белым пером в волосах,

Словно языческий бог,

Ты прыгнул в небо,

В гремящий грозами поток»

(Слова из песни «Беги за солнцем» группы «Ария». – Прим. автора)

Ну вот и подходящее место, на склоне холма, на котором вырос единственный мутировавший куст шиповника, чьи колючки вполне можно было использовать в качестве шила. Он уже чувствовал, как начинается приступ, слабеют руки и ноги, покрывается испариной спина, Зона медленно и неотвратимо брала свое. Там, на Большой Земле, человеку с такими приступами как у него, да что там говорить, как у большинства сталкеров, разменявших пару лет в Зоне, давно бы прописали лечение в психушке, но здесь он был одним из самых хладнокровных и спокойных бойцов. Вот наконец и куст, ничего особого, ни следов, ни шерсти на ветках, ни помета мутантов, ни консервов, оставшихся после привала людей, ДЖФ показывал чистое поле в пределах четырехсот метров, но это, конечно, еще далеко не факт, ПДА и чутье не засекали ничего необычного, можно сесть. С трудом сдержав стон, Ходок сел на землю возле куста, полностью накрывшись плащом, теперь он невидим, надо лишь продержаться в сознании минут десять, а потом приступ пройдет. Страх и паника накатывали волнами, подсказывая ему вскочить, отпугнуть криком Зону, показать всем, что он тут главный и никто не смеет посягать на его душу. Затряслись предплечья, заставляя крепче схватиться за замененный на гаусс автомат АК, слегка припекло в районе пояса, где находились в своих экранирующих пазах артефакты. Сталкер закрыл глаза и сосредоточился на дыхании, заставляя себя дышать ровно и глубоко, отсчитывая по три секунды на вдох и на выдох с секундной паузой между ними. Прошло несколько долгих минут. Душный воздух, безветрие, как назло давно не было дождя, с ним почему-то легче дышать, вдох, выдох… вдох, выдох… «Шиповник-то все равно хорошо пахнет, жаль не видно цветов…» Вдох, выдох… запах пыли, легкий шорох, что-то двигается тут неподалеку… вдох, выдох… «Спокойно…» Вдох… Приступ начал отступать, расслабились скулы, тело, руки, ноги, перестали припекать артефакты, воздух наконец показался свежим, а кажущаяся духота отступила.

Ходок тихо выдохнул и открыл глаза, оставаясь неподвижным. В метре от него стояла и нюхала воздух чувствительным черным носом пепельно-серая псевдособака. Сталкер четко видел широкую лобастую голову со шрамом, клыки длиною в четыре-пять сантиметров, пару черных зрячих глаз, смотрящих прямо сверху вниз на него и сквозь него, вечно оскаленная пасть без губ, могучая шея, горб лопаточных мышц на спине. Ходок превратился в каменную статую, разглядывая мутанта через ячейки плаща.

«Мужество есть лишь у тех,

Кто ощутил сердцем страх,

Кто смотрит в пропасть,

но смотрит с гордостью в глазах…»

(Слова из песни «Беги за солнцем» группы «Ария». – Прим. автора)

Все что угодно, только не страх и не агрессия. Сталкер уперся взглядом в мутанта, чувствуя в себе столько усталости от преследований и опасности, сколько не чувствовал за всю свою жизнь, но не было ни капли желания сдаться, он чувствовал, его путь в Зоне заканчивается, ставки выросли, он приближается к Исполнителю, несмотря на то что физически далек от него и Зона постепенно нащупывает его. Вот одно из ее проявлений стоит перед ним, готовое сорваться с цепи, стоит ему только обозначить себя, но он сильнее ее посланников, бесстрашие не даст погибнуть ему от лап мутанта, мужество не позволит шагнуть в аномалию, воля не даст быт сметенным Выбросом. Ходок чувствовал, как в глубине души зажегся огонь человеческой силы, он чувствовал свою волю, выкованную и закаленную Зоной, теперь он сам сдерживал себя, чтобы не встать во весь рост перед мутантом, доказывая свое превосходство в силу человеческой породы… в силу настоящей человеческой породы. Мутант вздрогнул всем телом, а сталкер жег его взглядом, исполненный мрачной решимости, еще секунда – и псевдособака, не в силах справиться с недоступным ее пониманию, отступила, поджав хвост. Сделав несколько неуверенных шагов назад, она чуть сгорбилась, делая свою горбатую спину еще более безобразной и изредка поворачивая голову на короткой мощной шее в сторону неопределяемого явления, коим являлся не различимый под плащом Ходок с недоступным для понимания мутанту пси-фоном, и побежала прочь, прижав хвост практически к животу.

Ходок еще несколько минут сидел без движения, приходя в себя. С таким настроем тоже нельзя идти по Зоне, потеря осторожности на руку аномалиям. То, что было сейчас, являлось компенсацией за приступ страха, это было ожидаемым. После каждого такого приступа, наступающего после выхода из глубокой Зоны, через какое-то время приходила компенсация как взрыв иммунных сил человека против вторжения чужеродной энергии, и слава всем богам, что на этот раз компенсация вернулась так быстро после подавления. Ходок проходил это уже неоднократно, и это была одна из причин, почему для смягчения приступов он не брал с собой водки, как большинство сталкеров. Если смягчить приступы того, что сталкеры называют «отходняком» или «накатом», водкой, то и компенсация будет размытой, нечеткой. Сталкер почувствует ее как прилив сил и уверенности, и свяжет это с приемом алкоголя, но нет, здесь работали природные механизмы самого человека, и чем сильнее будет размыт алкоголем эффект наката, тем слабее проявит себя компенсация, а значит не всегда будет рост психологического иммунитета к Зоне.

Ходок медленно встал, оглядывая доступный для обзора горизонт. Коварные ощущения исчезли, компенсация закончилась, оставив благотворный эффект, он чувствовал себя свежим, молодым и сильным. Хотя он и вправду был молод, иногда ему казалось, что он бродит по Зоне вечность, глотая ее ветра и разменивая километры ее просторов на мотки собственных нервов. Прислушался к звукам, приносимым ветром, прислушался к своим ощущениям. Ветер тихо посвистывал, пролетая через гребенку колючек шиповника, не неся с собой ни воя слепых псов, ни звуков стрельбы, только запах собирающегося дождя. Прислушался к своим ощущениям: интуиция подсказывала ему что не стоит задерживаться здесь. Там, откуда он пришел, определенно что-то происходило. Какая-то суета и движение, словно грязно-серый ком биомассы собирал информацию, впитывал запахи и звуки, идя по его следам. Ходок нахмурился, это было что-то новое, но ничего, в Зоне каждую ходку появляется что-то новое, а он все еще топчет эту землю.

***

Турист шагал по выбранному направлению до ориентира, до брошенного механизаторского двора, чьи развалины уже виднелись в пыльной дымке в полукилометре от парня. Странно, ветра как будто и не было, а пыль в механизаторском дворе была такая, что слегка затемняла просветы между постройками, или, может, это такой странный дым? Памятуя о возможных аномалиях, Турист аккуратно бросал камешки впереди и шел. Делать это было несложно и даже немного интересно, напоминало какую-то игру, когда бросаешь кубики с цифрами и по ним делаешь несколько шагов фишкой на бумажном поле. Но здесь фишкой являлся он сам, а поводов откатить назад или пойти по обходному пути еще не было. Ну вот и сам двор, а от него столбы линии электропередач с остатками проводов. Пыль, а не дым и не туман, действительно висела между домами, не желая опадать. Заходить в эту пыльную дымку не хотелось, но камера телефона, приведенная в активность, несколько минут снимала и разрушенные постройки с обгоревшим трактором МТЗ, и деревянные столбы ограждения, на которых, наверное, раньше была проволока, и, как ни странно, несколько канализационных люков. Удивленно подняв бровь, Турист задумался: Ходок ему ничего не говорил о люках в этом месте. Может, он просто не знал? А может, он знал, что это не те люки, и поэтому ничего не говорил о них? А может, стоит проверять все люки, которые можно найти здесь? Турист стоял в нерешительности, в конце концов, сделав поправку на висящую перед ним взвесь, он решил не заходить в механизаторский двор и, обойдя его вдоль остатков ограждения, двинулся вдоль ЛЭП, как теперь он уже понял, к тем самым пугающим его развалинам, лежащим на пути к посту «Тропа» и напоминающим остатки гаражей.

***

Ходок медленно, но верно двигался к Ростку, приближаясь к границам Диких Территорий. Время клонилось к вечеру, а двигаться в сумерках без необходимости было не в его правилах. К тому же совсем не далеко был известный ему схрон для долговцев и крепких сталкеров. Почему только для них? Потому что информация о хороших схронах кому попало не сливается, а бережется для надежных либо для богатых людей. Ходок входил в число и тех и других, поэтому вполне мог рассчитывать на нормальный прием, если в схроне уже кто-то есть, либо, что более вероятно, переночевать там в одиночестве. Схрон часто пустовал, потому что до Ростка было рукой подать, всего-то час с небольшим ходу по местной заброшенной распределительной железнодорожной станции с огромными пустыми корпусами, ремонтными цехами, в лучшие годы, видимо, обслуживавших Росток. Но бывает, что именно этого часа для того, чтобы дойти до Ростка, у сталкера нет, вот тут-то и приходит на помощь надежный схрон, который располагался под крыльцом одного из здания с северной части станции. Таким образом, сталкер планировал переночевать в схроне, а завтра с утра в течение часа миновать промышленный сектор, известный плотностью аномалий, и войти на территорию Ростка.

Недалеко от маршрута, по которому он следовал, на склоне одного из небольших холмиков лежал труп сталкера. То, что это был труп, Ходок понял сразу, это быстро становится понятным людям с его профессией. Светло-зеленый, располосованный на спине цифровой камуфляж под выцветшую траву, распотрошенный и брошенный в десятке метров от него рюкзак, неестественно подвернутые ноги. Ходок бросил взгляд на ПДА, просканировал местность по всем режимам и подошел поближе. Работа снорка. Сталкера сняли минут тридцать назад, кровь была еще свежая, но уже свернулась и потемнела. Сначала жертве прыгнули на спину, сбили с ног, от чего сталкер выронил свой автомат, так и не выстрелив, затем многократно ударили по затылку, не давая подняться. Срывая рюкзак, мутант бесновался и рвал когтями не отпускающие рюкзак лямки, вспоров и рюкзак и спину, в своей истерии снорк не нашел ничего лучше, как упереться в труп ногами и стаскивать рюкзак силой, это было видно по кровавым отпечаткам армейских берцев на исполосованной спине трупа. Странно, что снорк не отъел часть от добычи, это не свойственно их породе, с другой стороны, учитывая, что мутант крался и ничем не выдавал своего присутствия, это был не «прямоход», а «тихий» или «новый» снорк, что не делало Ходока спокойнее. Сталкер склонился над трупом, заглядывая в восковое лицо. Он видел этого сталкера раньше, в «Ста рентгенах», вроде как честный малый, из вольных одиночек, по прозвищу то ли Барт, то ли Борт. Обыскивать его Ходок не стал, у погибшего было достаточно менее успешных друзей, пусть они и позаботятся о теле и о его снаряжении, а ему, Ходоку, лишний груз ни к чему.

До схрона оставалось меньше километра, уже отсюда сталкер видел начало построек, темнеющих вдалеке, а сзади громом, разрядами молний, влажными порывами ветра его настигал дождь. Ходок чуть ускорил шаг, было бы неплохо успеть в схрон до дождя. Слева в низине копошилось стадо плотей, это показал ДЖФ и через некоторое время стало доступным взгляду. Ходок поймал себя на мысли, что по сравнению с плотями, обитающими в глубокой Зоне, эти мутанты были ему даже симпатичны. Не такие агрессивные, не такие бдительные, не так завязаны на человечине, предпочитая в основном что-то, что растет в почве. Правее обозначилась птичья карусель, очертив вокруг себя правильный круг разбросанными тряпочками камуфляжного цвета с бурыми кляксами. Тем временем тяжелые, мрачные грозовые тучи приближались, делая темнеющее небо еще более темным и приближая темноту на час или два раньше. Несколько ворон над его головой безмолвно пролетели, спеша укрыться в постройках и редких тополях от надвигающейся стихии. Сталкер проводил их взглядом. От дождя уже было не уйти, но надежный схрон обеспечит ему и просушку, и спокойный сон. Сзади вместе с порывами ветра и зашелестевшими по земле первыми каплями дождя пришел голос псевдособаки на охоте, затем еще один, затем еще. Ходок прислушался: прятаться здесь на открытой местности в преддверии приближающейся ночи и только начавшегося, но набирающего силу дождя совсем не хотелось. Минимум три особи двигаются в его направлении, вряд ли по его следу, хотя… Да, и еще один момент беспокоил его, псевдособаки редкие гости на Диких Территориях, по крайней мере так близко к Ростку, а несколько штук вместе вообще явление редчайшее. Еще один вой леденящий душу своими вибрациями, уже правее и ближе, растягивающийся и переходящий со звука «у» на «а», как будто мутант не воет, а кричит, сзади дальше, там же, где он слышал это первый раз, отклик. «Да они же ведут меня», – понял сталкер, вставляя артефакты, которые он вынул ранее, чтобы не набирать радиации от их фона, снова в пояс комбинезона. «Грави» для смягчения воздействия гравитационных аномалий, если ему придется драться и как стенку, защищающую сзади, использовать распространенные здесь гравитационные аномалии, модифицированный «Каменный цветок», информацию о местонахождении которого он за бешеные деньги выкупил у Васьки Козыря, «Лунный Свет» для выносливости, «Слюда» для остановки кровотечения, а кровотечение у него предвидится. Чувствуя, как артефакты обволокли его своим полем, добавив сил и уверенности, а «Каменный цветок» сделал воздух для его визуального восприятия словно стекло, он, превратившись в грозную машину, которую слишком сложно остановить, продолжил путь. Всего он носил с собой в индивидуальных контейнерах двенадцать артефактов, общий вес которых составлял больше десяти килограммов, приходилось жертвовать боеприпасами и провиантом, но это было допустимо для него. Псевдособаки имели зачатки пси-способностей к управлению, и если слепые псы просто пользовались своими телепатическими навыками для поиска добычи и предугадывания действий, то почти все псевдособаки кроме этого вполне могли задурить голову фантомами незащищенному сталкеру, заставив стрелять в пустое место, а с учетом, что они взялись в стаю, с ними вполне мог идти более сильный мутант, с которым Ходоку ну совершенно не по пути.

Дождь перешел в ливень, сгустив сумерки, сбив звуки, следы, запахи, контуры физических предметов, но слегка очертя гравитационные аномалии, заставив психовать мелкими колючими разрядами электры, изредка заставляя шумно вспыхивать и испарять влагу жарки. Ходок решительно шел, чуть опустив голову, не оборачиваясь и держа палец на спусковом крючке автомата АК-103, в котором ждали своего часа экспансивные боеприпасы калибра 7,62 ? 39 мм. Именно такой калибр, а не 5,45, повышал шансы сталкера в бою с мутантом. 5,45 был достаточно убедителен только для крыс, тушканов, мелких плотей и замеченных вдалеке снорков, все остальное, нахватавшись бронебойных пилюль калибра 5,45, имело склонность либо добегать до сталкера, либо, получив отпор и не умерев окончательно, отползти, регенерировать и добыть сталкера через несколько ночей. Ни тот ни другой вариант Ходоку не подходил. Мутанта надо было уничтожать сразу и наверняка, а если мутант, получив пулю, скрывался, то достать мутанта, пока он ранен, либо скрыть свои следы так, чтобы ни один из них при самых благоприятных условиях не смог найти его, а это была большая наука.

Справа метрах в пятидесяти рыкнул неразличимый в ливне снорк. Это не предназначалось Ходоку, скорее всего снорк занимался там своим делом, но сталкер скорректировал направление. Вот уже то самое здание, бывшая коммуналка для работников. Вот в нескольких метрах крыльцо, под которым есть замаскированный и закрытый железной дверью вход в подвал, ну и, конечно, новые аномалии, которые появились после крайнего Выброса. Метрах в десяти от входа здоровая электра, подсвечивающая сама себя в струях дождя, а за ней, ближе к углу здания, притянув к себе примыкающую к строению металлическую оградку, обозначалась воронка, странно что оградка не оторвалась. Сталкер, повинуясь чутью, замер, растворяясь уже практически в ночи. Низко пригнув головы, наперерез ему мчались три псевдособаки. Огромные горбатые хищники килограммов под шестьдесят, без рыка, без воя, на скорости шли на него, и разглядеть ему их получилось лишь в паре десятков метров. «Прямой заход», – мелькнула мысль, рука тверже схватила автомат, а палец нажал на спусковой крючок, целя под ноги. Очередь врезалась в голову и лопаточный горб первому мутанту, выбивая красные капли, его лапы сложились, и он кубарем слетел в сторону. Второй, уже оказавшись в нескольких метрах от человека, в затяжном прыжке сбил сталкера с ног, приняв непрекращающуюся очередь экспансивных пуль на подлете, и перелетел через сталкера. Ходок, получив удар, отлетел назад, болезненно приложившись рюкзаком о землю, а сваливший его мутант, перелетев, сучил лапами, не в силах встать. Сталкер, отмечая в падении место, куда падает второй мутант, на уровне рефлекса почувствовал третьего и, выпустив разряженный автомат, вжал голову в плечи, одновременно поднимая обе руки, чтобы защитить горло, и подтягивая к животу колени. Если бы он падал на живот, псевдособака впилась бы ему в затылок через плащ и капюшон комбинезона, и тогда избавиться от нее было бы верхом усилий, но широко раскрытая пасть, целящая в горло, наткнулась на скрещенные руки. Тем не менее удар мордой псевдособаки через скрещенные руки сталкера получился очень сильным, и, ударив себя своими же руками, Ходок на долю секунды подкатил глаза. Мутант отпрыгнул и тут же, но уже с рыком бросился на человека, который только начал переходить из лежачего положения в сидячее, снова целясь в горло или лицо. Ходок знал, что делать. Один на один он не боялся никаких видов псов. Стандартно бронированный кевларом и по заказу жесткими карбоновыми вставками левый рукав комбинезона уверенно вошел поперек собачьих челюстей, скрутка корпуса и, пропуская мутанта под себя, сталкер оказался сверху, с силой вдавливая предплечье внутрь пасти, а правая рука уже двигалась к ножнам. Мутант понял, что допустил ошибку, главное его оружие, челюсти, блокировано конечностью человека, которая слишком тверда, чтобы прокусить, а человек как будто не чувствует боли, мало того, теперь человек сам плотно прижался к нему, обхватив ногами тело собаки и сдавливая ее, прижимался к морде, не давая ей вывернуться и найти точку опоры. Мутант, оставаясь животным, запаниковал, оказавшись в несвойственном ему положении, пытаясь раскрыть пасть шире и мотая головой, чтобы избавиться от засевшей и не дающей использовать пасть бесчувственной руки человека, но Ходок уже подвел нож к нижней челюсти собаки, протыкая ей горло. Несколько движений клинком, которые помогла ему сделать сама ерзающая псевдособака, и хлынувшая из разрезанных артерий кровь потекла внутрь, заполняя легкие, раздался полный ужаса визг и булькающий кровавой пеной кашель. Но предплечье сталкера легло куда надо, и теперь сама форма дальних зубов мутанта помогала сталкеру удерживать руку на нужной глубине, не давая крови другого пути, как только внутрь заволакивающихся красной жидкостью легких. Через несколько секунд тело мутанта задергалось, не в силах очистить легкие от заполнивших их крови, пасть, повинуясь рефлексам задыхающегося организма, открылась еще шире, давая возможность человеку извлечь руку. Ходок, словно тень, соскользнул с псевдособаки, которая пыталась встать, но это было уже бесполезно. Быстрый разворот с по-прежнему поднятой к лицу левой рукой, нож прямым хватом возле пояса, готовый встретить следующего. Больше никого. Сталкер снова развернулся к поверженному в честной схватке псу и с силой вонзил ему нож в основания черепа, заставив голову рефлекторно вскинуться назад, шире открывая рану на горле. Несколько быстрых взглядов по сторонам, вот он, второй пес, сбивший его с ног, уже перевернулся на живот и полз на выручку своему товарищу, оставляя грязную кровавую жижу и ленту внутренностей на мокрой земле. Ходок поднял автомат, сменил магазин, два выстрела, оба в голову, череп собаки лопнул. Сталкер развернулся, первый мутант тоже наверняка жив, да, вот он, тоже полз на выручку, но остановился. Стоит только задними ногами, грудью на земле, передние ноги не слушаются, экспансивные патроны, видимо, все ушли в горб собаки и разрушили и лопатки, и мышцы, поэтому пес толкал себя только задними ногами, не в силах поднять погруженную в грязь и воду морду. Выстрел, мутант завалился, вывалив язык. Метрах в трехстах нечто закричало гортанно, дико, незнакомо, с яростью и болью. Ходок вскинул автомат, держа перечеркиваемое ливнем пространство на прицеле, отступил к бетонной стене, быстро просканировал местность детектором жизненных форм. Два желтых пятна справа метрах в ста и чуть ближе, похоже что зомбированные, и два ярко красных неподвижных пятна там, откуда пришел звук. Ходок скользнул к замаскированной дверце схрона, отодвинул хитрые щеколды и нырнул в убежище. Мутантам, кто бы они ни были, теперь будет намного сложнее достать его из укрытия, а поскольку завтра по этой тропе пойдет один или два квада Долга, они не будут держать осаду. Чувствуя, как от адреналина колотится сердце, а в ушах марширует рота солдат, сталкер запер первую дверь, открыл укрепленную вторую, с лючками бойниц, закрыл ее, включил свет, который до сих пор почему-то поступал в это здание, и только после этого достал с полки бутылку водки с четвертью жидкости, раскрутил ее и штопором влил в себя.